учебке присматривал за Генкой, периодически докладывая Павлу Сергеевичу наиболее ценную информацию. Впрочем, я даже не был удивлен. Вопрос только в том, кто этот смотрящий?!
— А ты? — он вдруг повернулся ко мне. — Тоже пострадавший?
Я молча кивнул.
— Выглядишь хорошо и кости целы, да? Мы же договаривались! — вдруг повысил он голос. — Ты должен был только присматривать, чтобы с Генкой все было нормально. А в итоге что? Он чуть не погиб!
Признаюсь, такого я совершенно не ожидал… Но это еще были только цветочки.
— Савельев! Наш договор аннулирован! — жестко ответил он, отвернувшись от меня.
— Стоп, какой договор? — встрял Гена, изумленно переводя взгляд с отца на меня, и обратно.
— Неважно, сын, — чуть смягчился Павел Сергеевич. — Савельев! Пошел вон с палаты! Медсестра, кажется, он не отсюда! Уберите его…
Словно из ниоткуда появилась Лена, оперативно выпихнула меня из палаты и хлопнула перед носом дверью.
Глава 18. Последствия
В голове звенело.
Пребывая в состоянии глубокой задумчивости, не замечая ничего вокруг, я сам не замечая как, вернулся обратно в палату. Сел на кровать, затем почувствовав головокружение, опустился на подушку.
Неужели, все? Как так получилось?
Наш договор с отцом Генки расторгнут в одностороннем порядке. Обозлившись, Иванец старший отчего-то решил, что это я во всем виноват, а значит, не справился с задачей. Бред какой-то. С чего такая жесткая смена позиций? Быть может, ему просто неправильно доложили?
Да и в конце концов, я что ему нянька, что ли?!
Была у меня подобная мысль, еще на тех порах, когда Павел Сергеевич делал мне такое предложение — не связываться. Люди вроде него, у которых рыльце в пушку, руководствуются только чистым расчетом, их словам верить нельзя. В любой момент могут все переиграть по-своему.
Иванец старший вполне мог оказаться настоящей тварью, надевшей на себя маску и прикидываясь простым, но умным человеком. А когда в дело вмешалось какое-то случайное обстоятельство, он решил отбросить все договоренности. Дерьмо!
Выходит, от него помощи можно не ждать — продолжить службу под Припятью вряд ли получится. Зенитно-ракетный комплекс С-75 «Волхов» теперь вне досягаемости, а стало быть, и задача под угрозой срыва. Ведь как ни крути, несмотря на мои знания, резервного плана, пока что не было.
Я просто лежал и думал, думал, думал… Но в голову ничего толкового не приходило. Начал злиться сам на себя, ударил кулаком по дужке кровати. Затем еще раз. Постарался взять себя в руки.
Вдруг дверь палаты номер семь, где я лежал, приоткрылась.
С процедуры прогревания вернулся молодой курсант, обучающийся на офицера в Краснодарском ВВКУ. У него тоже была пневмония, причем аж двухсторонняя. Звали курсанта Семеном и лежал он в пульмонологии уже вторую неделю. До этого, будущий лейтенант умудрился лечь в хирургическое с аппендицитом, где внезапно выяснилось, что у него еще и вросший ноготь. Короче, Семен обитал в военном госпитале уже третий месяц. А за свои два неполных года обучения уже заработал себе соответствующую репутацию вечно больного.
— Эй, Леха! — окликнул он меня, держа в руках белый запечатанный конверт. — Тебе письмо.
Я не отреагировал. Даже не осознал услышанное, просто пропустив его мимо себя. В моей голове долбилась одна и та же мысль — что теперь делать?!
— Савельев, оглох, что ли? — Семен подошел к моей кровати почти вплотную и легонько пнул в ножку. — Тебе письмо. Внизу на почте увидел, вот и прихватил. Один черт ты вниз почти не спускаешься.
— А? Чего сказал? — наконец-то отреагировал я, заметив его присутствие.
— Тьфу ты… — он просто швырнул мне конверт и потащился на свою койку.
Я взял конверт, увидел адресата и улыбнулся.
Это было письмо от Юльки.
Разорвал край, вытащил и развернул сложенный пополам лист. На нем аккуратным женским почерком были выведены ровные строки:
Леша, привет.
Я очень по тебе соскучилась.
У меня все хорошо. Но каждый вечер без тебя, проходит как-то уныло и однообразно. С момента твоего ухода в армию, у меня ничего не поменялось — скучные практические занятия, лекции. Радуюсь тому, что обещали провести практическое занятие. А еще сказали, что скоро начнется сессия. Представляешь, у меня уже есть зачетная книжка.
Я несколько раз ездила в Припять к папе. Без меня ему там тяжело.
Меня переселили, поэтому теперь я живу в комнате студенческого общежития, с двумя соседками из текстильного, но они ночуют не часто. Вечно где-то пропадают. Думаю, скоро отчислят их.
Баффи живет со мной, хотя вообще-то так нельзя. Думаю, комендантша общежития уже заподозрила, что иногда слышит в коридоре собачий лай. Эта чертовка погрызла всю соседскую обувь, но мою не трогает. В смысле такса, а не комендантша погрызла. И как она определяет, чью можно грызть, а чью нет?!
Научила ее гавкать тихо. Гуляем с ней на улице, выношу таксу в сумке, чтобы никто не увидел. Без нее уже со скуки умерла бы. В начале ноября у нас была дискотека, но я не пошла. Вообще без тебя никуда ходить не хочу.
Папа говорит, что вас скоро будут распределять? Постарайся не уезжать далеко, а то я твоих командиров найду и отругаю. Шутка.
Как ты там? Не гоняют вас?
Обязательно напиши мне во всех подробностях. Я тебя очень люблю.
Целую. Твоя Юля.
Дочитал до конца, снова улыбнулся. Как-то даже на душе потеплело.
Растрогался, кажется у меня слезы радости выступили. Сентиментальный я что-то стал. И все же, Юлька — светлый огонек, который совершенно случайно попался на моем пути. Хоть в чем-то судьба ко мне благосклонна.
Решил написать ей ответ, уже даже лист бумаги подготовил. Но неожиданно заявилась пожилая медсестра, ставить нам с Семеном очередную порцию болючих уколов. Пришлось отложить написание писем на завтра.
— Савельев, чего это ты такой счастливый? — поинтересовалась медсестра, поглядывая на меня удивленным взглядом.
— Ирина Анатольевна, от вас ничего не скроешь. Вот, письмо от любимой девушки пришло.
— А, понятно. То-то я думаю, улыбаешься, будто кот обожравшийся валерьянки. Ну, ты смотри! А она у тебя хорошая?
— Кто, валерьянка?
— Тьфу на тебя, шутник недоделанный, — усмехнулась женщина, отламывая верхушку стеклянной ампулы. — Девушка.
— Самая лучшая! — с жаром ответил я.
— Вот и держись за нее. Как придешь с армии, женись! Ты юноша тоже видный, не хлюпик.
— Обязательно! — улыбнулся я. И здесь я не соврал, действительно планировал так сделать, только чуть позже. Со станцией бы этой разобраться.
— Смотри у меня! — сурово погрозила морщинистым пальцем медсестра. — Ну, давай ложись сюда, подставляй свою задницу. Будем антибиотики колоть.
— А-а… — взвыл я, глядя на шприц. — Только
