только глобальными миротворцами, но и флагманами демократии и прогресса. Вне зависимости от готовности китайских властителей и правительств нужно всячески поддержать установление полной власти русских в тех краях. Согласовав, безусловно, и наши интересы там и в других землях Китая.
Четверть века назад Теодор Рузвельт писал: «Чрезвычайно важно, чтобы Америка, Австралия и Сибирь вышли из рук своих красных, черных и желтых аборигенов и стали наследием доминирующих мировых рас». «Резня в каньоне Сяолинь» еще раз показала, сколь пагубно стоять на пути прогресса. Кровь наших сограждан, американские идеалы, здравый смысл и христианское человеколюбие требуют предоставить русским возможность в Заамурье принять на себя бремя власти и мировое наследие. Наш долг, долг нашего правительства, поддержать их в этом. И, если потребуется, послать наш флот к тем, кто забыл старые уроки, будь это Токийская бухта, остров Гельголанд или Английский канал!
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ПУТЕВОЙ ДВОРЕЦ. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 26 апреля 1920 года
– Итак, господин Гирс, ситуация явно благоприятствует нам. Чудовищное происшествие с «Дальневосточным экспрессом» не только развязывает нам руки в данном регионе мира, но и обращает на нашу сторону общественное мнение европейских стран и Соединенных Штатов. Не так ли?
Министр иностранных дел склонил голову.
– Точно так, ваше всевеличие. Указанный инцидент вызвал очень острую реакцию в мире. А факт, что страшной смертью погибло множество граждан США, повлёк за собой совершеннейшую бурю в общественном мнении Америки.
Киваю. Ещё бы, граф Суворин не зря питается в моей дворцовой столовой.
– Так вот, господин Гирс. У нас есть сведения разведки, что вот-вот…
Глава 8
Из небес и в небесах
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ЮЖНОЕ КОМАНДОВАНИЕ АРМИИ ЕДИНСТВА. УПРАВЛЕНИЕ ОСОБОГО КАДРОВОГО РЕЗЕРВА. 27 апреля 1920 года
Полковник Маршин затушил папиросу и устало откинулся на спинку кресла. Эх, хорошо все-таки, что государь дозволил закупать для присутственных мест канцелярские кресла! И вращаются они, и сидеть удобно, и на колёсах опять же! И спина не так болит, и маневр лучше, да и вообще!
Поначалу, конечно, канцеляристы, чиновники и даже военные, аки дети малые, не могли наиграться, ездили туда-сюда по своим кабинетам и даже устраивали гонки в коридорах после окончания служебного дня или в обеденный перерыв, но потом это быстро приелось, так теперь это просто удобное канцелярское кресло. Вот так.
Зевнув, Александр Тимофеевич нажал кнопку вызова. Немедленно в дверях возник адъютант и щелкнул каблуками.
– Вот что, голубчик, организуй-ка мне кофейку, да покрепче. Мне ещё долго сегодня работать.
Щелчок каблуками.
– Слушаюсь, господин полковник!
Дверь закрылась, а сам Маршин, подавив новый зевок, поднялся из-за стола, делая резкие гимнастические движения.
Да, уж, надо размяться как-то. И воздухом подышать. Тут от дыма уже топор вешать можно.
Распахнув настежь окно Александр Тимофеевич с наслаждением вдохнул морской воздух. Повезло ему с кабинетом. Прекрасный вид на Босфор, отличный воздух, пейзаж опять же. Все-таки во второстепенной значимости подразделения есть свои преимущества! Вот те же оперативное, разведывательное и другие подобные управления вынуждены смотреть в окно, видя исключительно двор огромного здания, да еще с таким расчетом размещаясь, чтобы возможный взрыв баржи или автомобиля с взрывчаткой нанёс этим управлениям минимальный ущерб. К счастью, управление полковника Маршина было не настолько ценным, и им вполне могли пожертвовать вдруг что. Зато какой у него вид!
Вечерело. Восток уже потемнел. Даже появились первые яркие звезды.
– Ваш кофе, Александр Тимофеевич.
Маршин, не оборачиваясь, кивнул.
– Благодарю. Отправляйтесь-ка домой, Борис. Вы мне сегодня больше не понадобитесь. Бегите к молодой жене. Уверен, что она уже все глаза проглядела, высматривая вас в окно.
Поручик Харитонов обрадованно щелкнул каблуками.
– Благодарю вас, господин полковник!
– Ступайте-ступайте. Счастливого вечера.
– И вам счастливого вечера, господин полковник!
Дверь за адъютантом закрылась.
Взяв чашку с ароматным напитком, Маршин вернулся к распахнутому окну.
Глоток. Второй. Прекрасный кофе. Прекрасный вечер.
Да, счастливого вечера. Надо всё же Леночку куда-то сводить. Это ведь не дело, такая вот жизнь. Бедная Леночка. После повышения и перевода его на новую должность начальника управления она его толком и не видит сейчас. Да и сама, как студентка первого курса медицинского факультета Константинопольского университета, сейчас по уши в конспектах и прочих книгах. Сессия-с.
Зато как она гордится своей вожделенной брошью! Классный чин! Она служит империи! Пусть пока и учась.
Маршин часто умилялся её почти детской наивностью и верой в идеалы. С каким восторгом горят её глаза, когда она рассуждает об Освобождении, с каким замиранием сердца она смотрит на изображение императора! Великий человек!
Ещё больший восторг у неё вызывает императрица Мария. Это просто не передать словами.
И таких людей, как его Леночка, в империи сейчас очень много. Особенно среди молодежи. Это словно какой-то культ.
Впрочем, и сам Александр Тимофеевич, человек, безусловно, опытный и битый жизнью, человек технической профессии и скептического ума, не мог не отдать должное нынешнему императору и его молодой жене.
Три года назад, убежденный либерал и республиканец, инженер Александр Маршин пришел в неописуемое отчаяние, когда узнал, что революция, на которую он так уповал, закончилась просто сотрясанием воздуха, а на трон взошел новый император, Михаил. Отчаяние было столь неописуемым, что Александр Тимофеевич уже начал мысленно собирать чемодан для эмиграции в Америку.
И вот прошло три года.
Простой инженер завода АМО стал полковником. Стал полковником и возглавил Управление особого кадрового резерва армии Единства. А должность эта генеральская. Со всеми вытекающими перспективами.
В штабе командования шептались, что у Маршина есть могущественный покровитель, столь стремительной была его военная карьера и столь блестящими были его перспективы. Ещё бы! Когда три года назад его мобилизовали в армию, его произвели сразу в звание зауряд-капитана, а теперь он уже полковник, и отнюдь не «зауряд».
Вся беда была в том, что и сам Александр Тимофеевич чувствовал, что кто-то стоит за столь блистательным его продвижением. То столь удачная мобилизация, то столь долгая и интересная командировка в Америку, а потом быстрая карьерная лестница сначала в Министерстве вооружений и военных нужд, а потом и в самом Генштабе Единства.
И беда в том, что Маршин не знал, кто тащит его наверх. Нити уходят куда-то очень и очень высоко. Но кто? КТО? Это незнание томило его душу.
Вздохнув и оставив пустую чашку на подоконнике, он вернулся за свой рабочий стол.
Много бумаг. Много работы.
Вверенное ему управление только лишь набирало обороты.
Смешно. Рифма получилась.
Впрочем, на самом деле, управление и
