прогоревшие штаны изучить…
— Ну и задал ты мне задачку, старикан! — словно прочитав мои мысли, глухо произнес Пожиратель Душ, распахнув глаза, которые оказались полностью залиты мраком, без единого намека на белок.
— Да в чем проблема-то, начальник? — растопырив пальцы веером, с явным «лагерным акцентом» произнес я. Если я на зоне, то надо соответствовать понятиям. А то еще заклюет полосатая братва.
— Не понимаю… — заторможено ответил Хозяин. — Какую тебе «норму» впаять?
— Ну, это «твои доски», начальник, ты и маракуй! — «цыкнув зубом», хрипло процедил я. — Я тут ваще не при делах!
— Принесла же нелегкая… — Шаман приподнялся, и заглянул за свое кресло, откуда вытащил большой бубен, разукрашенный «веселыми картинками» из уродливых человечков. Как будто ребенок рисовал. Но Великого Шамана это ничуть не смущало. Поковырявшись в одном из карманов своего цивильного костюма, он вытащил кисет, богато расшитый золотыми нитями. В таком, правда, намного беднее красноармейцы хранят махорку для курева. Распустив тесемки тряпочного мешочка, Атойгах зацепил пальцами щепотку какого-то бурого порошка и, запрокинув голову, ссыпал эту дрянь себе в рот. Убрав кисет в карман, он вновь взял в руки бубен.
Боммм! — Прикоснулся Шаман колотушкой к туго натянутой коже бубна. — Боммм! Бом-бом-боммммм!
Ритмичные постукивания и унывные тягучие завывания Атойгаха, раздражали неимоверно. Но я стойко продолжал наблюдать за действиями Пожирателя Душ. Приходилось мне во время предыдущей отсидки, еще в моем родном мире, присутствовать на камланиях его более «северных собратьев» — эвенков. И больших отличий в последовательности действий я не заметил. Ща, если все нормально пойдет, и его бурда подействует, пустит пену изо рта и отрубится…
Ну да, я, как в воду глядел! Равномерное постукивание боло-колотушки замедлилось, Великий Черный Шаман закатил глаза и забулькал. Хлопья вспененной слюны вперемешку с остатками порошка потекли по его подбородку, пятная светлый накрахмаленный воротник отутюженной рубашки. Атойгах задергался в припадке, а мне все время казалось, что он сейчас навернется со своего трона на пол. Но я не угадал — когда Великого Шамана, наконец-то, размазало в трансе, он всего лишь обвис ветошью на подлокотнике своего массивного трона, продолжая запланировано пускать желтую пузырящуюся слюну.
А что, если?.. Индивидуальные Блокираторы я уничтожил «в пыль», «коктейль Збарского» тоже не особо помешал мне тряхнуть земельку. Похоже, что меня сейчас мало что сдерживает… Я пристально взглянул на дебиловатое выражение Великого и Ужасного Хозяина нашего зарытого клуба для «избранных» и попытался задействовать свой Ментальный Дар. С первой попытки у меня не особо-то получилось: то ли сосредоточиться, как следует, не удалось, то ли мой слабенький Дар виноват, то ли остатки Маго-химической бурды еще активно циркулируют по моим венам.
Но я не сдавался, к тому же заняться мне сейчас было совершенно нечем. И с пятого-шестого раза мне-таки удалось ввинтится в башку пребывающего в трансе Атойгаха.
Как бы это не показалось странным, но проникнув в башку Атойгаха, я обнаружил там полный «вакуум». Никакой мыслительной деятельности там не велось. Вот от слова «ваще»! Помер, что ли, бедолага? — Ничего лучшего я поначалу придумать не смог. Ведь не может же он совсем не думать? Оказалось — может! Просто «дома нет никто»! Именно поэтому я и не мог проникнуть своим мысленным даром в его сознание — его там просто не было. Я заметил, как от бездушного тела Атойгаха отходят и исчезают в мутной пелене какие-то эфемерные светящиеся «веревки», вдоль одной из которых я и скользнул…
Продавившись сознанием через какую-то плотную и сопротивляющуюся моему движению пелену, я, к своему собственному удивлению, опять оказался в том же самом и уже очертевшем мне кабинете Великого Шамана. Только была одна большая разница — за столом, рядом с троном Атойгаха, я смог увидеть самого себя…
Что за хрень? — Я подлетел поближе и заглянул в лицо мирно сидевшего (причем с открытыми глазами) двойника. Прямо, как в зеркало посмотрел. Двойник неожиданно пошевелился и почесал нос, и я ощутил его далекую реакцию на раздражение! Вернее, свою реакцию — мое сознание, на этот момент словно бы раздвоилось! Одна «часть» осталась там, в моем старческом теле, а вторая — «выбралась» за его пределы по пути, проложенному Атойгахом? И что же это у нас получается? Что я проник в мир Духов? Но я же и близко не Шаман! К тому же, Великий Шаман полностью покидает свое бренное тело, а у меня еще кто-то «дома» остается! Интересное кино…
— Какого Эрлика [1] ты тут делаешь, старик? — Послышался знакомый надтреснутый голос за моей спиной.
[1] Эрлик — одно из семи темных божеств девятиярусного подземного мира хакасской мифологии, ставшее нарицательным. Эрлики создали все злое, в том числе и болезни, а, по некоторым сведениям, и шаманов.
Ага! А вот и наш Гудвин, Великий и Ужасный нарисовался! А вот интересно, есть у меня здесь спина? Или я просто неоформленный сгусток… Только чего: сознания, Энергии? Но кругового зрения у меня точно нет. Следовательно, есть и перед, есть и зад… Ага, вот, — я наконец-то сумел «увидеть» свои вытянутые вперед руки, — руки на месте! И ноги есть, — опустив голову я заметил отсутствующие прежде конечности. Ну и остальные части тела так же «нашлись».
— Ты же не Шаман! — Продолжал возмущаться за моей спиной Атойгах. — Я бы почувствовал это…
И мыслит он, прям как я — нету входа в мир Духов никому, кроме Шаманов! ПО крайней мере, ни ему, ни мне об этом ничего неизвестно.
Я развернулся лицом к Шаману. Ого! А выглядел он в мире Духов не в пример замечательнее, нежели в обычном! И куда только подевался его цивильный чиновничий дресс-код [2]?
[2] Дресс-код (англ. dress code «кодекс одежды») — форма одежды, требуемая при посещении определённых мероприятий, организаций, заведений.
В мире Духов рулил «народный Шаманский костюм», со всеми его примочками и прибамбасами, типа висюлек, амулетов, медных зеркал и прочей сопутствующей хрени.
— КТО ТЫ?! — Громыхнул чудовищно усиленный голос Шамана, заставивший меня поморщиться. — ОТВЕЧАЙ! — Черные глаза Атойгаха и в этом мире напрочь лишенные белков, начали истекать непроглядным мраком, а за спиной, шелестя металлом, развернулись стальные крылья, каждое перышко которых было острее бритвы.
О, как? А он, оказывается,
