паутину.
— Ну? — Мамонов сорвал травинку и сунул ее в зубы.
— А давайте меняться, а? — пацан склонил голову набок и скорчил хитрую рожицу. — У меня есть шоколадный батончик, леска, бита и куриный бог.
— Свистишь про куриного бога! — влез Марчуков.
— Не, правда! — пацан пошарил в кармане и вытащил плоскую гальку с дыркой на шнурке от ботинка. — Во! На море ездили в прошлом году, я сам нашел!
— Илюха, давай отдадим, а? — заныл Марчуков. — Ну что нам эта секретка?
— Олежа, а ты бы, наверное, и родину за бочку варенья и корзину печенья продал, а? — хохотнул Мамонов.
— Эй, ты давай не путай! — Марчуков насупился. — То родина, а то… А лески сколько?
— Во! — из кармана появилась деревянная катушка от ниток с намотанной на нее леской. — Ну Мамооонов, ну пожалуйста! Красные и так нас делают, нам бы хотя бы счет хоть размочить, чтобы не всухую…
— А старшаки ваши что? — спросил Мамонов.
— Там третий отряд, — пацан вздохнул по-взрослому. — Они говорят, что вообще играть были не должны, если бы первый был не спортивным.
— И что?
— Что… — пацан сморщил нос. — И не играют. Сидят в отряде и нас гоняют. А у красных четвертый отряд — настоящие звери. Они нас как зайцев, щелк-щелк… Ну пожалуйста, это же нечестно, если мы совсем проиграем…
— Нда, дела… — Мамонов полез в задний карман и достал оттуда мятый конверт в «секреткой». Посмотрел сначала на меня, потом на Марчукова. — Ну что, парни, поможем?
Я кивнул. Марчуков тоже.
— Держи, — Мамонов протянул конверт пацану, потом отдернул руку. — Эй, а если тебя сейчас по дороге того?
— Не, тихий час же, нельзя! — пацан мотнул головой. — Но я все равно проползу тихо, как уж!
— Вот ты жук, а! — Мамонов подмигнул пацану и отдал конверт.
— Эй, а куриный бог?! — Марчуков обиженно выпятил губу. Пацан снова потянулся к карману, но Мамонов его остановил.
— Ты давай, ползи в свой отряд, а то уже подъем скоро! — сказал он, потом повернулся к Марчукову. — Олежа, ну ты как этот самый? Найдешь свой, не кипишуй. Слабым надо помогать.
— Ой, да ладно, — Марчуков насупился и отвернулся.
Пацан моментально скрылся, только ветки закачались. И почти сразу же запел горн, сообщая, что пора подниматься, топать на полдник, а кому-то — продолжать боевые действия.
После полдника нас в клубе ждала выволочка за то, что мы где-то шатались весь тихий час, но потом прибежала стайка убитых «синих», голосящих и орущих так, что казалось стены клуба сейчас полопаются. Где-то их нечестно подкараулили или что-то в таком духе. Так что нас все оставили в покое и бросились утешать расстроенную малышню.
А мы приготовились маяться ничем до вечера — идти нам никуда было нельзя, а дополнительная помощь от нас не требовалась — все были при деле, лучший способ помочь — это не мешать. Вот мы и не мешали. Слушали азартные вопли с улицы, их концентрация то прибавлялась, то убавлялась, в какой-то момент ор стал такой, будто весь лагерь столпился вокруг клуба.
— О, уже встречный бой, похоже! — прокомментировал Марчуков. — Значит, флаг никто не взял.
— Ну могут еще успеть… — добавил Мамонов.
Потом вопли стихли, зато клуб одним махом заполнился раскрасневшимися пионерами из обеих команд. Начался хаос подсчета жетонов, а мы под шумок наконец-то смылись обратно в отряд.
— Эй, Крамской, ты что спишь? — Мамонов тряс меня за плечо. — Мы же собирались подкараулить того…
— Да-да, я помню, — пробормотал я, силясь вспомнить, когда же я отрубился. Кажется, чуть ли не сразу после ужина, Успел услышать, что синие победили, потому что кто-то хитрожопый уже во время встречного боя пробрался к штабу и стянул флаг, и перевесом буквально в десяток жетонов команда «синих» эту зарницу выиграла. Кажется, потом я прилег, подумал про того пацана в кустах, что он жук, и…
— Крамской, не спи!
— Да не ори ты, разбудишь всех, — шикнул я и спустил ноги с кровати. Мамонов на цыпочках прокрался к окну. — Зачем? Давай через дверь, типа в туалет!
— А если заметят? — спросил Мамонов. Да уж, вот что значит сила привычки! Нет ничего скучнее, чем плетущийся в туалет сонный ребенок. Нет ничего интереснее, чем совсем даже не сонный ребенок, выбирающийся через окно.
— Ну, зевнешь, потрешь глаза, скажешь, что писать хочешь, — я тихонько хихикнул. — А Марчуков?
— Пусть спит, он шумный, — сказал Мамонов и с сомнением направился к двери. Похоже, ему и правда не приходило в голову такое простое решение. Впрочем, неудивительно. Они же все время через окно выскакивали. Да и интереснее через окно, азарт, адреналин, все дела…
Я сосчитал до ста и тоже вышел за дверь.
На самом деле, не так уж и пуст был ночной пионерский лагерь, вот что. Мамонов разбудил меня примерно в час ночи, когда наша палата уснула. Когда мы пробирались мимо третьего отряда, пришлось быстро ретироваться в кусты, потому что из окна одной из палат выбралось три загадочных фигуры, которые направились к окну другой палаты третьего же отряда. И явно не с целью намазать соотрядников пастой, потому что окно приветливо распахнулось навстречу.
Рядом с кухней мы спугнули какую-то парочку. Не успел в темноте разглядеть, кого именно.
В заброшенном отряде было тихо. Фонарей здесь не было, но света стареющей луны было достаточно. То окно, которое выходило на старое футбольное поле было темным.
— Ну что, тут затаимся или внутрь полезем? — спросил я, чувствуя что азарт ночного приключения меня тоже уже зацепил. Сердце колотилось, руки слегка подрагивали.
— Комары сожрут, если тут будем сидеть, — резонно заметил Мамонов. — Ну и он уже может спать…
— Ага, — сказал я и направился к двери. Дернул за прибитую доску, дверь слабо скрипнула и открылась. Лестницу наверх пришлось искать наощупь, в доме было темно, хоть глаз выколи. Если бы наверху кто-то был, то наверняка бы проснулся, потому что сначала я задел какую-то доску, которая лежала на обувной полке, а днем я почему-то ее не заметил, она грохнулась на пол, прямо под ноги Мамонову, тот об нее споткнулся… В общем, ниндзя восьмидесятого уровня, мастера скрытного проникновения в жилище.
Но наверху никого не оказалось. Сквозь окно проникал бледный лунный свет, освещал книжную полку и край матраса.
— Никого, — Мамонов остановился в полосе света, а потом, недолго думая, уселся на матрас.
— А если сейчас окажется, что Марчуков прав, и тут правда какой-то зек? — спросил я.
— Да не, — отмахнулся Мамонов. — Ты что, еще не понял, кто здесь живет?
— Кажется, понял, — медленно проговорил я. — Только не
