быстро переглянулись, Язва пожал плечами, показывая, что ему особо нечего сообщать, поэтому первым заговорил Жгут.
— С Десяткой проблемы, как всегда. Вчера возле института меня ждали. Хорошо, парни знакомые предупредили, а так бы подловили. Уже совсем оборзели, ничего не бояться.
— Это все из-за бабы той? Или из-за той историй с мелюзгой?
— Да пес их знает, они в целом меня не любят, а в последнее время, как с цепи сорвались. Парни говорят, что подлавливать стали на районе, по одному не ходят, так, трое-четверо. Поймают, плюх накидают и обратно к себе.
— К нам тоже заходят, но больше, если на реке кто-то попадется. У нас попроще, вся округа маленькая, чужаков сразу видно.,- вставил Язва, осторожно дуя на чай в кружке, затем добавил, — если наших заловят, то бьют всегда. Мол, сидите в колхозе, к нам рыла не суйте.
— Может соберем наших парней, прогуляемся по десятке? — предложил Жгут, но дядя Миша покачал головой. Видя, что Жгут хочет что-то сказать, перебил его, — десятка осмелела, поскольку с Шалтайкой связались. Они давно их под себя хотели подмять, вот и договорились. Сейчас Шалтайка и к нам придет, через десятку. А мы ответить не сможем.
— Чем это плохо? Чего они там вообще хотят от нас? Живут они там на своей Шалтай горе, ну и пусть живут. А от нас то им чего нужно? — пожал плечами Жгут. Миша покачал головой.
— На Шалтайке сидит Айнур, с ним там Скребок и Антон. Они уже давно весь город под себя поджимают, куда приходят, со всех дань требуют. Везде свой нос суют, и если узнают, что им чего-то недодали, то наказывают. На Шалтайке, все под ними, цеховики, стеклотарщики, кафешки, таксисты. Ну вот все, что могли взять, взяли. Но им мало, понимаешь? Вот и к нам придут и наших цеховиков прижмут, а нас подвинут.
— Хорошо. Что тогда делать будем? У нас много ребят на районе, в Химках много парней. В принципе, им тоже будет не по нраву, что к ним какие-то Шалтайцы лезут, что скажешь, Язва?
— Это да, у нас парни не потерпят, чтобы ими кто-то командовал не свой. Но вот только, нас не так много. Да и интерес для нужен для парней, многие скажут, зачем мне идти за Новостройки? Пусть там сами отбиваются, а мы тут сами постоим.
За столом повисла тишина, парни смотрели на Мишу, который задумался на пару секунд, отхлебнул чай, а потом ткнул пальцем в Язву.
— Интерес у нас один, Витя, это те деньги, что мы с наших цеховиков имеем. И если Айнур сюда придет, то все отберет.
— Ну так я не могу сказать пацанам, что мол, нужно идти с десяткой драться, потому что они хотят мою долю с продажи левого товара цеховиков отжать.
— Витя, скажи мне, ты совсем дурак?
Дядя Миша посмотрел на Язву тяжелым взглядом, от которого тот занервничал.
— Витя, конечно же так говорить не нужно. А вот что тебе нужно говорить, так это то, что парни с Десятки совсем оборзели, что прессуют наших, что если мы не будем отвечать, то нас не будут уважать. Тех, кто пытается возражать, нужно упрекать в том, что они трусы и не способны защитить не только своих близких, но и себя. Смотри, есть район, мы тут живем и мы тут хозяева. Если мы за порядком следить не будем, то тут бардак начнется. Есть наш двор, есть наша улица, есть наш район. Мы тут живем, и все это наше. И только мы тут можем решать, что и как будет. А все эти чужаки, пусть у себя сидят. А надо будет, еще и к ним сходим. Понимаешь?
Язва закивал головой, показывая, что понял, но тут вмешался Жгут.
— Дядя Миша, все правильно ты говоришь, но все таки, нужно что-то и парням дать, кроме вот этого патриотизма.
— А мы и дадим им, Славик, дадим. Кому-то защиту, кому-то возможности. Главное, что бы все двигались в нужном направлений. А что до денег, то пусть пацаны крутятся, не сидят на месте. Кто будет с нами, голодным не останется. Видишь, у нас уже все налаживается, клуб у нас свои, люди приходят, общаются, пацаны вот, спортом занимаются, молодцы.
— Это конечно здорово, но я так и не понял, зачем тебе это, этот клуб?
— Ну как зачем, Славик. Общаться нужно с людьми. Вот смотри, приходит сюда вечером человек, в шахматы поиграть. Ну я сел с ним, играю. Спрашиваю, а ты чем, милый человек, занимаешься. А он оказывается, мастером работает в цеху, что одежду шьет. Я ему, какая у тебя работа хорошая, полезная. А он мне, толку от нее нет, получаю копейки. Дочка заболела, врачи говорят, нужно на юг отправить, холодный воздух не переносит. А деньги где на это взять? А я ему и говорю, так ты одежды больше шей, будут тебе деньги. Он рукой машет, говорит и так план перевыполняем. А я ему, так ты вне план шей. Он глазами моргает, это как, спрашивает. А я ему и объясняю. Он согласен, говорит, можно пошить, не проблема, только где ткани взять? Я ему, будет тебе ткань, не переживай. А вот другой приходит, в домино играет. Он эту самую ткань производит, при этом, женщин любит, тратиться на них, а где денег взять? Я ему и говорю, ты тканью поделись с нуждающимися. Вот так вот, Славик, шаг за шагом, мы тебе куртку на зиму и сошьем, понимаешь?
Жгут ничего не ответил и на некоторое время в комнате повисла тишина. В принципе, все что говорил дядя Миша, собравшимся было понятно. Уже несколько лет, по подобной схеме, на одном местном заводе, в одном из цехов, шили носки, которые потом расходились на черном рынке. Мише этого было уже мало, хотелось большего, но его собеседники, которые тоже принимали в этом участие, пока еще не были готовы к тому, чтобы расширять свои подпольные делишки. Но, как известно, аппетит приходит во время еды, так и его собеседники постепенно сходились к тому, что неплохо было бы и впрямь, найти новые схемы заработка.
Самому Мише, кроме увеличения заработка, хотелось отойти в сторону и не принимать непосредственного участия в процессах. Пусть молодые бегают, пусть их ловят, их же судят и сажаю. Кто им виноват, что они такие глупые, что не могут сами сделать так, чтобы стоять в стороне и получать прибыль. Мишу можно было бы осудить, за то,
