бы захотела вас женить на себе, меня бы убили ваши ученицы. Уж они точно не отдадут вас кому-то постороннему. Лучше пусть папА займётся нашей свадьбой — он генерал, ему всё нипочём.
Её уже откровенно трясло от напряжения, а взгляд затравленно метался по комнате, как заяц. Нет, так не годится — сейчас у неё нервная система пойдёт в разнос и тонкое сопряжение с механизмом развалится, не начавшись. Я взглядом указал Марье Алексевне на княжну.
— Смотри сюда, милочка, — щёлкнув пальцами, княгиня привлекла внимание девушки, — следи за моей рукой и считай до ста.
— Один, два, три, четыре… Ай! Что вы делаете⁈ Не надо меня щипать!
— Проверяю чувствительность, — княгиня ухмыльнулась, — не прекращай считать. Кстати, ты перестала нюхать табак по утрам?
— По утрам? Да я вообще его терпеть не могу!
— Отвечай — да или нет. Перестала?
Я только улыбнулся: Вахвахова успокоилась, переключившись на возмущённое пыхтение. Так-то лучше — хрустальный кубик на поясе засветился зеленоватым светом, подтверждая соединение с имплантом в позвоночнике. Даже не знаю, чтобы я делал без волшебных рук Марьи Алексевны. Боюсь, моих умений не хватило бы, чтобы схема считывала нервные сигналы без вживлённых «маговодов».
Кольца «браслетов» защёлкнулись на ногах княжны. Подтянув ремешки, я оглядел всю картину целиком. Пожалуй, можно гордиться проделанной работой — механизм сидит как влитой и легко скроется под одеждой, не превращая девушку в механическое чудовище.
— Восемьдесят три…
— Сударыня, дайте мне руки.
Вахвахова перестала считать. В её взгляде промелькнул страх, а губы сжались в тонкую ниточку. Помедлив секунду, она решилась и протянула ко мне руки, будто собиралась обнять. Я взял её ладони, помогая сесть на кровати. Пальцы у княжны были совсем ледяные, но никакой дрожи или слабости в них не было.
— А теперь пора встать, ваше сиятельство.
Княжна фыркнула и задрала подбородок, пряча за демонстративной надменностью страх.
— Аккуратно, — я не отпускал её рук, — не смотрите вниз, глаза на меня.
Ноги княжны коснулись пола, и она закусила губу.
— Ап!
Она судорожно сжала мои ладони. Я улыбнулся, кивнул и помог встать на ноги. Пару минут я дал ей привыкнуть к новому положению — она пошатывалась, цеплялась за мои руки и часто дышала.
— А теперь шаг вперёд.
— Я не могу!
Паника накатила на княжну, заставив дёрнуться. Но я держал её крепко и не дал упасть.
— Смотри мне в глаза. Вот так, хорошо. Ты мне веришь? — Она судорожно кивнула. — Я тебя не обману. Дыши глубоко. Раз. Два. Три. Шаг вперёд.
Она сделала шаг, крохотный для обычного человека и гигантский для парализованной девушки.
— Ещё. Вот так.
Делая с ней круг по комнате, я магическим зрением контролировал работу механизма. Управляющие Печати считывали команды, накопители отдавали эфир, Знаки двигали «кости», шарниры действовали плавно, без единого скрипа. Ёшки-матрёшки, у меня получилось! Девушка шла, сама, поддерживаемая мной только для равновесия, которое не могла держать самостоятельно.
— Садитесь, Тамара Георгиевна.
После короткой «прогулки» лоб княжны был покрыт потом, а руки дрожали от напряжения. «Приземлив» девушку, я отпустил её ладони.
— А-а-а-а!
Она закричала. Вцепилась мне в рукав, притянула к себе и обняла.
— Константин Платонович… — Я почувствовал влагу у себя на шее — слёзы прижавшейся ко мне княжны. — Вы волшебник. Вы, вы… чудотворец!
