жаре. Н-на! — я метнул сумку в ножелиза. Тот удивленно обнял ее и сложившись, по инерции сбил подельника сзади. Первый страйк.
Тут же, не останавливаясь, я подскочил к стоящему столбом левому вьетнамцу и всадил ему “двоечку”. Только в последний момент вспомнил, что нам без трупов и вместо башки настучал ему в грудь. Даже пришлось присесть, что бы достать. Не понял … шкет картинно взмахнул руками и ушуршал спиной назад. Я отскочил, развернулся к считающему себя очень хитрожопым, а поэтому заходящим сзади и выдал крюк в голову. Аккуратный. Вьетнамец попытался повторить подвиг своего предшественника с полетом, но ему помешала стена. Стукнувшись об нее, он выплевывая зубы, сполз на землю и притворился ветошью.
Незлобин тоже не подкачал. Прошел через толпу как танк. Вжик — уноси готовенького. Вжик… кто на новенького?
На этом в принципе все и закончилось. Двое оставшихся на ногах, увидев такой пердимонокль, предпочли не лезть в драку и дали деру.
— Опусти! Ну! — я подошел к до сих пор лежащему ножелизу и попытался отобрать у него сумку. Но вьетнамец обхватил ее обеими руками и не отпускал.
— У! — я сделал пальцами “козу рогатую” и ткнул в направлении рожи ножелиза. Тот взвизгнул, отпустил сумку и закрыл руками глаза. Ну вот так бы сразу.
Незлобин поднял выпавший из вьетнамца нож и начал с интересом рассматривать его. Нож был настоящий рембический и явно давал владельцу кучу преимуществ. Большой, блестящий с загнутым острием, а “кровосток” был глубиной с марианскую впадину. В общем, умереть и не встать какая цаца.
Размахнувшись, Незлобин воткнул нож в стену выше головы и чуть согнув колени, попытался повиснуть на ручке. Жалобно тренькнув, нож сообщил всем, что на такое он не подписывался и оставив половину лезвия в стене, разделился на два куска.
Разочарованно хмыкнув, Вениамин отбросил огрызок и подойдя к до сих пор лежащему и закрывающему лицо ножелизу, легонько пнул его ногой
— Эй, кто там в домике. Еще ножик есть?
Вьетнамец усиленно делал вид, что его нет и это не он. Вздохнув, Огонек собрал в кулак то, что заменяло вьетнамцу рубашку и приподняв, перенес его в компанию к лежащему у стенки.
— Слушай, а чего они так быстро летали? — спросил Вениамин, продолжая складировать вьетнамцев.
— Ну так сколько ты и сколько они весят — снова устраиваясь на сумке ответил я — вот и получается, как выпустили тяжа против наилегчайшего. Да и ты вон мясо вчера жрал, а они риса недоедают, вот и тренируются быть Икарами. Слышал, кстати, анекдот в тему про ежика?
— Неа…
— Идет по лесу ежик и напевает:
— Я самый сильный! Я самый смелый! Я самый крутой!
Но тут навстречу медведь и ка-а-ак даст по нему ногой! Ежик отлетел метров на тридцать, прокатился по земле, встал, отряхнулся и вздохнув, грустно говорит:
— Я сильный. Но очень легкий…
Незлобин заржав, начал охлопывать одежду вьетнамцев. Увы, местные гопники вышли на дело без бумажников — трофеев нам не досталось.
Вскоре подъехал Вавилыч. Пару минут он молча рассматривал открывшуюся ему композицию. Зачем глубоко вздохнул и вытащил еще одну сумку.
— Что-то не так?
— Все так, тильки ж вы не журналисты…
— Не, журналисты. У нас и справки есть — наверное, и в самом деле мы хреновые журналисты, раз и этот раскусил
— Ну если справка е, тоди добре.
В общем, побалякав еще немного, стороны расстались полностью удовлетворенные друг другом. Прораб укатил по своим прорабским делам, а мы закупили по дороге пива и закусь на оставшиеся донги, аккуратно пробрались в посольство.
Пока мы занимались оборотом донгов, у нас появились соседи. Такие же шкафчики, как мы, поэтому общий язык был найден практически мгновенно. Обменялись номерами подразделений и прочими явками. Оказалось, что они летят с нами на том же самолете и кто бы мог подумать, тоже в Союз. В общем, после ритуального “ну что, за знакомство?” мы перетащили стол на середину комнаты и начали культурно отдыхать.
На звуки и запахи культуры начали несмело подходить посольские. Сначала думали отказать им в обществе (я был еще немного зол за шутку), но люди оказались понимающими ситуацию, поэтому приходили со своими извинениями в бутылках. Короче, получилась неплохая такая отвальная, без излишеств, но в то же время и перед людьми не стыдно было.
Где-то в первом часу ночи пришел лесник, в смысле Алексей Петрович и всех разогнал. В смысле лишних. В качестве компенсации нам достал еще одну бутылку водки и круг краковской колбасы. После пары тостов немного отмяк и провел нам выходной инструктаж.
— Итак, братцы-акробатцы. Завтра вы в Союз летите. Ваши особисты проведут с вами еще беседы и возьмут еще подписи, но одно вы должны запомнить прямо сейчас. Вы нигде не были, кроме Ханоя. И никого не видели, кроме вьетнамцев. Будут спрашивать, отвечайте, что охраняли посольство, стройки и специалистов на них. А по вечерам бух… культурно посвящались, вот как сейчас. Главное потом спрашивающих не забывайте передавать органам. Понятно?
— Да чего уж тут непонятного. Не были, не видели, не слышали…
— Ну и хорошо. А теперь давайте устраивайте темное время суток. Все-таки на режимном объекте находитесь, сильно нарушать не надо …
***
На следующий день мы собирались и упаковывались. По зрелому размышлению — весь экзотический кофе я отдал Незлобину, у него кто-то в Союзе был готов оторвать все с руками. Огонек же обещал по продаже — рассчитаться со мной.
— Есть чего ценного с собой? Если да, давай положим в зерна кофе — ни одна собака не учует.
— А что были прецеденты? — забеспокоился я.
— Вроде нет, но мало ли… Прилетаем в Чкаловский, но там всем похер.
— Зачем же тогда в кофе укладывать?
— Ну мало ли… — Незлобин пожал плечами — Береженого бог бережет
— А не береженого — конвой стережет.
Я тщательное замотал американский Коль с магазинами, мою долю жемчуга, жетон Уолтона. Все это мы разместили в самом центре баула с кофе.
Потом сходили на соседнюю улицу в магазинчик. Там на оставшиеся донги накупили всякой вьетнамской экзотики — национальных шляпа нон, водки со змеями, десяток бумажников из крокодиловой кожи. Незлобин взял сладостей для детей — фруктовые чипсы и пару рулонов шелка для жены.
— Сама сошьет, что ей надо — отмахнулся от моего предложения взять национальное платье-аозай Веня
