— Как министр обороны, я могу сказать твердо, еще полгода назад ситуация едва не дошла до стрельбы. Могу привести пример — однажды в драке наши пограничники отобрали у китайских коллег несколько автоматов. Так вот, у них в патронниках были боевые патроны. Только нажми на курок, и все!
— Помнится, Гарриман в июле шестьдесят третьего года аккуратно зондировал почву на предмет разбомбить китайский центр ядерных исследований Лоп-Нор, — «неожиданно» выступил молчавший досель Семичастный. — Тогда Никита Сергеевич не решился…
— Да вы что, всерьез все это?! — окончательно вспылил Мазуров. — Они ведь коммунисты, как и мы, несмотря ни на что!
— Кирилл! — сорвался в ответ Шелепин. — Что, коммунист с ума сойти не может? Может, Мао уже в маразм впал! Ведь завтра по всему миру газеты выйдут с фотографиями «бесчеловечных зверств коммунистов, уничтожающих своих граждан». Ты с ним за это ответственность разделить хочешь?
Последние слова буквально повисли в воздухе. Так или иначе, но оправдать ядерные удары по «своему» городу сложно даже перед привычным ко всему населением СССР.
— Все! Хватит спорить, надо срочно что-то передать в газеты, утренние теленовости тоже нельзя отложить! У них эфир через час, — конструктивно вмешался Микоян. — Предлагаю атомную бомбардировку Шанхая и продолжение братоубийственной войны осудить в спокойном тоне, без перегибов. Поддержку Мао пока не обещать, но и не отказывать, нужно подождать реакции США. Заодно товарищи Брежнев и Шелепин обсудят ситуацию с президентом Джонсоном по прямой линии, надеюсь, это поможет разрешить большую часть проблем. Кто «за»?
Проголосовали, как обычно, единогласно.
«Надо же было забыть дома солнечные очки! — протирая начавшиеся слезиться глаза, выругался Збигнев Казимеж Бжезинский. Всего пятнадцать миль по 95-му хайвею от Манхэттена, но весеннее послеполуденное солнце успело буквально выжечь глаза, не помог даже защитный козырек новенького Galaxy.[328] — Надо было задержаться до вечера», — запоздало подумал сорокалетний руководитель Institute on Communist Affairs, впрочем, нужный exit[329] риверсайдского кладбища уже рядом, а там рукой подать до маленького домика на три спальни, приготовленного Эмилией ужина[330] и вечерней возни детей.
Однако обычный сценарий дня вдребезги разбила жена, которая, против обыкновения, встретила Збигнева прямо у дверей.
— Тебе только что звонил какой-то большой начальник, — начала она еще до того, как муж миновал выложенную плитняком дорожку с парковки. — Он очень просил тебя срочно, очень срочно, приехать в аэропорт LaGuardia, там ждет самолет в Вашингтон.
— Что за проблема? — насторожился Бжезинский. — Он больше ничего не сказал?
— Нет… Но представляешь, этот господин попросил тебя не задерживаться даже на ужин, сразу ехать! — Эмилия протянула бумажный пакет. — Вот, приготовила тебе сэндвичей…
— Спасибо, Эмми! — Збигнев поцеловал жену, но получилось, против обыкновения, как-то очень неискренне, слишком далеко от семьи ушла мысль опытного политолога. — Съезди пока в аптеку, купи продуктов и побольше воды в бутылках. И, пожалуйста, не выключай радио или телевизор… Даже ночью оставь, пусть тихонько работает.
— Ты меня пугаешь! — отшатнулась в сторону детских комнат жена. — Неужели опять чертовы комми со своими ракетами?! Они могут на нас напасть?
— Понятия не имею, — пожал плечами Бжезинский. — Очень сомневаюсь, психа Хрущева они сами из Кремля давно выгнали, сейчас у власти крепко держится очень практичная группировка. Да я же тебе все рассказывал недавно… Но кто их до конца разберет! И не беспокойся! — вымучил он улыбку при виде испуга Эмили. — Может, мелочь какая Джонсону потребовалась.
— И скупердяй Линдон целый самолет выслал за тобой?
— Но я не могу даже представить, из-за чего могло возникнуть обострение! Последнее время русские очень редко стали вспоминать свой главный жупел про неизбежность мировой революции, уровень боеготовности в Восточной Европе понизили на радость Вилли Брандту.[331]
— Может, это хитрость? Вспомни, как Сталин моего дядю обманул после войны![332]
— Нет, — уже искренне рассмеялся Збигнев. — Такие тайны не спрячешь даже в снегах Сибири. Они реально пытаются «мирно сосуществовать». — Последние слова Бжезинский сказал по-русски, впрочем, жена его прекрасно поняла.
— Ладно, езжай уже, — поторопила мужа Эмили. — Если ты будешь в Вашингтоне, то я верю, ничего ужасного не случится!
…Уже через час в иллюминаторе VC-6A[333] показалась оранжевая от лучей заходящего солнца игла мемориала Вашингтона, на какие-то секунды мелькнули воды Потомака, и шасси самолета мягко притерлось к бетону Национального аэропорта. Неприметный старенький бьюик уже ждал вблизи полосы, и спустя двадцать минут[334] офицер, минуя похожий на растревоженный муравейник центр управления Situation Room,[335] провел Збигнева через в святая святых — маленькую комнатку, оборудованную под президентский кафетерий.
Вице-президент Губерт Хамфри, покровитель Бжезинского, как-то обмолвился, что именно тут, за чашечкой по-американски отвратительного кофе, Линдон Джонсон предпочитал решать наиболее острые задачи. Оказаться в «узком кругу» побывавших в этом месте — сама по себе немалая честь, однако из-за нервного напряжения Бжезинский на это попросту не обратил внимания.
— Добрый вечер, господа, — поздоровался он и только после этого огляделся по сторонам.
Компания подобралась по-настоящему судьбоносная. Кроме 36-го президента США, мистера Хамфри и уже знакомого по прошлой встрече министра обороны Роберта Макнамары с дальнего конца столика профессионально улыбался Роберт Кеннеди, сенатор от штата Нью-Йорк и кандидат в президенты от Демократической партии.
— О, приехал мистер Бжезинский! — на правах хозяина приветствовал гостя Джонсон. — Лучший в мире специалист по Советам!
— Присаживайся, Збигнев! — Хамфри, как старый знакомый, широким жестом показал на свободное кресло немного стушевавшемуся политологу. — Думаю, никого из нас представлять не надо, а тебя я уже и без того расхвалил до небес.
— Кофе тут все наливают сами, — добавил с легкой усмешкой Кеннеди-младший. — Пожалуйста, без формальностей.
— У нас тут проблема. Мао Цзэдун решил вычистить из Шанхая мятежников атомным оружием, — не стал затягивать с делом министр обороны. — Несколько часов назад они тремя тактическими боеголовками расчистили укрепления на одном из участков границы, а четвертой ракетой вообще угодили прямо в буддийский храм Цзинъаньсы, что посередке города. Сообщают, что по ошибке, техника подвела, но это только слова. Факт в том, что Нанкин уже по сути окружен, войска Чэнь Писяня сопротивляются отчаянно, но после таких ударов…
