в окаменевшую золу. Но я продолжал стрелять, пока все патроны не вылетели из ствола. Уже затуманенным взглядом замечаю, как «гиена» буквально рассыпается на призрачные части. За ней окончательно разлагается Анубис. Я расплываюсь в злорадной улыбке.
Затем приходит Тьма.
— Зачем ты здесь?
— Это вы меня спрашиваете?
Несколько мужчин в серых пиджаках и с серыми же лицами успели достать меня своими дурацкими вопросами. Я комиссию что ли заграницу прохожу? Слышал от старших товарищей, что творилось в СССР. Чтобы банально выехать в сраную Болгарию приходилось чуть ли не выучить Устав партии и унижаться перед придурками из райкома. Слава богам, я то время уже не застал. Проблемой стали деньги, а потом желание. Мне больше нравились пустынные дикие места, а Европа как раз славилась многолюдностью и суетой. Так что не сложилось у меня как-то с ней.
Уставились старые хрычи на меня и хоть кол на голове теши. Долбают один и тот же вопрос:
— Зачем ты здесь?
Пришлось взять паузу и задуматься. И в самом деле, почему я в Беловодье пошел? Жить? Так вот, её-то жизнь сызнова, получается, отняли. Найти новую любовь и семью? Так не осталось ничего, лишь проблемы для девчонки создал. Хотя…
— Я нашел в себе дар!
Самый старший из вопрошающих с совершенно лысой головой скептически хмыкнул:
— Это не твой дар, а Царицы. И вообще, связь человека и растения…
— А вы что, полиция нравов? У вас имеются полномочия?
— Да нет, — мужики откровенно смутились. — Но дар он вам дан, а не приобретен изначально.
— Так потому даром и называется. Это всегда чей-то подарок. Судьбы, человека… ну или нечеловека.
Откровенно издеваюсь над высокой комиссией. Но ёлки-палки, я ожидал на том свете нечто более таинственное, магическое. Тропа Навьи, неизведанная дорога между миром живых и неживых. А тут вместо жути и нежити какие-то странные товарищи.
— То есть вы утверждаете, что использовали второй шанс безо всякого умысла?
— А какой должен быть умысел? Человек обязан в первую очередь жить. Если он не живет, то он уже и вовсе не человек, а мертвец или призрак.
— Интересная трактовка.
— И как вам ваша послежизнь?
Отмахиваюсь от глупых вопросов:
— Ну, во-первых, я тогда не умирал. Ушел, прошел, утвердился. И здесь я оказался по своей воле. Сидел бы на жопе ровно, то пил себе Боржоми.
— А кто вам сказал, что вы, придя сюда, не умерли?
Вот черти! И чего они до меня докопались?
— У самих доказательства есть? Я что уже себя совсем не помню? Тем более что весь путь провел в машине. И следы живых после Камня видел. Да, — я аж заорал от возбуждения, — а оборотень ведь только на живых нападает!
Шах и мат! Это он меня так с панталыку пытались сбить. Ухари. Не на того напали! Мужички сразу как-то сдулись и лишь горестно разводили руками. И чего, спрашивается, сидели?
— Так мне куда дальше?
Странное место. Светло, но такое впечатление, что здесь нет горизонта. Вроде как ясно, но как будто замылено. Ах да, такое встречается в фотографии на длиннофокусных светосильных объективах. При открытой диафрагме на них крайне мала глубина резкости. То есть я вижу вперед на несколько метров, а дальше все расплывается. И так во все стороны.
Куда ж идти-то?
— Как хорошо!
Её голос как колокольчик, так и звенит окрест. Мы держимся за руки и крутимся вокруг друг друга. Какое прекрасное настроение! Я, она и впереди целая жизнь! Совершенно некуда спешить, ты прожигаешь день совершенно бездарно и даже рад этому. Вверх по холму, по мягкой нескошенной траве, мимо радостно распахнутых к небу цветов. Это настоящий рай! Нет, рай ждет меня наверху.
Кровать под прозрачным балдахином раскинулась на дощатой площадке. Под нами течет река, желтеет песочек, синеет вода, пахнет цветами и свежестью. Это рай! Нет, райские наслаждения у меня впереди. Девушка, она распахивает занавес и устремляется ко мне. О, эта сладость первого поцелуя! Зелёные в тон волосам глаза с потаённой усмешкой взирают на меня. Еще миг и с её плеча плавно стекает рубашка, на мне уже и нет ничего.
Откуда это тело юноши, и откуда взялась эта безумная барышня? Её тело обычно для юной, входящей в пору цветения девушки. Тонкий стан, чуть очерченные бедра, длинные ноги, невысокие упругие грудки. Белизна живота так контрастирует с зеленью паховых волос. Но мне некогда её разглядывать. Я полностью отдался безумствам любви. В зрелом возрасте мы уже начисто забываем, что такой первые поцелуи и ласки. Как они горячи и что делают с нами. Рассудок потерян, плоть зовет, время остановилось.
Что это было? Я снова посреди Ничего. И опять в своем теле. То есть в туловище сорокалетнего мужика, подарка Царицы в новом мире. Так, подожди… Неужели мы с ней? Да ладно, это безумство какое-то! Я поимел ёлку? Ну путь даже в виде красивой девушки. Нет, я точно помер, живому такое сниться не может.
В этот момент впереди рассветлело и появилась резкость. Это что, лодка «Харона»? Слышу голоса людей. Мне показалось даже, что я слышал свое имя. Ну раз зовут, значит, надо идти. Придумаете тоже, любовь между растением и млекопитающим.
— Варяг! Олег! Очнись!
Глава 28
По эту сторону Яви
Как все-таки хорошо было на том свете. Никто не дёргает, ничего от тебя не хочет. А тут встали, как сычи, и требуют от меня объяснений. Но давайте по порядку: парни притащили меня к лагерю так быстро, как смогли. Благо все здоровые, особенно старался Радей. Ведь я, как угробил нежить, так и вырубился напрочь. Бледный, с разорванной ногой. Покойник покойником. И больше всех голосили, как ни странно, коржаки. Пунктик у них, оказывается, был насчет нежити. Встречать её в реальности почти не встречали, но дюже побаивались.
Это я к тому, кого лучше за спиной иметь в подобных обстоятельствах. Радей, хоть и отчаянно срался, руки дрожали, но тащил меня из последних сил, ни о чем больше не думая. Любодар пресекал панику и первым оказал помощь. Все-таки разведчики много чего повидали и умеют. Но и он был шокирован произошедшим. Слишком они понадеялись на меня, как на волхва.
А оно вона, как оказалось.
Очухался уже к вечеру, когда спала жара и с воды приятно поддувало. Первое, что меня ошеломило, не вид заката, хотя лежал я стороной к нему. И не лица товарищей. Не ощущение, что я жив и вроде даже отчасти цел. Нет. Все перебил тошнотворный запах, исходящий
