Только, боюсь, поздно, твои люди всё, тю-тю.
— Прекрати! Как ты посмел напасть на своих же? Как глава рода, я приказываю тебе немедленно…
— Глава рода. Кто глава рода? Ты, молокосос?
— Дядя! — Софья с ужасом смотрела на мужчину. — Ты собираешься нас убить?
— Девочка моя, отойди от своего братца. Сейчас рядом с ним очень опасно находиться. Сядь пока в карету, а через пять минут я отвезу тебя домой.
— Дядя! Так нельзя!
— А как можно? — мужчина зло сплюнул. — Как твой отец? Отдать род после смерти не самому старшему, не самому сильному, а безвольному дурачку? Этому курёнку со слабым Талантом?
— Я не позволю! — голос юноши сорвался на фальцет.
— Замолчи, Николенька. Я даю тебе выбор. Подписать документы о передаче главенства в роду мне и уехать за границу. Не думай, что мне нужны твои деньги, возьмёшь с собой хоть миллион. Отдыхай, развлекайся, танцуй на балах, как ты это любишь. А если нет, то тебе придётся умереть здесь и сейчас.
— Ты предаёшь семью, дядя!
— Я не предаю, а спасаю. Ты дурак, если надеешься стать главой Голицыных. Что ты можешь? Пускать мыльные пузыри? Показывать девицам фокусы? Во главе рода должен стоять мужчина, а не размазня. Маг, который может дать отпор другим родам. А ты… Ты слизняк, которым помыкают сёстры. И я не позволю пустить на ветер состояние семьи.
— Ни за что!
Дядюшка ухмыльнулся и без предупреждения атаковал племянника целой серией всполохов. К своему счастью, младший Голицын успел выставить щит и сдержал удар. Но даже с расстояния было видно, как юноша побледнел, а губы сжались в тонкую ниточку.
Бумс!
Очередной всполох ударил в щит и расколол эфирный купол. Но тут же появился новый, на этот раз поднятый княжной.
— Софья! — рявкнул Голицын. — Уйди в карету, я сказал!
— Нет, — она топнула ногой, — я не дам вам творить беззаконие! Убирайтесь, или я расскажу о вашем поведении на совете рода!
Он расхохотался.
— Кому ты расскажешь? Если вы доживёте, наши любимые родственнички сами выкинут твоего братца на мороз. Или забыла, кто их держал в узде? Не помнишь, как твой отец приводил их в чувство? В карету, дура!
— Ха!
Младший Голицын пришёл в себя и с криком швырнул в дядю какое-то плетение. Видимо, что-то из их семейного арсенала — рой ледяных игл, укрытых в воздушный кокон.
— Слабак.
Резким движением руки Голицын сбил заклинание на подлёте, отправив его прямо в землю.
— Ну раз не хотите по-хорошему, будет по-плохому. У нас в роду завтра будет траур — сразу двое подающих надежду деточек погибли от рук… Да неважно чьих.
И он обрушился на Софью с братом градом заклятий. Вдвоём они с трудом держали щиты, не находя сил для контратаки.
Да уж, что дядюшка, что племянники выдающихся способностей не показывали. Средние Таланты, никакого сравнения с мощью покойного князя. Только у старшего Голицына больше опыта, за счёт чего он и собирался победить. Может быть, в будущем, если доживёт, Николенька сможет поднять уровень, но пока он просто вздорный мальчишка.
Пока они бранились и обменивались ударами, я притянул Кижа и шепнул:
— Зайдёшь с той стороны. Если меня атакуют — разберись с опричниками.
Он оскалился, кивнул и двинулся к завалу на дороге. А я дождался, когда спадёт «плащ мертвеца», и вышел из-за деревьев.
— Ну! — выкрикнул Голицын после очередного всполоха. — Последний раз предлагаю. Подпиши и катись на все четыре стороны!
— Нет! — Ответили хором мальчишка и Софья.
— Тогда…
— Судари, — я крикнул погромче, — не помешаю вашей беседе?
На меня уставились три пары удивлённых глаз. А я приветливо улыбнулся и помахал рукой, не торопясь подходить ближе.
Кого из них поддержать? Мальчишку, подозревающего меня в смерти отца? Или его дядю, которому эта история неинтересна? С другой стороны, лишние свидетели ему ни к чему. Да и мои симпатии на стороне Софьи. Вопросы, сплошные вопросы!
— Константин Платонович, — закричала Софья с отчаяньем в голосе, — помогите нам! Умоляю!
— Платонович? — Голицын наморщил лоб. — Юрусов, что ли? На кой тебя чёрт принёс.
Николенька не стал ничего говорить или просить, но во взгляде стояло отчаяние. Он часто дышал, а эфир вокруг него дребезжал от напряжения. Не думаю, что его надолго хватит, если драка продолжится.
— Точно, Юрусов! — мужчина хлопнул себя по лбу. — Это тебе брат деньги не заплатил. Что, за долгом явился?
Мы встретились с ним взглядами. Нет, с этим «дядей» я точно не хотел бы вести дела. Знаете, бывает так — смотришь и понимаешь, что человек совершенно ненадёжный. Сегодня он клянётся в дружбе, а завтра продаст за десяток серебряных рублей.
— Зря пришёл, Юрусов. Дело здесь семейное, для чужих глаз не предназначенное. Эй! — он поднял руку и крикнул: — Убейте его, быстро.
Грохнули «громобои» опричников. Не дожидаясь, пока они разберутся со мной, Голицын снова атаковал племянника.
* * *
Щит я выставил на автомате, прикрываясь от выстрелов. Ну что же, «дядя» не оставил мне выбора, за кого играть на этом поле.
— По моему хотению…
Снег вокруг Голицына взорвался белой крошкой. Мёртвые руки лягушками выпрыгивали из земли и плотным коконом облепляли мужчину.
— А-а-а-а!
Он заорал как резаный. Принялся размахивать руками, пытаясь сбросить с себя холодные ладони. Не сумев освободиться, он побежал прочь от дороги между деревьями. С каждым шагом он кричал всё сильней, а его следы окрасились кровью. Потом он резко замолчал, упал ничком и больше уже не поднялся.
За стволами деревьев, перегородивших дорогу, мелькнула фигура Кижа. Послышались вскрики, несколько выстрелов, и всё смолкло. Вот и всё, закончились и «дядя», и его люди.
Я обернулся в сторону кареты молодых Голицыных. Николенька лежал на спине на снегу, а рядом стояла на коленях Софья. В наступившей тишине было слышно, как она причитает:
— Коля! Коленька! Нет, миленький! Только не умирай!
Пока я дошёл до них, снег вокруг Николеньки пропитался кровью. Он побледнел и уже не отзывался, как ни пыталась до него докричаться сестра.
— Помогите! Помогите ему! Прошу! — в глазах Софьи стояли боль и паника.
Похоже, Николенька не удержал щит и заклятье ударило ему прямо в грудь. Скверно,
