- Куда путь держишь, добрый молодец? - снова спросил я его.
- Домой иду, - чуть испуганно отвечал он мне.
- Ты здесь живешь?
- У дядюшки, - последовал такой же односложный ответ.
- Ну ладно иди, - потерял я интерес к немногословному собеседнику.
- Иду, - с готовностью отозвался тот, и сделал попытку подняться на ноги, подхватив при этом кувшин, но тут же со стоном опустился обратно и неожиданно жалобно сказал, - ноги болят!
- Куда же тебя понесло такого колченого?
- Водицы матушке набрать. - Последовал ответ.
- А что, больше некому?
- Холопы дядюшкины нерадивы и если он не повелит, то и шагу не ступят. Да еще прекословят всяко и ругаются неподобно, когда он не слышит. - Со вздохом поведал мне незадачливый водонос. - А дядя хоша и не откажет, а потом бывает, попрекает всяко.
- Горе ты мое луковое, давай кувшин помогу. Куда идти то?
- Да тут недалеко, - оживился паренек и заковылял, показывая мне дорогу. - Вот тут калитка малая в тыне.
Пройдя сквозь незапертую калитку незамеченными, мы прошли через черный ход в довольно большой терем и, пройдя переходами, скоро оказались в не слишком большой горнице, где нас встретила мать моего нового знакомого.
- Охти мне Мишенька! - заохала дородная женщина средних лет одетая во все черное. - Где же ты был, неразумный?
- Матушка, я воды принес. - Отвечал паренек со всей возможной кротостью.
- Чего удумал, болезный! Мало ли холопей у дяди твоего, что ты ножки бьешь!
- Не хочу от дяди ничего! - неожиданно твердо ответил Миша. - Мне вот друг помог.
Женщина, хлопочущая вокруг сына как наседка, обратила, наконец, внимание на меня и в глазах ее мелькнул ужас.
- Немец! - только и смогла она сдавлено произнести, начав мелко крестится.
- Не бойтесь меня. - Попытался успокоить я ее. - Я не причиню вам зла, хотя Миша твоя мама права. Такие прогулки могут быть небезопасны.
Ответом мне была только наивная, я бы даже сказал совершенно ангельская улыбка моего нового знакомого. Невольно улыбнувшись в ответ, я покачал головой.
- Ты, Миша, все же не ходи один, далеко ли до беды. Поляки сейчас голодные и от того злые как собаки. Того и гляди покусают и это я не шучу.
- А ты тоже злой? - немедленно последовал вопрос.
- Я? Пожалуй что нет, по крайней мере не сегодня. Но это не значит, что тебе не следует бояться незнакомцев.
- Послушай, что тебе человек говорит! - подала голос видимо немного успокоившаяся мать Миши. - Виданное ли дело ходить одному, да еще по воду!
- А как тебя зовут? - последовал еще вопрос проигнорировавшего нотации подростка.
Не улыбнуться этой непосредственности пополам с наивностью не было никакой возможности.
- Меня зовут Иоганн, по-вашему, Иван. - Отвечал я Мише. - но можешь звать меня Ганс или Ваня, как тебе удобнее.
- А ты хочешь есть?
- Хочу, но мне кажется, если ты будешь раздавать еду всем подряд, то тебя не похвалят ни матушка, ни дядя.
Мишина мама выражала всем лицом полное согласие с моими словами, но у Миши, очевидно, было на этот счет свое мнение. Проковыляв в закрытую занавеской часть горницы, он выволок оттуда горшок накрытый чистой тряпицей и поставил его на стол.
- Вот, еда у нас есть, только воды не было, а матушка хотела...
- Миша! да что ты меня конфузишь! - перебила мать словоизлияния своего непутевого сынка. - Ладно, иноземец садись поешь, чего уж там.
Я хотел было гордо отказаться, но заурчавший живот громко запротестовал против такой глупой гордости и я не чинясь сел за стол. Увидев недовольно сжатые губы Мишиной мамы, я сложил руки и пошевелил губами, делая вид, что читаю приличествующую случаю молитву, после чего взялся за ложку и моментально смел все, что было в горшке.
- Спасибо вам добрые люди, - поблагодарил я, встав из-за стола, Мишу и его матушку.
- На здоровье, - усмехнулась она, - спасибо, что привел моего непутевого домой живым и невредимым.
- А ты еще придешь? - спросил меня мой новый знакомый.
- Это вряд ли! - раздался за спиной густой бас.
Обернувшись, я увидел крепкого бородатого мужчину в долгополой ферязи из за плеча которого выглядывали слуги.
- Ты кто такой будешь, мил человек?
Здраво рассудив, что схватиться за пистолет или шпагу всегда успею я, церемонно поклонился боярину, а в том, что это именно боярин не было никаких сомнений, и представился.
- Меня зовут Иоганн фон Кирхер, я офицер короля Сигизмунда.
- Ну-ка пойдем отсюда, поговорим, откуда ты такой красивый взялся. Я местных офицеров всех знаю, а тебя не встречал.
- Я только вчера попал в Кремль. - Отвечал я выходя вслед за боярином.
- Поди, вместе с теми оглоедами, что пришли на подмогу, а не принесли с собой ни сухаря, ни малости круп? Хороша подмога, нечего сказать, а откуда ты наш язык знаешь?
- Я был как раз на телеге с припасом, - отвечал я, игнорируя второй вопрос боярина.
- Ну, хоть один умный человек попался, хотя видать не совсем, если еды привез, а сам голодным остался. Ты ведь потому здесь побираешься? Ну, да ладно! Чего там гетман, скоро ли пробьется в кремль?
- На все воля божья!
- Чего ты как батюшка заговорил, у меня вон брат целый митрополит, а я господа всуе не поминаю! Говори толком, скоро ли пробьется к нам гетман?
Меня немного разозлила настойчивость боярина, но ответить ему "хрен дождетесь", было бы верхом неосторожности, и я просто развел руками.
- Не знаешь! Никто не знает! И чего теперь делать?
- Бежать!
- Что?
- Бежать говорю! Если гетман сегодня или завтра не пробьется, жолнежи от голода с ума начнут сходить и Струсь их вряд ли сможет остановить их, даже если захочет.
- Да ты, немец, в уме ли? Как отсюда бежать, куда?
- Думай боярин, припасов поди мало уже осталось вот и отдай их полковнику за выход. Если сейчас выйдешь, может ополченцы и простят, они и не таких прощают. А вот если приступом кремль возьмут, тогда резня будет, тут уж как повезет.
- А ты немец не боишься, таковые разговоры вести, а ну как я полковнику про то расскажу?
- А кто нас слыхал? Ну а коли и донесешь, то я тебе боярин при полковнике в рожу плюну и скажу, что в первый раз вижу.
- Экий ты какой прыткий, а если я кликну...
- То я тебе брюхо прострелю, - перебил я боярина, уткнув ему в живот ствол пистолета, - чего шумишь боярин? Ты меня спросил - я тебе сказал. А как поступить тут уж сам думай, вон у тебя голова какая большая! А покуда пойдем, боярин проводишь меня, загостился я что-то. И слугам скажи, чтобы не дергались, а то мало ли, палец дрогнет или еще какая напасть.
Пока боярин, опасливо косясь на мой пистолет, провожал меня словно дорогого гостя, в моей голове крутилась какая-то мысль, которую я никак не мог ухватить за конец. Наконец когда я уже выходил за ворота в голове, будто щелкнуло и я, развернувшись к боярину спросил:
