Труднее всего было просочиться в Дарданеллы — в устье пролива было, образно говоря, не протолкнуться от британских и французских кораблей. К тому же имелся серьёзный риск наткнуться на турецкие мины…
Обошлось — как только втянулись внутрь, и прошли полторы мили, всплыли. Почти сразу заметили турецкий миноносец, который и проводил субмарину в Мраморное море. А уже оттуда, слегка подремонтирововшись, заправившись топливом и провиантом, лодка Ганссера вышла в море Чёрное. А значит осторожность и еще раз осторожность. Конечно, заманчиво было бы в первый же выход подловить русский броненосец. И, черт побери, если русские предоставят ему такую возможность, он, Конрад Ганссер, уцепится за нее обеими руками. Но все-таки в свой первый выход «U-33» выходила больше для разведки и ознакомления, чем для настоящей охоты. И всё-таки им повезло. Судьба благоволит отважным. И вот сейчас субмарина медленно подкрадывалась к группе русских военных кораблей, судя по всему осуществлявших очередную минную постановку. Цели неподвижны, ах, если бы не светлое время суток… Даже в случае удачи уходить придется очень быстро. Крейсер и три эсминца. И ещё четвёрка истребителей поодаль… Так притягательно, так опасно. Губы Конрада разошлись в улыбке. Подводному флоту — рисковать!
— Ну что, Вальтер, — командир «U-33» оторвался от перископа и весело посмотрел на своего старшего офицера, — подвига Веддигена нам не повторить, но есть шанс сделать значительно больше в стратегическом плане. Если удастся потопить этот русский крейсер, то наши турецкие друзья серьёзно воспрянут духом.
— Согласен. Осталось всего ничего: попасть торпедой в эту лоханку.
— Всё в наших руках. Приготовить носовые!
— Всё в наших руках. Приготовить носовые! Ааа чёрт!
— Что такое?
— Нас, кажется, обнаружили — крейсер разворачивается.
— А эсминцы?
— Да подожди ты, я что, весь горизонт в перископ вижу?.. — Ганссер развернул цейсовскую оптику в соответствующую сторону. — Пока вроде не отреагировали… А, нет — пошли в нашу соторону. Атаке — дробь! Ныряем! Тридцать метров. После погружения поворот вправо на пятнадцать градусов.
Перископ заскользил внутрь подлодки, но фугасные снаряды с русских «новиков» успели выстегать погружающуюся подводную лодку хоть и не фатально, но весьма неприятно для оной.
— Из четвёртого отсека передают: «Заслезилась обшивка», — нельзя сказать, что старший офицер «U-33» был особенно обеспокоен…
— Нормально, — стиснув зубы отреагировал Ганссер, — уйдём. Жаль, что ни одну их калошу не потопили. Но показали, что теперь на этом море существует подводная угроза. И с ней придётся считаться.
Лодка интенсивно заглатывала воду в свои цистерны и готовилась лечь на назначенный командиром курс. На курс, ведущий прямо к минной банке, поставленной пару часов назад «Счастливым»…
Три десятка мин ждали свою жертву. Только погни корпусом свинцовый рожок, сразу серная кислота прольётся из треснувшей ампулы и замкнёт контакты. Электрический разряд инициирует взрыв детонатора, а за ним вослед превратятся в газ несколько пудов тринитротолуола.
— Взять мористее. Поворот влево на сорок градусов!
— Конрад, там русские миноносцы, — обеспокоено подал голос старший офицер подлодки.
— А они тут не цветы сажали. От греха подальше уйдём на большие глубины.
Решение разумное, но на море имеются и «неизбежные случайности»…
По левому борту лодки заскрежетало.
— Минреп по левому борту! — озвучил старпом и так уже всем очевидную опасность.
— Пять градусов вправо, — сквозь стиснутые зубы выдавил Ганссер. — Остаётся надеяться, что мы зацепили самую крайнюю мину из этой банки.
Надежды командира «U-33» оправдались — мина действительно была самой последней из поставленных «Счастливым». Отклонившись в сторону от минрепа, германская субмарина уходила на то пространство, где глубины не позволяли ставить минные поля. Уходила…
Именно в этот момент «Память Меркурия» открыл огонь шестидюймовыми снарядами по тому месту, где уже уходил под воду перископ.
Шесть килограммов тротила, что нёс в себе снаряд с крейсера, конечно. Не могли всерьёз повредить корпусу субмарины. Взорвавшись метрах в десяти от неё… А вот заставить сработать морскую мину — запросто. И дело в том, что от этой самой мины до кормы лодки было всего пятнадцать метров, а в том, что содержала эта самая мина… Уже сто килограммов взрывчатки, Которые в мгновение ока превратились в горячий, стремительно расширяющийся газ. Газ, оказывающий давление на окружающую среду, каковой, в данный момент, являлась вода Чёрного моря, а вода практически не сжимаема. Поэтому, согласно закону Бернулли, давление, (и немалое давление), передалось во всех направлениях от эпицентра взрыва мины. Лодке вломило здорово.
— Электромоторный передаёт: пробоина.
— Какая? Насколько серьёзно? — командир подлодки уже оторвался от ненужного теперь перископа и повернулся к своему старшему офицеру.
— Связи уже нет, Конрад. Во всяком случае, обратной. Может, они нас и слышат, если живы, но мы их — нет.
«U-33» в момент взрыва мины находилась на глубине около двадцати метров, и внутрь электромоторного отсека через пробоину вонзилась струя воды под давлением в три атмосферы. Если бы на её пути встретился какой-нибудь немецкий матрос — был бы выведен из строя немедленно. Обошлось. Но отсек неумолимо затапливался, солёная (очень солёная) вода Чёрного моря неумолимо подбиралась к электромоторам…
— Курс к берегу, пока есть ход.
Под железный звон кольчуги, под железный звон кольчуги,
На коня верхом садясь,
Ярославне в час разлуки, Ярославне в час разлуки,
Говорил наверно князь…
Именно эта песня звенела в голове Андрея, когда он прощался с Лизой у ступеней Графской. Причём именно в исполнении Малинина из «Старых песен о главном»…
— Ну, что… Жди нас с победой, жена адмирала! — хотелось съюморить, но получалось достаточно плоско.
— Да ладно тебе, — глаза «первой леди Севастополя» явственно повлажнели, — Себя там сбереги, возвращайся целым, а без этого мне и победа не нужна.
— Это уж как получится, солнышко — генералы солдат в бой посылают, а адмиралы — ведут. Могу обещать только без необходимости из боевой рубки ввиду неприятеля не высовываться.
— Ну, хоть так. Жду. Люблю, — руки женщины сплелись на шее Эбергарда, и… Прощальный поцелуй получился таким, что Андрею до жути захотелось плюнуть на всю эту войну и срочно вернуться в свой особняк…
Адмиральский катер устремился к борту на днях вступившей в строй «Императрицы Марии».
