Владимир Потёмкин - История димломатии, том 1

Зарождение науки международного права.

Появление крупных государств и развитие дипломатических отношений международного права ними вызвало к жизни и соответствующую теорию. Возникает дипломатическое право и право международное. Нидерландец Бальтазар Айала опуб­ликовал в 1582 г. сочинение «О праве войны и военных учреждениях» («De jure belli et officiis bellicis»). В нем он развил учение о посольской неприкосновенности, обосновав его дан­ными опыта и соображениями целесообразности. Большое распространение получила работа итальянца Альберико Джентили «О посольствах» (1585 г.). Этот автор был одним из наиболее известных предшественников основателя международ­ного права — голландца Гуго Гроция. Родом из Анконы, Альберико Джентили перешел в протестантизм, вынужден был уехать из Италии и стал профессором Оксфордского универ­ситета. Ему как юристу пришлось высказаться по поводу дея­тельности испанского посла Мендозы, который принял участие в заговоре против королевы Елизаветы в пользу Марии Стюарт. По этому поводу он написал целый трактат о правах и обязан­ностях посла. Джентили оказал глубокое влияние на развитие науки о международном праве в Англии.

Пальма первенства в отношении разработки науки между­народного права принадлежит, несомненно, Гуго Гроцию (1583 — 1645 гг.). Историческое значение знаменитого голланд­ского юриста заключалось в том, что в век бесконечных войн между абсолютистскими, т. е. дворянскими, государствами, со­провождавшихся грабежами и разорением, он попытался тео­ретически обосновать и защитить буржуазную собственность и вместе с этим ввести войну в рамки правовых норм. Сочинение, которое создало Гроцию славу — «О праве войны и мира» («De jure belli ac pacis», 1625), исходило из права собственности как «естественного права» человека, права, «диктуемого здра­вым смыслом, т. е. природой». На основе естественного права строится право положительное, т.е. законы, издаваемые госу­дарством. Источником положительного права является до­говор. Договор лежит в основе международного права. Госу­дарства, рассматриваемые Гроцием, как отдельные собствен­ники, договариваются между собой о нормах, регулирующих отношения между ними не только в мирное время, но и во время войны. Война, по Гроцию, является фактом есте­ственным: она вытекает из человеческого стремления к само­сохранению. Однако война должна быть предпринимаема только в интересах восстановления справедливости. Когда она уже раз­горелась, вести ее надо в пределах права и добросовестно. Чтобы война была справедливой, от воюющих сторон требуется ува­жение свободы торговли, свободы эмиграции, свободы морей, неприкосновенности вражеской собственности в тех пределах, в каких не требуется «возмещение убытков и удовлетворение притязаний за счет врага».

В своем труде Гроций посвятил правам посла целую главу (XVIII). Она интересна в том отношении, что описывает обычаи, которые сложились к началу XVII века в области посольского права. «Всеми признаны, — говорит Гроций, — два основных права посла: 1) право быть принятым тем сувереном, к которому он послан, 2) неприкосновенность личности самого посла, его свиты и его имущества». Гроций подчеркивает, что права посла не столько вытекают из неизменных принципов естествен­ного права, сколько зависят от воли отдельных народов, дру­гими словами, от обычаев страны. Поэтому и первое и второе из основных прав посла в разных странах имеют различный объем. Право посла быть принятым вовсе не означает, что суверен к которому он направлен, обязан его принять. Необхо­димо лишь, чтобы отказ в приеме посла был строго обоснован. Если посол отправлен врагом, вторгшимся в страну, или явился с целью подстрекать чужих подданных к мятежу, он с полным основанием лишается права быть принятым. Точно так же обстоит дело и с неприкосновенностью посла (§ IV). Большая или меньшая неприкосновенность посла зависит от обычаев страны, в которой он аккредитован. Во всяком случае, думает Гроций, личность посла должна быть изъята из-под действия правила, согласно которому каждый иностра­нец подчиняется законам той страны, где он находится. С личной неприкосновенностью посла связана и его экстеррито­риальность. «Так как, — говорит Гроций (гл. XVIII, § IV, 8), — согласно международному праву посол представляет особу своего монарха, он находится как бы вне территории того государства, в котором выполняет свои функции. Отсюда следует, что он не обязан соблюдать законы страны, в которую послан. Если он совершит преступление, то следует либо за­крыть на это глаза, либо выслать его за пределы государства; в случае если преступление его наносит стране, где он является послом, существенный ущерб, нужно требовать от его государя либо наказания, либо выдачи посла. Такой же неприкос­новенностью пользуются свита посла и его имущество. Что касается права убежища в посольстве, то это право имеется налицо лишь в том случае, если допускается сувереном, при котором посол аккредитован».

