— Командующий Икари слушает.
— Бывший командующий, полагаю. На связи фельдмаршал Лоренц.
Сухой густой голос в треске помех гудел еще сильнее, чем вживую, проваливаясь почти в инфразвук. Интонации скрадывались милями эфира, но само начало разговора было весьма красноречивым: предводитель «SEELE» пребывал в сильнейшем раздражении, если уж позволил себе мелочную шпильку в первых же словах.
— Рад слышать, что ты все же на борту, Кил. Могу узнать, чем обязан?
— Мне нужны ответы, Гендо. И только честные ответы.
— Мотивацией, должно быть, выступают ядерные боеголовки. Ты готов воспользоваться ими?
— Да. Ведь ты уже окончил эвакуацию базы?
— Разумеется. Это был честный ответ.
Повисло молчание. Лоренц продумывал ход разговора.
— Гендо, что ты хотел сказать мне о Шестой Скрижали?
— Хотел сказать, что нападение на «Токио-3» бессмысленно. Ты ничего не понимаешь, если решил, что можешь повлиять на события.
— Я как раз все понял, Гендо, поэтому и готов рискнуть. Дело лишь за подробностями.
— Подробности? Это приятное совпадение. Меня тоже интересуют подробности. К примеру, причины, по которым Объединенный Фронт Земли подал Хирохито прошение снять меня с командования.
— Странный вопрос. Мы лишь изложили вашему Микадо правду.
— Правду… Которую, Кил?
Икари поймал заинтересованный взгляд вновь обернувшегося к нему Кадзи. «Неприкрытое издевательство на прицеле кораблей с ядерным оружием — впечатляющая тактика переговоров, должно быть».
— Ту самую. Стратоплан уже доставил твоего «Последнего Победителя»?
Ощущая некоторое разочарование, Икари переспросил:
— Доставил кого?
— Ты проиграл, и неясно, зачем играешь в простака. После твоих действий содержимое Шестой Скрижали лежит на поверхности: отвести сына вглубь Атомных земель, найти там Сияние Первого Ангела и сделать из него сверхчеловека! — пророкотал Лоренц. — Что дальше, Гендо? Раса сверхлюдей? Или он один может всех победить, ведомый мудрым отцом?
— Сверхлюди — это по части твоего прошлого, Кил.
Эфир затих, а потом раздался поразительно тонкий для голоса фельдмаршала смешок.
— Иронизируешь, Гендо. Это хорошо. Значит, загнан в угол. Именно это Фюрер и пообещал Микадо: загнать в угол интригана, способного посягнуть на равновесие в мире.
— Равновесие — это пожирание жизней, ресурсов, денег непрерывной войной. Интересные весы, Кил.
— Не передергивай, Гендо. Люди воевали и будут воевать, и лучше бесконечная война с нечистью, чем друг с другом. Машина работает вечно, машина дает продукт, но выплескивает его на и так уже искореженный мир, а не на людей.
— Увлекательная философия…
Икари наклонился в сторону и нажал несколько тугих кнопок на пакетном передатчике. Все самое интересное уже прозвучало, осталось еще немного поддержать беседу.
— Это не философия. В войне людей всегда найдется победитель над победителем.
— А если победит не-человек?
— Намекаешь, что посадишь своего сверх-сына в ЕВУ? Как в пророчестве? «Сердцем оружия ставший», или как там? Глупо. Ты сам начал развертывание массового выпуска этих машин, так что против таких войск мир выставит схожие.
Икари не выдержал. Помешанный на доктринах, стратегиях и планах Лоренц был великолепен — великолепен в своем непонимании простой истины: человечеству надо лишь раз проиграть, чтобы навсегда победить. Старый фельдмаршал любил войну, а не победу, над достижением которой он даже не задумывался, даже не смог рассмотреть очевидных вещей в Скрижалях. Поэтому командующий рассмеялся.
Связки, отвыкшие от этого действия, мышцы лица, не помнящие об улыбке, разум, забывший о радости — все это дало чудовищный эффект, от которого вздрогнул Кадзи: то был смех безумной машины, сухие скрежещущие звуки, исполненные одного чувства. Безраздельного торжества над чужой непроходимой глупостью.
Эфир молчал, тоже ошарашенный вспышкой, но командующий быстро взял себя в руки, хотя восторг все еще непривычно бурно щекотал его жилы.
