С местным населением отношения наладились не сразу. После первого случая воровства новый житель собрал аборигенов мужского пола, по стаканам разлил водку, колбасы нарезал. Повел разговор за жизнь, почему на Руси повелось у своих же воровать. Хмельным гостям показал видеозапись на ноутбуке. Спросил мужиков, как воров судить по справедливости или по закону? Под одобрительные крики в честной драке установил справедливость. С тех пор Кабановское имущество находилось в сохранности.
К чему все? Такая катастрофа грядет! Лежи, отдыхай! Бухай! Найди доярку, трахайся на здоровье. Даже и не будет ничего, какое тебе дело до всех. Нет справедливости, и никогда не было.
Ненависть. Ненависть к существующему положению. Ненависть не сжигала душу. Совсем наоборот, ненависть как топливо для ракеты, сгорая, выбрасывала мегаджоули энергии. Ненависть заставляла жить.
Ненависть, умноженная на веру, адская смесь. Адская? А может, райская! Почему рай представляется выхолощенным от действий местом. Этаким белым саваном искрится снег. А как же лошади, бубенцы? Рай — место без чувств? Э, нет! Тогда уж пожалуйте к нашему шалашу. Вернее, нашему калашу! Чувствовать, действовать, изменять. А не поддержит никто?
Во что верил Кабанов? А надо ли верить – предварительный вопрос Кабанов решил быстро. Легко бравировать в кухонных условиях: «не верю ни в бога, ни в черта!» А когда блестит кухонный нож в руках пьяного баклана, тут бросаешь сомневаться в смысле жизни. Резко становишься верующим. Во что угодно, только чтобы это что‑то изменило ход событий в твою пользу. Либо. Либо изменит отношение к уходу в никуда. Не праздновать же труса. От страха никуда не денешься – реакция на гормоны. В загробный мир Дмитрий не верил – слишком примитивно. Райские кущи, адское горнило – этак можно сразу в камикадзе. Остаться в памяти народной как разновидность бессмертия? Привлекательно, заманчиво. Помирать, так с музыкой? Нет, уж лучше самому оплачивать банкеты. Пока есть силы – деньги, воля – валюта. Так что без веры, товарищ Кабанов, не обойдешься.
Тогда давай ударимся в религию. Какую хочешь? Даже модно подчеркнуть исключительность, молясь богам не своего народа. Вроде как знаешь такое, что массе еще не доступно. Хочешь – становись буддистом, хочешь – кришнаитом, да хоть мусульманином. Хочешь слыть мегапатриотом – молись Христу, приблизится к избранным – чти Тору. Все уже придумано, не трать силы, не задумывайся.
До первой звезды нельзя, так угодно Богу. Всевышнему угодно, чтобы ты был беден, горбатился на власть предержащих. В этом божий промысел. Этот жирный богатей за свои грехи пострадает, где надо. Не беспокойся, не ропщи. Да может, толстяк – прекрасной души человек. Досталось наследство американского дядюшки, открытие мировое сделал, проценты капают. Может быть. Только не в наших Евразиях. В какое‑то время опоили щедрый русский дух. Гнилое семя стяжательства расцвело на 1/6 части планеты. Бомжовский чертополох, лопухи толстосумов произрастали на некогда благословенной земле.
Бессребреником и аскетом Кабанов не был. Комфорт уважал. До определенных пределов. Вот есть у тебя хорошая, современная машина. Если ты, выпучивая глаза, возьмешь кредит, преступая закон, добудешь деньги, купишь машину еще больше, круче, член от этого станет толще? Здоровья прибавиться, молодости? Уважения тебе подавай. Плевать хотел Кабанов на такое уважение, на таких членодержцев.
Вот и подошло время, когда видно, кто ты на самом деле. Охрана у тебя была, всемогуществом гордился? А охранник тоже человек. Жизнь хочет сохранить прежде всего свою, близких своих. Чем ты ему заплатишь за самопожертвование? Золотом, евро, долларами, может, рублями? Даже жопа твоя сейчас никому не нужна. Спасай себя сам. Не можешь? Попробуй объединить вокруг себя идеей, либо тем, без чего организму не обойтись. Деньги не в ходу. В ходу еда, оружие, боеприпасы. А еще наркотики. Настоящая валюта. И белый билет в никуда. У многих припасена заветная доза.
— Кокоша, Кондратьев, Канюкаев, что вы ржете там, как три сапога — пара? — Начальник участковых майор Геращенко выражал мысли стилем известного в свое время премьер–министра.
В комнате 30 квадратных метров 15 мужиков в синей форме дышали табаком и потом. Образцовый участковый должен быть исполнительным, плотным в теле, глуповатым на вид, начальству внимать с должным почтением, но делать все по своему. Образцовых изначально мало. Все приходят разные. Система оставляет податливых. Дальше фронта не пошлют. Если оперов можно сравнить с полковой разведкой, то участковые уполномоченные это окопная пехота. Лишнего не перебежит, без команды не отступит. В уголовном розыске все понятно — совершено неочевидное преступление, изволь найти свидетелей, получить информацию, поймать, расколоть жулика. Участковый имеет дело с правонарушениями. Пограничными с преступлениями ситуациями. Надо иметь желание, азарт выявить преступление среди бабулькиных жалоб, получить и проанализировать информацию среди подучетного элемента. Желания эти, если и присутствовали в организмах, впервые принятых на службу, система сжигала, как Бонивура в топке паровоза. Заявления неуравновешенных людей, жалобы на соседей, на родственников.
Все требует десятидневной проверки, не успеешь, вы…ут как за измену Родине.
Два дня назад опер Виктор Свиридов поставил служебную пятерку во дворе увдэшнего гаража. Автомобиль качнулся на старых амортизаторах, перевалив люк канализации. Слой недельной грязи покрывал оспины коррозии на белом кузове. В моменты расчета за ремонт Виктор проклинал тот день, когда за ним закрепили оперской автомобиль. Оформить ремонт в служебном порядке значило ходить пешком неизвестное количество времени. Получить карточку у начальника гаража и заправиться – потерять половину дня. Экономя нервные клетки, закрепленный водитель ремонтировал и заправлял машину на свои деньги.
Свиридов вышел, прикинул, как обойти лужу. Асфальт заканчивался под задним колесом. Ручки внутри на задних дверях сломаны. Дышащая подошва кроссовок всосала воду, жулик в наручниках высунул голову:
— Когда ж он закончится! Прямо казнь египетская.
— Вытрюхайся! Не размокнешь, Герострат. — Шутить у Свиридова не всегда получалось. Говоря по правде, Виктор и не шутил никогда. Об этом обстоятельстве знали немногие. Зато многие знали, что на ремне старая пряжка с надписью на немецком «Gott mit uns». Носил ее опер как вызов толерантному начальству.
— Свиридов, машина убери! Не видышь — асфальт трескается! — Со стороны запасного выхода послышался павлиний крик. Под навесом топал и гневался начальник тыла полковник Мамедов. 20 лет тылового обеспечения в милиции не избавили от гастарбайтерского акцента. Глиняный кирпич в мятом кителе, изготовленный азербайджанцем в узбекской печи.
