Финансовые потери с каждым днем войны становились все более чудовищными, нежели ожидалось.
— Сэр, — в кабинет вошел его помощник.
— Что тебе? — С трудом выговаривая слова, спросил Уильям.
— Свежие новости.
— Хорошие?
— Нет, сэр. На границе Техаса мексиканская банда разбила наши пограничные отряды и продвигается вглубь штата. Численностью до двухсот человек. Конные. Хорошо вооружены. Пулеметы на странных легких повозках, винтовки, самозарядные пистолеты. Наших солдат они смяли походя.
— Это война?
— Нет, сэр. Просто бандиты. По крайней мере, Мехико именно так это прокомментировало. По их словам, они даже не знают, кто это.
— А что хотят эти… хм… бандиты? Кого-то ограбить?
— Официально — освободить порабощенный нами Юг. Идут под знаменем Конфедерации. В Сан-Антонио жители их встречали цветами. Там они и задержались — ополчение из добровольцев собирают. По слухам командует отрядом хорошо известным вам дон Педро с Кубы. Тот самый, который смог погасить восстание. Не удивлюсь, если мексиканская банда окажется кадровой испанской частью.
— Этого нам еще не хватало… — моментально протрезвев, Уильям Херст, вскочил и взбудоражено начал вышагивать по своему кабинету. — Так вот, значит, зачем были те листовки… — медленно произнес он. — А я-то еще думал, кому и зачем нужно ворошить старое?
— Каковы будут приказания, сэр?
25 июля 1898 года. США. Техас. Остин
Джордж Томас Андерсон, один из самых беспокойных генералов Конфедерации времен Гражданской войны, стоял и со слезами на глазах смотрел на марширующих перед ним солдат. В свое время он участвовал практически во всех сражениях на востоке и заслужил прозвище «Тигр» за решительность и напористость. И эта черта характера сохранилась в нем до глубокой старости. В свои семьдесят четыре года он все еще сохранял тот дух старого Юга, который в свое время поднял Конфедерацию на борьбу.
В свое время войска Конфедерации были одеты кто во что. Остро не хватало обуви и головных уборов, а заношенная до рвани ткань мундиров считалась совершенно обыденным явлением. Сейчас, все техасские добровольцы маршировали в добрых сапогах и прекрасно пошитых мундирах. А оружие? Прекрасные германские винтовки и датские ручные пулеметы… это же просто что-то невообразимое для былых лет!
Он смотрел и не верил своим глазам…. Впрочем, не он один. Слухи разносятся быстро. И уже после первой сенсационной статьи о вторгшихся мексиканских бандитах под знаменем Конфедерации, все старые бойцы стали подтягиваться в Техас. А также недовольные. О да! Недовольных хватало.
Политика Севера после победы была далека от высоких идеалов демократии и плохо сочеталась с их обещаниями. Негры получили свободу, но никто даже не пытался уровнять их с белыми в правах. Их, по сути, просто выгнали на улицу в одних трусах без гроша в кармане и всемерно затруднили трудоустройство. Дескать, ваши проблемы. Да и южане хлебнули. Особенно когда приехали саквояжники и под давлением властей и обстоятельств за гроши скупили весь более-менее значимый бизнес юга. Это не говоря о том, что лишенные средств к существованию негры сколачивали банды и промышляли грабежом южан. Ну, то есть тех, кто жил рядом. Какие только ужасы они не творили на удаленных фермах! Или читатель думает, что знаменитый Ku Klux Klan возник просто так? Из-за кровожадных устремлений бывших рабовладельцев и эксплуататоров? Отнюдь. Он и ему подобные организации стали естественной защитной реакцией на тот кошмар, который творили негры. Север нарочно стравливал вынужденных выживать людей и наслаждался этой фееричной бойней.
Владимир поначалу не планировал пытаться возрождать борьбу за независимость со стороны южан, но заготовки сделал. На всякий случай. Мало ли с кораблями не сложится? Фортуна ведь она такая… переменчивая. Поэтому в Сан-Антонио и Остине на складах подставных компаний потихоньку накапливалось снаряжение для формирования войск. Стрелковое оружие, боеприпасы, обмундирование. Те самые обширные объемы пропаж, из числа того, что в свое время закупало общество Испанских патриотов. Руководство США, видимо, думало, будто это простое освоение средств. Воровство. Ведь в войска оно не поступало, а в бумагах числилось. То есть, все как обычно на знойных Пиренеях. А тут, как гром среди ясного неба, практически все, что вроде как было украдено, строго по спискам стало всплывать в Техасе. Неожиданно, неприятно… и очень не вовремя.
А по улице все шли и шли добровольцы, напевая старую песню Техаса еще времен Гражданской войны. А Джордж Томас Андресон стоял, несмотря на возраст, по стойке смирно в своем старом мундире. И держал правую руку под козырек.
There is a yellow rose in Texas that I am going to see,
No other darkey knows her, no darkey only me;
She cried so when I left her, it like to broke my heart,
And if I ever find her we never more will part.
…
— Сэр, — к Джорджу подъехал крепкий загорелый мужчина в форме полковника Конфедерации, и козырнул приветствуя.
— Джордж, Джордж Томас Андресон, — поздоровался с ним старик. — Отставной бригадный генерал Конфедерации.
— Чак, Чак Норис, — встречно представился мужчина, — полковник Конфедерации. Для меня честь видеть вас. Наслышан.
— Это для меня честь видеть вас… всех вас, сынок, — с влажными глазами и дрожащим голосом произнес старик. — Я уж и не надеялся….
Тем временем в Сан-Франциско заявила о себе Филиппинская эскадра Испанского королевского флота, о которой после битвы в заливе Манилы все позабыли.
— Сэр, плохие новости, — в кабинет губернатора Джеймса Бадда вошел его секретарь.
— Что случилось? — Обеспокоено поинтересовался он.
— Сегодня утром в Санта-Крус высадился испанский десант. Точная его численность не известна.
— Десант?! Вы уверены?
— Такова телеграмма, сэр. Его сопровождают шесть боевых кораблей. Мы полагаем — вся Филиппинская эскадра Испании за исключением канонерских лодок и совсем уж негодных крейсеров.
— Санта-Крус, я полагаю, они заняли?
— Вероятно, сэр. Мы опасаемся их наступления на Сан-Франциско. Береговые батареи не пропустят их корабли, но пехота вполне имеет шансы.
— Срочно готовьте телеграмму в Вашингтон, — холодно произнес Джеймс Бадд. — И вызывайте ко мне всех командиров фортов, с которыми сможете связаться. Я не уверен, что у нас много времени….
Но было уже поздно.
Высаженные еще неделю назад летучие конные отряды, встретившись с разведчиками, глубокой ночью с 23 на 24 июля перерезали телеграфные линии и разобрали в нескольких местах железную дорогу. После чего устроили засады на наиболее популярных маршрутах дилижансов. Сан-Франциско был полностью отрезан от внешнего мира.