— Война сожрала сама себя, Лоренц. Ты отупел в желании продолжать войну ради войны. Массовый выпуск ЕВ? Вы вцепились в безумную идею боевого робота, занялись наращиванием этого потенциала, а мне нужна была всего одна ЕВА. Одна, чтобы создать новый разум, отдаленный от человеческого. Разум, облаченный в плоть Первого Ангела, Ангела Мира, даст миру бога, который победит саму войну. «Последний Победитель» из пророчества — это не метафора, Лоренц. Это не средство войны, а ее конец.
— Ты безумец, Икари, — просипел фельдмаршал. — Жаль, что придется похоронить с тобой и твое супер-оружие.
— Бог еще нескоро придет сюда. Но я кое в чем помогу ему искоренить войну.
— Что…
В эфире повисли помехи, и Икари снял телефоны. Кадзи подскочил, дернулся, пойманный слишком коротким проводом, сорвал свои наушники и посмотрел на командующего со смесью непонимания и шока во взгляде. Он уже открыл было рот, когда до подземелья докатился глухой и очень слабый удар, а вслед за ним еще один.
— Их оружие сдетонировало все-таки, — сказал Икари и встал.
Кадзи приходил в себя, и на его лице быстро начало появляться понимание:
— Подлодка-брандер?
— Именно. С ядерным зарядом. Лоренц перестраховался, захватив аж три эсминца. Но подлодка не подплывала к группе, она просто всплыла со дна по радиокоманде.
— Но как вы угадали?..
— Я не угадывал. На предельном для корабельной радиосвязи расстоянии затоплено восемь подводных лодок. Район ловушки ограничивают «случайные» тяжелые корабли флота «NERV».
— Ах вот куда они пропали…
Икари снял мундир и аккуратно повесил его на спинку кресла, разгладил погоны, после чего на стол положил кобуру и повернулся к приходящему в себя Кадзи:
— Предлагаю сделать то же самое. Последним приказом на посту я тебя уволил из вооруженных сил Микадо.
Кадзи, наконец, улыбнулся:
— При всем моем уважении, командующий, но вы же не рассчитывали меня этим удивить?
— Не надо благодарить, Кадзи, — сказал Икари. — Спустя несколько дней быть военным станет смертельно опасным родом занятий.
Бывший генерал-лейтенант улыбнулся, показывая, что оценил каламбур.
— И куда теперь?
— Переждем цунами. Потом — как можно дальше, пока что — на аэродром. Служащие фронта через час получат уведомление по громкой, а транспорты адмирала… Ах да, бывшего адмирала Фуюцки стоят во всех портах.
— Да, агенты передали мне несколько черновиков этого радиообращения. Я, признаться, был озадачен его содержимым настолько, что приказал ничего не предпринимать. Решил, что за призывом командующего к массовому дезертирству должно что-то стоять.
Кадзи аккуратно складывал парадный китель на столе и улыбался. Головоломка из вереницы странных приказов, мучившая его последние несколько дней, быстро заполнялась недостающими частями, но абсурдность полученной картинки совершенно не пугала. Страшноватый смех Гендо Икари стал переломным для разведчика, который бесповоротно осознал, что впереди его ждет совершенно новая жизнь.
— Идем, Кадзи. Последующую кашу лучше переждать в Океании. Новый мир начнется с бомб последней войны, а у меня есть планы пожить немного в этом новом мире.
Редзи Кадзи оправил расстегнутый воротник белой рубашки и посмотрел на прямую спину бывшего начальника, который замер в дверях.
— Господин Икари… Вы говорите так, словно новый мир уже наступил.
— Он наступит. Нельзя сомневаться в судьбе.
Дверь закрылась, и Кадзи ненадолго остался наедине с увлекательным вопросом, победил Гендо Икари или проиграл.
Глава 21
Из серых стен карцера сочилось отчаяние — сочилось и собиралось в густых тенях у стен. Синдзи силился удержать себя, и ничего не мог поделать: он соскальзывал куда-то, стремительно падал, но что еще хуже — он чувствовал непрекращающиеся изменения в себе самом. Хрипел надорванный второй голос в голове, ощущение собственного тела словно мерцало, а в следующее мгновение он с ясным сознанием обдумывал ситуацию, в которую попал: обдумывал, находил блестящий выход — и немедленно забывал его, проваливаясь в звенящую металлом бездну, в знакомый аромат голубоватых радуг и перегретого масла. Иглы чужого сознания будто бы издевались, проходили сквозь него, не принося желанного слияния с машиной, а лишь пронзая страшной болью.
