— Что это? — поинтересовался он у старца. — Похоже на пентаграмму.
— Это «Поцелуй Нюкты», — пояснил старец. — Вещь древняя… Вырубает упырей наповал. Сейчас он не опаснее обычного трупа. По слухам, этот артефакт создали сами Красные братья, он использовался для внутриклановой борьбы. Стоит только его снять — вампир сразу придет в норму. Последствий никаких. Ладно, робятки, берите его и тащите к машине! А у меня чего-то руки дрожат. Перенервничал слегка, — признался батюшка. — Когда брали пражского упыря, почти вся наша бригада полегла! А ребятки были не вам чета. Спасибо тебе, Господи! — размашисто крестясь, произнес батюшка. — Помог скрутить супостата без проблем.
— Точно согласился Сидоренко! Слишком просто все получилось! Ну, радуйся, капитан, закончились твои мытарства.
— Закончиться-то они, закончились… А что я начальству доложу?
— Об этом не беспокойся — мы тебе такой рапорт от нашей конторы состряпаем… Можешь сразу дырку в погонах ковырять! А то и наградят…
— Ага, держи карман шире! — скептически произнес Мысливчик. — Хоть бы премию, какую дали, — мечтательно произнес он.
— Будет тебе премия, пообещал майор. — А сейчас давай… Кому-то ублюдка тащить нужно!
Они потащили связанного вампира к люку, сквозь который в канализацию пробивались солнечные лучи.
— Стойте! — неожиданно окрикнул их батюшка. — Нужно его чем-нибудь замотать. Его магические силы блокированы, стоит вынести тело на свет — пшик — останется один пепел!
— У меня в машине есть тент для пикника. Большой, — добавил он, — в несколько слоев замотать можно! Подойдет?
— Подойдет, — кивнул старец.
— Паша, давай, тащи его сюда!
Телохранитель исчез, а Петр Семеныч поинтересовался:
— А что с ним дальше будет?
— Сегодня же в самолет — и в Москву. Наши яйцеголовые с ума сойдут…
— А можно я с ним на память сфотографируюсь?
— Валяй, Петр Семеныч! — вальяжно разрешил Сидоренко. — Помощь ты нам оказал неоценимую! Так что давай!
Министр выудил из кармана телефон с фотокамерой, настроил вспышку и протянул аппарат майору:
— Ну, щелкни меня, Сергей Валентинович.
Майор нажал кнопочку, и в канализации сверкнуло. Мистерчук выпустил из объятий холодное тело вампира и взял телефон. Посмотрев снимок, он удовлетворенно кивнул. Тем временем Паша смотался к машине и сбросил в люк сумку с тентом.
— Вот и конец приключениям! — с неожиданной грустью в голосе произнес Мысливчик.
— Рано, Сан Саныч, рано! — усмехнулся Сидоренко. — Клиент уедет с батюшкой в Москву, а я останусь. Нужно еще второго партизана вычислить. А это будет ох как не просто! Так что приключения продолжаются! Еще нужно что-то с переходным порталом решить. Оставить его просто так… Безответственно… Ты вот что, Сан Саныч, пиши рапорт на перевод в ФСБ… В шестнадцатый отдел. Нужно здесь во Владивостоке свой филиал Мракоборцев открывать. Не так ли, батюшка?
— Дело говоришь, — согласился старец. — Пущай за одно за порталом присматривают. Как бы оттуда еще какая гадость не полезла!
— Петр Семеныч, — произнес Сидоренко, — а как ты, не желаешь присоединиться к Сан Санычу?
— Это как? — опешил Министр от такого неожиданного предложения. — Я в легавые? Ты понимаешь, вообще, кому перекраситься предлагаешь? Не-е-е! Министр сукой никогда не был!
— Петр Семеныч! — укоризненно произнес Сидоренко. — Никто об этом даже не узнает!
— Я-то знаю! — возразил Министр. — Нет, даже не уговаривайте, погоны не нацеплю!
— А никто вам их и не предлагает, — произнес майор. — Батюшка, например, тоже погоны не носит… Но, тем не менее, один из самых наших ценных сотрудников! Вы просто будете в курсе всех наших дел. Обладать секретным доступом… Ну и быть готовым в любой момент прийти на помощь другим нашим сотрудникам.
— Я подумаю, — не стал обнадеживать майора Министр. — Хотя после всего этого, — он обежал глазами полумрак вонючей канализации, — обычная жизнь покажется пресной, лишенной гм… некоторой остроты. Я согласен!
— Поздравляю, — просипел старец, — но давайте поторопимся — я весь продрог!
10.05.2007 года.
Россия.
Приморский край.
Пос. Барановский.
ИТК строгого режима.
Начальник лагеря подполковник Алексеев, или как его еще именовали зэки — Хозяин, мрачно смотрел на улицу сквозь покрытое грязными разводами оконное стекло. Его не радовала весна, тепло, распускающая черемуха, благоухающий аромат которой ощущался даже за закрытыми окнами и дверьми кабинета. Его раздражала тягучая деревенская медлительность прапорщика Щипиловой — секретарши подполковника, которая вот уже как полчаса несла страждущему подполковнику кружку горячего крепкого чая. Нервировала тупая головная боль долгих праздничных возлияний.
