– Это зависит от давления, – поучительно заметил Жак, – при аккуратном использовании никакой опасности нет.
– Странно, почему тогда это новое снаряжение такая редкость?
– Увы, у него есть масса недостатков, в первую очередь проблема отвода выдыхаемого углекислого газа. Да и кислород, если честно, не лучший вариант. Я даже думаю, – он заговорщицки поднял указательный палец, – что было бы здорово заменить кислород обычным атмосферным воздухом. Но пока не ясно как это сделать технически. Да и азот воздуха может быть крайне опасен при резком подъеме с глубины. Он при падении давления буквально закипает в крови…
– Да я что-то слышал, кажется, это называется кессонной болезнью, – блеснул я эрудицией.
– Именно, – закивал головой француз, – но я уверен, рано или поздно нам удастся создать легкий и удобный водолазный аппарат, способный сделать ныряльщика свободным от сковывающего его с поверхностью шланга.
– Хм… Нырять, имея с собой пузырь с воздухом, – заметил я, – в этом явно что-то есть.
– Конечно! – воскликнул француз, но тут же спохватился, – ради всего святого, извините. Я так бесцеремонно отвлек вас от личных проблем.
– Ничего страшного, небольшое недоразумение, – улыбнулся я, – рад был помочь. Попрощавшись с французским водолазом, я направился к лагерю, размышляя о разговоре с Эрикой. В лагере я наткнулся на доктора Лайвсли, отдававшего распоряжения двум морским пехотинцам.
– Эти ящики разместите во второй машине, канистры с бензином по четыре в каждую, коробку с секстантом передайте мистеру Синклеру… Приглядевшись, я узнал их обоих. Это были мои старые знакомые еще со времен поиска татуировщика – матрос Фокс и боцман Кробар. Что ж, в этих двоих я, по крайней мере, был уверен. Остаток дня прошел в суете и подготовке к отъезду. Уже на рассвете, наша автоколонна выехала из Коссейра и двинулась на запад. До Луксора было немногим более полутора сотен километров, и мы рассчитывали добраться туда уже к вечеру. Эрика категорически отказалась везти британских солдат в своей машине.
– Мириться с их присутствием в экспедиции я готова, – заявила она, – но служить для них шофером я не буду! В итоге ей в качестве пассажиров достались наши капштатские друзья – Михель и Юлиус. Экипаж второго автомобиля включал Хеммета, Ортенсию и матроса Фокса. Мне достался последний автомобиль, которым управлял герр Гамсбок. Компанию мне составили доктор и боцман Кробар.
– Нам попалась самая населенная машина, мистер Лайвсли, – заметил я, занимая свое место на заднем сидении, – зато багажа меньше.
– Зовите меня Алан, просто Алан, – улыбнулся он, – мы с вами теперь, фигурально выражаясь, в одной лодке.
– Приятно это слышать. Тем более от моряка.
– Ну что вы. Разве я моряк? Вот Хокинс – моряк. В пятом поколении. А я врач. Тоже в пятом, кстати говоря. Лайвсли пользовали жителей туманного Альбиона, начиная с восемнадцатого столетия. Если, конечно, наши семейные предания не врут, – он улыбнулся.
– Отлично, что нам достался столь трепетно относящийся к своей профессии доктор, но думаю, нам стоит немного раскрыть карты…
– Я весь внимание, – устремил на меня невинный взгляд Лайвсли.
– Я прекрасно понимаю, что Джеймс Хокинс, а может даже и сам полковник Монтгомери, приставил вас к нашей экспедиции не за одни только медицинские познания. Я также понимаю, что всех деталей вы все равно не откроете. Но поскольку мы все-таки не на пикник собрались, хотелось бы понимать в какой степени я могу на вас рассчитывать…
– Было бы глупостью отрицать, что я получил определенные указания со стороны командования. Но они состоят в первую очередь в том, что я должен всячески вам
содействовать, и сделать все, чтобы вы вернулись живыми и здоровыми. И как врач, и как офицер Его Величества.
– Это хорошо. А теперь скажите честно, в какой степени я могу рассчитывать на ваше, хм… понимание.
– В той, в которой оно не выходит за рамки допустимого для офицера и джентльмена.
– У вас поразительный талант уклончиво отвечать на вопросы, – я улыбнулся, – тем не менее, никто не может избежать ситуации, что нам придется, к примеру, применить оружие. И не только чтобы отбиваться от гиен… Я бы хотел точно знать, что я в этом случае могу ожидать от офицера и джентльмена.
– Британия не находится в состоянии войны… – начал врач.