Марья Алексевна, стоявшая за спиной девушки, широко улыбалась и показала мне кулак с поднятым большим пальцем.
— А теперь, сударыня, — я высвободился из цепких девичьих рук, — необходимо снять «экзоскелет».
— Нет! Не дам!
— Успокойтесь, Тамара Георгиевна. Он ваш и никуда от вас не денется.
— Моё!
— Мне надо провести диагностику и кое-что подрегулировать. Чуть позже вы снова в него облачитесь и начнёте тренироваться ходить самостоятельно.
Взяв себя в руки, княжна откинулась на кровати.
— Снимайте, — она прикрыла глаза, — потерплю. Всё равно через пару дней уеду домой, и никто не будет мне указывать, что делать.
— Вот ещё, — вмешалась Марья Алексевна, — домой. Ты, Тамарочка, останешься здесь на два месяца.
— Как⁈
— Минимум, моя дорогая. Пока я полностью не буду уверена в твоём здоровье, ты будешь сидеть здесь.
— Но я ведь, домой…
— Или ты хочешь свалиться через пару недель без шанса на восстановление? — Марья Алексевна похлопала её по руке. — Не надо волноваться, всё будет хорошо, если ты будешь пай-девочкой и выполнишь все мои требования.
Сняв «экзоскелет» с княжны, я оставил её с Марьей Алексевной. Два месяца — отличный срок не только для наблюдения за здоровьем девушки, но и возможность для меня проследить за работой механизма и выявить недостатки. Да и, честно говоря, рядом с Марьей Алексевной характер княжны порядочно улучшился, так что её компания стала даже приятной. Пусть живёт, мне не жалко.
* * *
Магия моего Таланта не желала просыпаться. Лукиан регулярно устраивал осмотры, вглядывался в радужку глаз, ощупывал пальцами череп и сканировал меня взглядом. И каждый раз беззаботно махал рукой:
— Всё нормально, вернётся, как будет срок.
— И сколько ждать?
— Не знаю. Может, и завтра, может, через год. Магия — дело тонкое, Урусов.
Когда прошёл месяц, я плюнул и решил для себя жить, будто никакого Таланта и не было. Тем более сделал шикарное открытие: эфирные накопители Бернулли позволяли проделывать некоторые удивительные трюки. Оказалось, что можно хранить не голый эфир, а целые сформированные Знаки. Пусть я не сумею кинуть «молот», зато могу соорудить его подобие из Знаков и сохранить в небольшом кубике хрусталя. Чем не выход? А там и до «молотомёта», возможно, додумаюсь, если ума хватит. Так что и без природной магии не пропаду. Жаль только, что Кижа больше подзаряжать не получится.
* * *
В конце лета в Злобино приехал Ванька Щербатый. Попросил принять его и выслушать «кофийденцально», как он выразился. Оставшись со мной наедине в кабинете, он не стал робеть, а приступил к докладу. Вытащил треснувшее пенсне со стёртой позолотой, нацепил на нос, выложил перед собой бумагу, разгладил и стал зачитывать.
— Муромское огниво, сиречь княжеская зажигалка Урусова, имеет большой успех для дел коммерческих. Ежели продавать крестьянам — без изысков, с узором простым нарисованным, то продавать его по пять рублей.
— Уверен? — я посмотрел на него со скепсисом. — Крестьянам проще огнивом разжечь, чем такие деньги тратить.
— Не скажите, Константин Платонович, — Ванька хитро прищурился. — А как же перед соседями нос задрать, диковинкой магической похвастаться? В складчину, на несколько дворов брать будут. Зажиточные и себе лично — мол, гляньте, не как все, а как барин огонь разжигаю. Вы не сомневайтесь, у меня три штуки чуть не с руками оторвали.
Я хмыкнул и дал знак, чтобы он продолжал.
— В городе дворецким всяким да старшим слугам — в кожаной оплётке с вензелем по