« Коньяку, что ли, хряпнуть? — с грустью подумал подполковник. — Нет! И так весь май коту под хвост! Черт бы побрал такое количество праздников!»
Дверь кабинета скрипнула, открываясь.
— Ну, наконец-то! — не оборачиваясь, буркнул подполковник. — Тебя, Лариса, только за смертью посылать! Поставь чай на стол и уё…
— Кх-м… — раздалось вежливое покашливание — в кабинет вошла явно не секретарша. — Товарищ подполковник, разрешите обратиться!
— А, это ты, Филиппов, — отвернулся от окна Алексеев. — Давай, чего там у тебя? — хмуро вопросил он, внутренне напрягаясь — видок у старшего лейтенанта Филиппова был еще тот.
— Товарищ подполковник, Владислав Борисович, у нас опять ЧП! — дрожащим голосом доложил старлей.
— Мать твою! — не сдерживаясь, выругался подполковник. В голове усиленно заработал молотобоец, грозя развалить череп на куски. — Чего случилось-то? Опять?
— Так точно, Владислав Борисович! — вытягиваясь перед грозным начальником в струнку, доложил Филиппов.
— Сколько? — севшим голосом поинтересовался Хозяин, потирая пальцами виски.
— Трое… Все из шестого барака…
— Опять этот проклятый «петушатник»! А что доктор говорит?
— А ничего не говорит, — доложил Филиппов. — Он после вчерашнего вообще лыка не вяжет… Я пытался его растормошить, но вы же знаете — это бесполезно!
— Да, — согласился Хозяин, — если капитан Кукушкин наступил на стакан… Вот дерьмо!
Подполковник с лязгом открыл сейф и достал из него початую бутылку коньяка. Недавний зарок не пить, испарился как утренняя роса под жарким летним солнцем.
— Будешь? — хмуро спросил он подчиненного, разрезая ножом большое зеленое яблоко, обнаружившееся в сейфе рядом с бутылкой.
Старлей облизал пересохшие губы — он тоже болел после вчерашнего застолья в честь Дня Победы:
— Буду.
Хозяин щедро плеснул терпко пахнущей жидкости в два граненых стакана. Они синхронно влили в себя обжигающее лекарство. Некоторое время офицеры хрустели яблоком. Вскоре теплая животворная волна достигла истерзанного похмельем мозга. Хозяин блаженно закурил, развалившись в кресле:
— Значит, опять петухов валить начали? Кто же это у нас пидоров так невзлюбил?
— Не могу знать, Владислав Борисович, — ответил старлей, слегка порозовев от принятой дозы спиртного. — Ведь так и не доказано, что их кто-то валит. Может эпидемия какая?
— Сплюнь! Не хватало нам еще и карантина! И что, опять никаких ран?
— Никаких! Ни колотых, ни резанных, ни рубцов от удавки… Ни-че-го!
— Этого «ничего» у нас уже складывать некуда!
— Так давайте их закопаем, от греха подальше…
— Умный слишком? — неожиданно рассвирепел подполковник. — Ответа из министерства дождаться надо! Не дай бог, комиссию пришлют! Расследование свое устроят о причинах такой высокой смертности в лагере!
— А может это действительно болезнь? — продолжал гнуть свою линию Филиппов. — Как бы нам самим того… не заразиться!
— Ты это брось, панику разводить последнее дело! Кукушкин ведь никакой болезни не обнаружил. А он все-таки дипломированный специалист. Врач широкого профиля…
— Да знаю я его профиль, да и анфас тоже! — скорчил кислую мину старлей. — Он у него со всех сторон одинаков — на бутылку похож. Коновал он, а не дипломированный специалист! У меня месяц назад желудок скрутило… Да так сильно. Язва, наверное. А он мне…
— Ладно, хватит! — повысил голос Хозяин, которому надоело выслушивать бесконечные жалобы подчиненного. — Давай лучше посмотрим, чего он по остальным смертельным случаям отписал. Возьми у Лариски копии заключений, и ко мне.
Филиппов выскочил из кабинета и вскоре принес копии заключений. Хозяин погрузился в чтение, с трудом разбирая каракули капитана Кукушкина.
— Чего? — глаза подполковника полезли на лоб, когда он прочитал первое заключение. — Отравление ядовитыми грибами, предположительно бледными поганками. Он чего, совсем сбрендил — какие, на хрен, поганки в апреле? Далее, — он взялся за второе заключение, — смерть в результате дизентерии? Следующее — запущенная форма туберкулеза. Это еще куда ни шло. Инфаркт, инсульт, еще инсульт. Воспаление легких. Производственная травма… Поскользнулся, упал шеей на острый сучок, пробита сонная артерия, спасти не удалось.
