Основные места обитания – берега рек, озер, ручьев и прочих пресных водоемов, поскольку основная пища добывается норкой из воды либо вблизи ее. Это прежде всего рыба, мелкая водяная крыса, позже исчезнувшая по этой причине, детеныши ондатры, утята и даже лягушки, когда ничего нет. Достаточно пищи ей и на суше, начиная с мышей и заканчивая утиными и другими яйцами. Стол норки сильно скудеет зимой, когда остаются только мелкие грызуны и рыба. Для того чтобы проникнуть под толстый лед, она ищет промоины либо незамерзающие отдушины, образующиеся в пустотах под осевшим льдом. Под водой может находиться до 8-10 минут, при этом шерсть ее, смазанная жировыми выделениями, не намокает – стоит встряхнуться и опять сухая. Благодатный период для норки начинается в январе, когда на старицах и озерах начинается загар воды – кислородное голодание и мор рыбы. Если в это время пробить майну во льду, весь окрестный зверек будет там. Иногда из жадности норка хватает рыбу, большую весом в четырежды. Однажды в бинокль я увидел на льду щуку, которая выпрыгнула из полыньи. Расстояние было метров триста, и пока шел на лыжах, рыбу узрела норка, невзирая на меня, схватила двухкилограммовую добычу и поволкла ее к берегу. И пока не догнал и не швырнул в нее рукавицей, поскольку ружья не было, не бросила. Норки любят воровать рыбу из ловушек, морд и заманов, куда частенько попадают сами. В другое время это очень осторожный ночной зверек, ведущий скрытный образ жизни. Его стихия – прибрежный мусор, плавник, заросли ивняка, где есть тысячи мест для укрытия, несмотря на свое название, нор она не копает, а пользуется естественными убежищами. Март – брачный период, когда самцы теряют всякую осторожность и устраивают драки средь белого дня, где-нибудь на сверкающем от солнечного света и белого снега берегу. Самка американской норки приносит до десятка малышей (европейская только до шести), которые вырастают к зимнему охотничьему сезону до полноценного зверька.
С упадком промысловой охоты и развитием ферм, где норок разводят в клетках, численность их довольно значительно возросла. Зимой я находил места поиска пищи и кормежки там, где зверька сроду не было – в придорожных прудах и затопленных мелиоративных канавах. Кстати, там же поселилась и ондатра.
Этого зверька можно считать европейским соболем и не потому, что куница его заменяет; она является родоночальником семейства куньих, к коему относится сибирский красавец, и ближайшим сородичем его. В контактных зонах, где они встречаются, существуют так называемые кидусы – помесные зверьки. Нежный, длинноостый куний мех, как и соболиный, в стародавние времена являлся и мужским мехом, ценился очень высоко и был принадлежностью богатых людей. В отличие от соболя куница большую часть жизни проводит на деревьях, очень легко уходит по кронам, причем иногда без всякой причины – не от собаки и не от человека, передвигается так стремительно, что не поспеешь бегом. Бывает, в прыжке с кроны на крону даже планирует, как белка-летяга, и становится понятным, зачем ей хвост – благодаря ему может в полете изменять направление. Охотиться на нее с собакой, пожалуй, ещё труднее, чем на соболя; если куница не окажется на отдельно стоящем дереве, то за ней набегаешься, поэтому больше ловят ее капканами и кулемками. Устанавливают их на возвышенностях под большими деревьями, в местах, которые любят посещать куницы, по такому же принципу, как и на соболя. Либо между деревьев закрепляют горизонтальную слегу, посередине вешают приманку, а по концам ставят капканы. Оба способа плохи тем, что что часто ловушки спускают птицы, особенно кукши и сойки.
Куница- желтодушка (имеющая на груди роскошное жабо желтоватого цвета) не в пример соболю плотоядна. Основная ее пища это мыши, птицы и белки, за которыми она с удовольствием охотится. Не слышал о глухарях, но куропатку, рябчика и тетерева она берет без особого труда, и точно так же – на ночевке в снегу. Распространена в настоящее время по всей европейской лесной части России от Калининградской области до некоторых районов Ханты- Мансийского национального округа.
