Передергивая затвор, скосил глаза и увидел: на камне высечены изображения. Уточки, похоже, а это — скорее, олень. Или лось? Еще два выстрела. Да, мне про такие говорили, в Карелии они есть и где-то на севере. Кто из моих знакомых ездил в экспедицию по поискам Гипербореи под Мурманском, но нашел себе только приключения на одно место? Еще выстрел. Опять ранка на руке кровит, капая на этих птичек. Обо что я ее снова ободрал? Магазин пустой. Вставил обойму и выглянул из-за камня.
Вспышка огня перед глазами... Тьма.
Очнулся я от удушья. Везде был мокрый песок. Песок и в ноздрях, и во рту. Песок на лице. Я пошевелился, и голова с руками прорвали песчаный плен. Сквозь полузабитый песком рот в меня хлынул неописуемо сладкий воздух. А как тут описать, что в тебя вливается Жизнь, унося
Смерть из тебя? Да никак. Наверное, такое человек испытывает только раз в жизни, когда родится и вздохнет впервые, но не остается оно в нем, ибо нету памяти у только что родившегося.
Я сел. Очнувшийся мозг вспомнил то, что было до Темноты. Оглянулся — а сидел я в продолговатой ямке длиной с меня и глубиной с полметра и был слегка присыпан песком. На ногах он еще оставался, ас груди и головы уже осыпался. В край ямки была воткнута малая лопата. Там,
где была голова, когда я еще лежал.
Надо вставать. В своей могиле я уже полежал — и хватит этого. Раз я жив, значит, мой батальон жив и воюет дальше. И укрепрайон тоже жив. И все живы: кто сгорел от огнеметной струи в дотах, кого вбила в бетон взрывная волна, кто захлебнулся в водах Луги, до последнего
прикрывая отход. Вот сейчас встану... Эхма, а левая рука-то совсем не хочет работать! Щупаю ее правой и чувствую, как кость изогнулась, будто шейка у штыка трехлинейки. Явно слом:ш. Но пальцы шевелятся, Разодраннаяладоньуже корочкой покрылась. И правым глазом смотреть
больно. Пощупал лицо и от боли отдернул руку. Потом, уже осторожнее, ощупал еще раз. И глаз затек, и половина теки гоже. В голове опять звенит, как тогда, когда пуля в каску вделала.
Распрямился — шатает немного. Наверное, опять контузило. А чем контузия от сотрясения отличается? А кто его знает — может, и ничем, только на войне пишут, что контузия, а на гражданке — что сотрясение.
Так, а что с оружием? А никакого оружия. Кобура пустая, вокруг ничего не лежит. Надо срочно навести ревизию, что и сколько осталось. Оба подсумка пустые, а вот из кармашка кобуры запасные патроны не вынуты. Шинели нет, каски тоже, зато пилотка как-то на голове
удержалась.
Ага, лопатка — благо чехол под нее с ремня не сняли. Потянул ее из могильной бровки — нет, не моя. Карманы вывернуты, в них ничего нет. Фляжки тоже нет. А, вот противогазная сумка! Лежит в паре шагов от... нет, не хочу ямку больше могилою называть.
И это моя сумка, потому что эту дырку я сам зашивал, оттого и сверху на разрезе нитки — защитного цвета, а ниже — белые. Ибо других не имелось, а пару сантиметров зашить еще надо было. Она-то никого не заинтересовала. И остались в ней котелок, кружка, ложка, полотенце и
кое-какая мелочь.
А вот еды там не было. И сейчас ей неоткуда появиться. Итого: воды нет, еды нет, из оружия — только лопатка. Рука не работает, ноги ходят. Надо идти к своим, на восток.
И где здесь восток? Ну вот, обросшее мхом дерево — значит, на восток именно в эту сторону от дерева. Но мне вокруг отчего-то не нравится. Что-то вокруг неправильное, чего не должно быть. Тишина? Нуда, тихо кругбм. Но ведь это не линия фронта, чтоб грохотало все вокруг.
И на ней бывает затишье. Нет, наверное, не это тревожит. А что? Что же мне сигнализирует в мозгу: как-то здесь не так?
Ладно, тронусь в путь — и пойму. Когда контуженные мозги малость отойдут, шарики и ролики на место станут, тогда и осознаю, что мне так не по душе в окружающем. Сумку на правое плечо — и вперед.
Не, ничего: иду, хотя в голове пульсирует и иногда шатает. Ну, не первый раз мне мозги сотрясает, надо уже привыкать. Пару раз мне в Питере прилетело, третий раз — возле дота, а сейчас уже четвертый. Но не тошнит, и ладно.
Неприятное это дело — тошнота, а когда вырвет, так еще хуже. Руку локтем к корпусу прижимаю. Вообще ее нужно бы подвесить на шею, но на что ее подвесить? Полотенце коротковато, а ремень или лямку от противогазной сумки пользовать не хочется. Да и ножика нет, чтоб
отрезать. Ладно, может, дальше что-то попадется подходящее.
И пить хочется. Ну ничего, должен же мне ручеек встретиться или что-то такое. В котелок наберу и сам напьюсь. Вышел на полянку и понял, что мне так не нравилось, — жарко! Не по началу сентября жарко! И желтых листьев практически нет! Что бы это все значило? С Луги мы
ушли в двадцатых числах августа. Потом отступали на восток, недели две прошло... Ну, пусть сейчас не первые числа сентября, а тридцатое августа, но вокруг меня погода и природа — не конца августа! Зуб даю — июльская!
Ой, июльская... Как-то мне нехорошо стало, а отчего? А вот от этого... Меня зашатало, я отступил назад на пару шагов и оперся на ствол березки.
Справа сверху послышался стрекот мотора. Я поднял голову и поглядел в ту сторону. Как-то несерьезно работает мотор, слабенько, почти как мотоциклетный. Немецкие моторы гудят куда мощнее. Может, это какой-то немецкий маленький самолет? Или наш У-2?
Через минуту я его увидел. Действительно наш, только не У-2, а... мотодельтаплан.
Видал я такие, и видал такие точно, но без мотора, которые только планируют. Моторчик у них действительно вроде мотоциклетного или «запоровского», и трещит похоже. Мотодельтаплан пролетел надо мной и березкой и ушел из видимости.
«Вот я и в «Хопре»!» — успел подумать я, пока сползал по стволу березы на землю. На этой старой рекламной фразе сознание меня покинуло...
9 сентября, воскресенье. Днем было теплее, а к вечеру похолодало, и даже моросит дождичек.
Вчера мы с Катькой и Наташей ездили на Невский пятачок, положили цветы к памятникам.
Погода была хорошая, но чуть похолоднее, чем сегодня днем.
Кто такая Наташа? Это моя девушка. Мыс нею познакомились в очереди к травматологу, когда приема ожидали. И переломы у нас были одинаковые, только у меня сломана левая, а у нее правая рука. Сначала познакомились, потом я ей помог в супермаркете продукты выбрать и до дому
донести, потом помог ее бате ужин приготовить... Интересное было зрелище, как двое людей с руками в гипсе картошку чистят...
Сегодня у нее дежурство. Катька в гости пошла, а я никуда не пошел и весь день дома просидел, размышляя о разном. Что со мной было, было ли вообще, или мне показалось, и для чего все это. Я ведь всего никому не рассказывал, ни полиции, ни Катьке, ни всем прочим.
