Кроме того, Михаила Николаевича сильно удивило обилие у немцев легких колесных бронетранспортеров. Нет, конечно, все войска на них никто сажать не собирался, но мотопехота, сопровождающая танковые части, была очень хорошо ими укомплектована. На роту по несколько штук шло.
— Хайнц, — не удержал своего любопытства Тухачевский, — а что у вас так много колесных бронетранспортеров? Я слышал вы раньше стремились обеспечить войска полугусеничными. Передумали? Или это новая мода?
— Дешевле просто, — без какой-либо задней мысли ответил Гудериан. — Да и проще. Когда-нибудь мы, вероятно, сможем укомплектовать войска полугусеничными машинами, но сейчас на дворе война с Францией и мы вынуждены обходиться тем, что можем быстро произвести. А почему они тебя заинтересовали?
— Не поверишь – себе присмотрел. Наши-то механизированные части только грузовиками комплектуются. Кое-какие работы ведутся по этому направлению, но все пока безрезультатно. Не выходит у нас сделать простой, дешевый и технологичный полугусеничный бронетранспортер. А тут такое замечательное решение.
— Странно, — улыбнулся Гудериан, — обычно это я у тебя идеи заимствую.
— Так это твоя идея?
— Именно, — улыбнулся генерал. — С трудом продавил. Если бы не поддержка Гальдера – так и остались в проекте. Сам же знаешь, какое отношение к танкам в войсках, мало кто вообще понимает, для чего они нужны и как их использовать в бою.
— Да уж… — покачал головой Тухачевский, — у большинства офицеров в голове все еще образы старой войны. Сам бьюсь с ними насмерть…
Через четверть часа, когда перед трибуной прошли последние шеренги немецких войск, выступили доблестные бойцы РККА.
Впереди шли БТ-7М – новые версии, концептуально устаревших танков, которые спешно доделывали перед Польской кампанией. Экранирование, легкое танковое короткоствольное трехдюймовое орудие с развитым дульным тормозом. Ход оставлен только гусеничный, да и гусеницы более тяжелые. По-человечески отрегулированный двигатель М-17Т. Более мощная подвеска. Радиостанция в каждом машине. Пресловутая командирская башенка и более совершенная оптика. Конечно, танк вышел перегруженный, но вполне рабочий.
Однако краем глаза Тухачевский отмечал легкую, едва заметную ухмылку на лице Гудериана. Да и как ей не быть? Ведь внешний вид этих машинок говорил о том, что из них выжали все, что только можно было. Потенциала развития нет. А у германских "четверок" и "пятерок" все только начиналось.
Общее впечатление не смогли исправить и самоходные зенитные и артиллерийские установки на базе танка Т-26. Все это было хорошо, только создавало видимость редкого "колхоза" и кустарщины. Так что настроение советской делегации неуклонно падало, а германской – поднималось. Даже несмотря на то, что РККА в этой войне показала себя намного лучше Вермахта. Германская пропаганда уже успела найти этому объяснение и "правильно" перераспределила польские войска так, чтобы выставить военные успехи Союза несущественными, ибо с основными ордами войска Польского в это время рубились истинные арийцы. Да не просто так, а героически, когда на каждого солдата Вермахта приходилось по два-три, а то и четыре поляка. Ну и так далее.
Да, Тухачевский знал, что это все – видимость и показуха. Умышленная. Специальная. Что в недрах Нижнетагильского вагоностроительного завода уже собирались первые танки нового поколения, созданные по образу и подобию Т-44, что Ярославский моторостроительный завод уже выпустил первую сотню тяжелых танковых двигателей… Но, все равно – смотреть на все это было грустно. Впрочем, тем лучше. Сможем удивить. Всех. А удивить – значит победить, как говаривал в свое время Суворов. Главное теперь с противотанковой артиллерией и зенитками разобраться… Впрочем, это все будет потом. А сейчас – СССР и Третий Рейх – союзники, празднующие свою общую победу. Да и Ольга рядом. Пригрелся он к ней. Притерся. Как в августе приехала в гости, так и осталась. Благо, что ни в каких картинах она пока не снималась. Конечно, Нину было очень жаль, так как пострадала она ни за что. Но все одно – Ольга его просто завораживала, раскрываясь с совершенно незнакомой для него стороны. Влюбиться-то он, может и не влюбился, но терять ее Михаил Николаевич уже не хотел. Совсем. Видимо бес в ребро пробирался тихой поступью вместе с сединой, проступающей на висках.
12 ноября 1939 года. Москва. Зал совещаний Наркомата Обороны
— Товарищи, друзья, — начал экстренное совещание Тухачевский. — Германия приняла на вооружение новый тяжелый танк – PzKpfw V и успешно применила его в Польской кампании. А это сто миллиметров лобовой брони и шестьдесят – бортовой. Как вы понимаете, не гомогенной, а цементированной. Они смогли создать уже полк подобных "поделок". При этом, важно отметить, что поляки ровным счетом ничего этим монстрам сделать не смогли. Да, избили ходовую часть, но немцы не потеряли ни одного тяжелого танка безвозвратно. Ремонтировали и снова в бой. Все стандартные средства ПТО войска Польского оказались несостоятельны. Вообще.
— То есть, наши сорокапятимиллиметровые пушки уже не актуальны? — спросил с явно заинтересованным лицом Грабин.
— Да. Этот новый танк строился из расчета защиты в лобовой проекции от лучших противотанковых средств. Грубо говоря – на дистанции около километра мы можем его взять только легким полевым орудием калибром в три дюйма под зенитный выстрел.
— Так может заменим сорокапятки на трехдюймовки? А зенитки оставим как есть. В конце концов они уже в серии и вполне справляются со своими задачами.
— Позвольте! — вступил в разговор Логинов. — Зенитные автоматы калибра сорок пять миллиметров перетяжелены. И это, по большому счету оказалось бесполезно, так как снимаемые с вооружения противотанковые пушки, я ведь верно понял ситуацию, — кивнул он Тухачевскому, — больше не станут выступать сдерживающим фактором отказа от них. Да, у нас произведено несколько тысяч таких орудий, но благодаря реконструкции заводских цехов и наличия современного оборудования, мы в состоянии в кратчайшие сроки решить проблему освоения в серии новых орудий.
— И что вы предлагаете?
— Вариантов много, — развел руками Логинов, — тут важно понять, что нам нужно получить.
— Максимальную плотность огня на наклонной дистанции до четырех-пяти километров.
— Хм… тогда нам нужно пойти на кардинальное снижение калибра, скажем до тридцати миллиметров и задействовать боепитание из металлических лент. Правда, патрон придется переделать, да и стволы будут быстро выходить из ствола, так как придется серьезную навеску пороха давать метательному заряду.