Но есть еще одна разновидность, куница-белодушка, или каменная, ареал рассеивания которой связан не только с лесами, но и горными районами, лесостепными пространствами и близостью… к человеческому жилью. Она преспокойно живет на окраинах городов и даже внутригородских парков, питаясь грызунами, теми же прикормленными человеком белками и даже голубями. Рассказывают случаи нападения каменных куниц на домашних кошек, во что верится с трудом – если только по глупости или от великого голода.
Второе ее название на русском языке – векша, которое стало названием денежной единицы в Древней Руси. Это впрямую говорит о том, что беличья шкурка когда-то являлась монетой, расчетным средством. И это же доказывает версию о том, что славяне, элитная часть этого этноса, жили с лова, соответственно устраивали свое государство и употребляли в обиходе слова, связанные с охотой и добычей. Возможно, белка – это собственно название зверька, произошедшее от «белый – светлый – прекрасный», а векша – шкурка, как деньги, единица измерения стоимости. Хотя в летописях есть упоминание об уплате дани Русью хазарам «по белици от дыма», то есть по белке с двора. В любом случае столь близкая связь этого зверька с экономикой, благополучной жизнью наших предков говорит о том, что белка была неким национальным продуктом, весьма распространенным и даже символическим «золотым запасом», коли шкурками платили дань, а хазары признавали их за ценность и брали. Кроме всего, это означает, что на Руси промысел белки был чуть ли не делом каждой семьи – с лова жили. И это неудивительно: хвойные леса, вековые сосновые боры – место обитания этого зверька – в то время покрывали подавляющую часть территории государства.
Белка – зверек, довольно быстро привыкающий к человеку. Всем известно, что она легко начинает брать корм с руки и даже попрошайничает в парках. Добрые люди радуются контакту с живой природой, с удовольствием подают нищим белкам и тем самым губят в них дикую, естественную природу. Наверное, это неплохо, гуляя, показать ребенку живую белочку, дать ей орехов; можно даже отловить ее и, окончательно приручив, посадить в колесо, дабы сделать игрушку… Экзюпери сказал – мы в ответе за тех, кого приручили. А мы, разрушая природную гармонию маленького любопытного зверька, готовы взять ответственность на себя за все его поколение, которое будет не способно даже прокормить себя, не то что спастись от хищника?
Не в пример с другими пушными белка – зверек дневной и выходит на кормежку рано утром, на рассвете. Легче всего найти ее можно там, где хороший урожай кедровых, еловых или сосновых шишек. Кроме собственно кормежки, белка ведет заготовку орехов и семян на зиму, для чего с утра до вечера шелушит шишки, набивает за щеку и несет в кладовую, которую устраивает в укромном дупле. По рассказам охотников, запас кедровых орехов в урожайный год только в одной кладовой составляет около восьми килограммов, а их бывает несколько. Поскольку кедр хорошо плодоносит раз в четыре года, то все остальное время белка ест семена из шишек ели и сосны и их же готовит на зиму. Кормящегося на этих деревьях зверька легко отличить: на щеке набивается крупный смоляной желвак. Пасется белка обычно на старых, плодоносных соснах и елях и только в голодный год берет шишку с молодых, возможно, потому, что она очень смолистая. Когда в тридцатых годах по Чети срубили вековые боры и оставили только семенные сосны, пять-шесть на гектар, в шестидесятых вся белка была только на этих деревьях, вчетверо выше, чем остальной молодой лес. Очень редко, но бывает тотальный неурожай на шишку, и тогда большая часть белки мигрирует, иногда за сотни километров, а оставшаяся перебивается грибами и хвоей. Старые промысловики знают приметы: если белка сушит грибы (они говорят, «сухари в дорогу»), значит на елово-сосновую шишку неурожай, то есть возможна миграция. То же самое может случиться, если все время поднимаешь белку с земли, да еще с «кислой», прошлогодней шишки.