Гуго Гроций изложил теоретические основы международ­ного права, и в этом огромное значение его труда. В XVII веке стали издаваться сочинения, которые ставили себе более скром­ные цели — именно дать послу практическое руководство для наилучшего выполнения возложенных на него поручений. Та­кими были: пособие по дипломатии англичанина Ричарда Сача (1650 г.) и особенно книга голландца Авраама Викфора «Посол и его функции» (1676 г.). Она выдержала несколько изданий и в течение долгого времени была настольным руководством дипломатов.

Установление постоянного представительства и появление юридических норм, регулирующих положение и деятельность дипломатов, свидетельствовали о значитель­ной роли, которую стала играть дипломатия как орудие внеш­ней политики.

Но в сознании людей, которые выполняли дипломатические функции, деятельность эта представляла еще скорее личный, нежели государственный интерес. Послы и прочие крупные дипломаты набирались из среды высшего феодального дво­рянства. В этом классе живы были еще старые предста­вления, отождествлявшие государство с вотчиной. В новом централизованном государстве дворянство продолжало еще смотреть на доходы казны, как на источник своего обогащения. Это порождало явление, знакомое и буржуазному государству: взяточничество и продажность, от первого министра до по­следней чиновной сошки, которые царили в феодальном государ­стве. Этот порок был свойственен и дипломатам абсолютных монархий. В еще большей степени самим дипломатам прихо­дилось подкупать влиятельных людей и важных государствен­ных чинов в странах, в которых они были аккредитованы. На­ставник послов Викфор поместил в своей книге целую главу, обозначенную: «Послу позволяется подкупать министров двора, при котором он выполняет свои функции». Однажды, расска­зывает Викфор, к английскому королю Якову I явился джентль­мен, который заявил, что хочет выдать королю некую важ­ную тайну; однако король при этом должен дать ему полную гарантию неприкосновенности. Когда такая гарантия была дана, джентльмен заявил королю, что многие придворные и члены королевского совета получают пенсии от испанского короля. Яков I поднял на смех простодушного джентльмена. Все это ему, королю, хорошо известно, сказал он. При этом король прибавил, что не возражал бы, если бы король испан­ский давал в десять раз больше, чем теперь: тем меньше у него было бы денег на войну против Англии. Коррупция при Стюар­тах была очень сильна: ею, как известно, были затронуты сами члены королевской семьи. Карл II был просто на жалованьи у Людовика XIV. Продав официально Дюнкерк Франции (1662 г.) за 5 миллионов ливров, он дал тайную расписку в полу­чении 8 миллионов, из чего следует, что он положил 3 мил­лиона в собственный карман. Королева Елизавета была в этом отношении строже: она приказала посадить в тюрьму двух своих послов Николая Клиффорда и Антония Шерли за то, что они осмелились без ее согласия принять от французского короля Генриха IV ордена св. Михаила. Королева подозревала, что они оказали услугу Франции, быть может, в ущерб интересам Англии; а простого подозрения, полагает Викфор, вполне доста­точно для того, чтобы по крайней мере отозвать посла и поло­жить конец его карьере.