– Бросьте дипломатию. Скажите прямо, в какую сторону вы будете стрелять. Лицо Алана Лайвсли посерьезнело.
– Пока вы не повернете оружие против моей страны в ту же, куда и вы. И если обстоятельства заставят меня это изменить, то я поступлю как джентльмен, но не как офицер. Я предупрежу вас заранее.
– Спасибо, Алан. Я понял, что британец говорил честно.
– Думаю, что вам будет интересно, что именно ждет нас в Луксоре, – продолжил тем временем доктор.
– Еще как.
– Луксор и окрестности управляются пашой Гамаль-беем. Это бывший офицер османской армии и официальный представитель итальянского правительства получивший от него должность хедива – наместника Верхнего Египта. Фактически же он самовластный правитель области. Субъект довольно вздорный, но слишком осторожный, чтобы играть по правилам ди Мартти. Он, скорее всего, будет вести собственную линию и не рискнет слишком явно идти против закона. Я кивнул. Алан продолжал.
– Западные оазисы – Дахла и Харга, а также караванные пути между ними управляются эмирами Джавдатом аль-Вади и Абдаллой аль-Асвадом. Они периодически воюют друг с другом, либо интригуют через Гамаль-бея за контроль над оазисами.
Кого из них ди Мартти втянул в свои махинации с древностями, наша разведка точно не знает. Но без поддержки хотя бы одного из них он действовать не мог. Скорее всего, именно партнера по бизнесу он и попытается использовать для реализации своего плана.
– Скорее всего, – согласился я.
– Ситуацию также осложняет пограничное положение, – добавил Алан, – сразу к югу от порогов Нила располагается султанат Нубия. Он, конечно же, находится под протекторатом Италии, но тамошний правитель проводит вполне самостоятельную политику. И пытается влиять на эмиров Верхнего Египта. Я кивнул. Ситуация выглядела отвратительно. Предстояло найти черную кошку не просто в темной комнате, а в темной комнате наполненной пантерами. Сквозь мутную пелену вздымаемой колесами пыли развертывались за бортом автомобиля фантастически красивые пейзажи Аравийской пустыни. Видимо в глубине души я романтик и бывает, что останавливаюсь, залюбовавшись красотой окружающего вида. Но не сейчас. Меня на редкость отчетливо терзало то самое чувство надвигающейся опасности, что уже возникало у меня в самом начале этого безумного предприятия, когда я стоял в университетском кабинете и соглашался съездить на пару дней в Каир. И которое за много лет до того спасло меня от участи быть заживо похороненным в блиндаже. Но теперь возможности уйти из блиндажа у меня не было.
К Луксору мы добрались почти в сумерках. У въезда нас ждал импровизированный шлагбаум. Я ехал в хвосте колонны, и не сразу понял, в чем дело. Однако, когда шум дошел и до нашей машины, я сообразил, что необходимо идти разбираться в чем дело.
– Что случилось? Даже в темноте было видно побагровевшее лицо Хеммета. В ответ на мой вопрос он
кивнул в сторону долговязого феллаха в сильно поношенной рубахе, грязной чалме и обмотанного патронными лентами, за которые было заткнуто несколько устрашающего размера кинжалов. Под мышкой он сжимал длинную пехотную винтовку. За спиной постового виднелась хижина, из окон и дверей которой с любопытством выглядывало еще несколько лиц дополненных винтовочными стволами.
– Этот тип спрашивает у меня пропуск. Зачем ему пропуск? Он же даже читать не умеет… Судя по флегматичному лицу феллаха, ни по-английски, ни по-итальянски он не понимал. Пришлось вспомнить мои познания в арабском.
– В чем дело, милейший? Шлагбаумохранитель оживился.
– Пропуск. Нет пропуска, нет дороги. Нет дороги, есть арест. Есть арест, есть тюрьма… Похоже, и на родном языке красноречие не было его сильной стороной.
– Какой пропуск, – я сделал невинное лицо, – мы не знаем ни про какой пропуск. В Коссейре нам говорили…
– Здесь не Коссейр. Здесь Луксор, – бесстрастно отрезал постовой, – все приезжие должны иметь пропуск.
– А где его можно получить? – поинтересовался я.
– У писарей Гамаль-бея, да продлятся его дни…
– А где можно найти писарей?
– Там, – он махнул рукой куда-то за шлагбаум.
– Но для этого мы должны сначала туда проехать, – деликатно заметил я.
– Нет пропуска, нет дороги.
– Но как мы получим пропуск там, если мы не можем туда проехать? – воззвал я к здравому смыслу часового. Феллах задумался. На его смуглом лице отчетливо проступили следы напряженной мысленной работы. Наконец, он ответил.
