который энергично принялся карабкаться вверх.
Я, как положено, держал лестницу.
— Простите, а председателя нет? — осторожно поинтересовался второй маляр.
— Нет председателя. Кончился. — Крикнул сверху Матвей Егорыч.
— Как кончился? — Замер на середине пути дедов помощник.
— Ты не трынди, лезь давай. — Скомандовал дед Мотя. — Вот так и кончился. Все кончается в этой жизни.
Достигнув нужной высоты, Матвей Егорыч принялся цеплять скворечник к стволу дерева. Маляр активно ему помогал, поддерживая снизу. Когда дед Мотя поднял это птичью хижину на высоту, я по достоинству оценил гениальный архитектурный шедевр, выполненный в стиле пост-модернизм. Еще хорошо, что скворечник не успел увидеть тот скворец, которому полагался ордер на вселение в жилище, а то с бедной птицей случился бы суицид. Дед начал приматывать рею скворечника к стволу, приготовленной заранее проволокой, но в один миг как-то качнулся и выпустил свое произведение искусства из рук. Все бы ничего, но страхующий деда маляр, одной рукой держался за лестницу и естественно, поймать здоровенный деревянный ящик не смог. Судя по тому, с каким ускорением падал скворечник, я понял, шанс снова скончаться очень высок. Этот монстр летел ровно на меня. Поэтому, вообще не сомневаясь, отскочил в сторону, как и второй мужик, стоявший до этого рядом.
Все дальнейшее заняло буквально две секунды. Когда скворечник упал, дед, шатнувшись на лестнице, попытался его все же поймать. Я в этот момент уже находился на приличном расстоянии, справедливо опасаясь за свою жизнь. Соответственно, лестницу никто не держал. Она, что вполне логично, покачнулась от таких активных действий и стала стремительно заваливаться вместе с матерящимся дедом и охреневшим маляром. Причем, заваливаться прямо на сортир.
Даже находясь в стороне, я отчетливо увидел широко раскрытые глаза деда Моти. Выражение лица у него было такое, будто он с высоты этой лестницы, падающий вниз, внезапно разглядел Эйфелеву башню, которая теоретически стоит в Париже, и данный факт его сильно удивил. В следующее мгновение Матвей Егорыч, рабочий и лестница достигли крыши сортира. Крыша, что вообще не удивительно, проломилась. В эту дыру, кувыркнувшись в воздухе, пошел вниз головой, в затяжном прыжке, сначала рабочий, за ним следом, взбрыкнув ногами, — Матвей Егорыч. Послышался треск проломленного дерева. Это, я так понял, наступил конец сидушке, полу, а также всему, что могло спасти деда и маляра от дальнейшего падения. Ещё через мгновенье раздался глухой всплеск.
— Мотеньку убили! — крик прозвучал со стороны входа на территорию сельсовета.
В этот момент я осознал, что велика вероятность оказаться там же, где сейчас находились Матвей Егорыч и маляр. Причем, всем нам. Потому что по двору бежала, раскинув руки, Зинаида Степановна, которая явилась проведать супруга. Утопить Матвея Егорыча в сортире имеет право только она. По её же, естественно, мнению. За то, что это сотворил кто-то другой, баба Зина вполне способна и по голове настучать, особо не разбираясь в деталях случившегося.
Судя по всему, двойной полет она наблюдала где-то с момента, когда дед упустил скворечник.
Из недр выгребной ямы слышалось: "Ап... тьфу... мать … итить…спасите... ап...тьфу... спасите... я тону... ап... тьфу..."
Этот голос несомненно принадлежал деду. Параллельно доносилось:"Не лезьте мне на голову! …ять… да что ж ты… вытащите его! И меня! Но сначала его!... ять…"
Я так понимаю, Матвей Егорыч решил, что для этой жизни он гораздо важнее, чем рабочий из Воробьевки, и пытался выбраться с помощью его головы. Используя её, как трамплин.
Все, кто были рядом, я, второй рабочий и, конечно, Зинаида Стефановна, ринулись спасать пострадавших. В проломленный пол сортира вставили лестницу, по которой дед и мужик, так необдуманно согласившийся помочь Матвею Егорычу, вылезли наружу. Оба они, естественно, были по уши в дерьме. Аромат источали соответствующий.
Самое интересное, дед вылез босой, ухитрившись потерять обувь. Hо что еще удивительнее, оба пострадавших отделались парой синяков. Правда, это мы выяснили гораздо позже.
В момент, когда спасение прошло успешно и вроде все оказались живы, очень неожиданно трагизм ситуации возрос многократно. Хотя, должно быть наоборот. Сначала на крыльцо выскочила Светланочка Сергеевна. Мало того, их привлек шум, так ещё лицо у маман было сильно злое. Следом неслись Наташка и Андрюха. С другой стороны, от дороги, спотыкаясь на каждом шагу, бежал Николай Николаич. Но бросился он вовсе не к Матвею Егорычу, в которого палкой тыкала Зинаида Стефановна. Видимо, хотела убедиться, цел ли супруг, но руками его трогать не хотела.
Председатель подскочил к рабочему, который свалится в сортир вместе с дедом, и в отличие от бабы Зины, ни минуты не сомневаясь, принялся вертеть мужика из стороны в сторону.
— Никанор Викторович, да как же так? Как же вы? Ох… Ешкин ты кот!
Уже в тот момент я понял, что-то пошло не так. Николаич, конечно, человек неплохой, но вряд ли он стал бы столь сильно переживать за обычного маляра.
А вот когда маман подбежала ко мне, схватила за локоть и зашипела:"Тебе кто сказал, что эти люди — рабочие?" стало окончательно ясно, вряд ли комиссия оценит по достоинству архитектурные особенности разрушенного храма. Впрочем, как и новаторство Зеленух в спортивных дисциплинах. Потому как одну часть этой самой комиссии заставили мыть кабинеты, а вторую — искупали в дерьме.
Глава 26: О том, как иногда появляются неожиданные гости
— Ну, все…Дулю нам с маслом сейчас выпишут… Здоровую дулю с литром масла… Или с двумя. Литрами. — Николай Николаич нервно курил, расхаживая рядом с дядькиной баней, и говорил сам с собой. Но громко. Наверное, чтоб я слышал. Вообще, конечно, председатель был в шоке. В этот раз мы, походу, превзошли себя.
И главное, ведь не специально. Кто ж знал, что комиссия может выглядеть, вовсе не как комиссия. Я вот точно не знал. Если уж на то пошло, сами виноваты. Надо было одеться прилично, нормальную тачку взять. А так, как они явились, вообще никакого понимания. Однако, Николаич на все мои попытки оправдаться вращал глазами и шипел матерные выражения, брызгая в разные стороны слюной. Не знал, что он так умеет. Никогда не видел его настолько злым. Даже когда его корову ночью искали, он меньше бесился.
— Светлана, убери от меня сына. Иначе, я за себя не ручаюсь. — Высказался председатель маман. — Если он сейчас же не скроется с глаз моих, количество твоих детей сократится ровно в половину. Утоплю его, к чертовой матери. Как Герасим муму. Молча, без пояснений.
