– Та-ак. Только из-за этого стоило сюда ехать и даже дальше. Все как мне виделось? Рассказывай.
– Петр Алексеевич… – Нартов собирался в очередной раз попросить о том, чтобы на все вопросы отвечали разработчики, но понял, что лучше хотя бы часть рассказать самому, и после заминки продолжил: – Да, все как тебе и виделось. Но подробности обсуди с Силиным и Новиковым. Прошу, государь.
– Ладно, чего уж. Потерплю. Только недолго. Вот часок пусть еще погорланят, а потом обоих ко мне. Еще что есть?
– У Терехова со штуцером получилось. Не сразу. Несколько переделок оказались откровенно провальными. Но теперь утверждает, что все готово. Конечно, потребуются испытания…
Едва услышав об успехах Терехова, Петр не выдержал и поднялся из-за стола, строго взглянув на Нартова. Да сколько можно?! Ему хочется все пощупать своими руками да посмотреть в деле, а тут сиди и жди. В конце концов, император он или погулять вышел?!
– Не хотел я с себя начинать, ну да ладно, глядишь, ребятки не осерчают.
Петр вопросительно взглянул на Нартова:
– Ты это о чем, Андрей Константинович?
А что, уточнить совсем даже не лишнее. От Нартова можно ожидать чего угодно. Вон после общения с Батищевым он походя внес предложение по коноводным судам. Предположил, что лошади гораздо меньше устанут, если будут не вращать кабестан, а, оставаясь на месте, приводить в движение поворотный круг под их копытами. Тут же, на коленке, совместно с Яковом Тимофеевичем вчерне составили схему. И ведь работает!
– Довел я до ума ткацкий стан, Петр Алексеевич. За месяц полотна наткали, что твоя мануфактура. Один стан делает полотна в два раза больше, чем стан с челноком-самолетом.
– А отчего так долго-то? Ты как выдал тот челнок, так я думал, дело сделано. А ты молчишь и молчишь, все на трудности ссылаешься да твердишь, что не выходит ничего, – уже направляясь к двери и показывая, чтобы Нартов вел его к своему детищу, посетовал Петр.
– А чего было хвастать, Петр Алексеевич, – заходя вперед и показывая дорогу, начал объяснять изобретатель. – Сам посуди. Бывает такое, челнок не пролетает через зев между нитями. Если это на обычном стане, так ткач его пропихнет в нужное положение и дальше работает. А здесь махина продолжает работать, батан ударяет по застрявшему челноку, и выходят сплошные беды. Нити рвутся, все запутывается, мороки не на один час, пока все в норму приведешь. Значит, нужно думать, как сделать так, чтобы махина останавливалась, если челнок застрял в зеве. Далее, уток оборвало или нить на челноке закончилась, махине снова нужно останавливаться. Иначе она будет продолжать работать, наматывая на барабан не полотно, а только нити.
До мастерских не так чтобы и далеко. Прошлись по парковой дорожке, вышли за ограду. Еще немного, вот и район мастерских, где наработки института приобретали материальный облик. Нартов повел императора к одному из каменных строений. Петр категорически был против любых деревянных зданий, даже сараев.
Наконец император смог воочию увидеть первый механический ткацкий стан. Не хотелось называть его махиной. Возможно, по той простой причине, что в основе был все тот же древний, как мир, ткацкий станок, разве только куда более совершенный.
– Андрей Константинович, я, конечно, понимаю, что ты любишь всюду красоту, но, по-моему, это лишнее, да и к удорожанию ведет, – повысив голос, так как запретил останавливать стан, произнес Петр, указывая на резьбу, которой был украшен агрегат.
– На красивой махине и работать приятно, и подход к работе иной, – насупился Нартов.
– Андрей Константинович, спасибо тебе огромное за работу превосходную, но все же от излишеств нужно избавиться.
– Как прикажешь, государь.
– А отчего стан деревянный? Он же будет расшатываться, при такой-то работе.
– Так и есть, государь. Время от времени приходится все протягивать.
– Тогда нужно подумать, как все это изготовить в металле. К примеру, лить из чугуна, благо литье освоено изрядно.
– Обязательно над тем подумаем. Это же модель, а с деревом работать проще. Поэтому все, что можно, из дерева и сделано. Вот только стан из металла еще дороже выйдет.
– Зато прослужит дольше, – возразил Петр, энергично взмахнув рукой, словно подводя черту под сказанным.
– Тогда прошу, не торопи, государь. Дай еще время поработать над станом. Хотя бы еще пару месяцев отработаем на нем, чтобы все недостатки выявить.
Последние слова Нартов произнес уже не напрягая голоса. Стан вдруг остановился, и помещение погрузилось в тишину. Петр с недоумением взглянул на изобретателя, мол, что за непорядок. Тот посмотрел на ткача, робко замершего в сторонке.
– Кхм… так это, уток закончился, – прокашлявшись, доложил работник.
Подчиняясь жесту Нартова, он сноровисто извлек из коробки уловителя челнок, заменил катушку, подвязал нить и вновь запустил машину. Петр довольно покачал головой и направился на выход.
– Я тебя, Андрей Константинович, торопить, конечно, не хочу, но фабрику нужно ставить как можно быстрее. Доходы кое-какие появились, положение понемногу выправляется, но все одно времени не так чтобы и много. Некогда нам раскачиваться.
– Обязательно потороплюсь, Петр Алексеевич. Но и ты пойми, мы ведь не бездельничаем. Опять же, пока суд да дело, прялку механическую соорудили. Тут мы с Батищевым на пару расстарались. Ему для канатного завода нужно было, а принцип-то один. Иные махины мануфактурные переработали, чтобы и лучше, и быстрее. Я же говорю, ты только о ткацком стане со мной разговор имел, а за ним потянулось столько, что впору за голову хвататься. И ведь на все нужны работники.
– Станы-то для махиностроительного завода когда закончите мастерить? – оборвав рассуждения ректора, поинтересовался император.
– Уже почти закончили, Петр Алексеевич. Еще месяц, и отправим последнюю махину. Но опять же скоро результата не жди, государь. Снуров, что в училище при строящемся заводе, докладывает, что ученики вполне прилежные и науку постигают со старанием, но, чтобы до настоящего дела допустить, ему еще год потребен.
– Да что же так долго-то? – Петр резко остановился и обернулся к Нартову.
– Петр Алексеевич, махины поступают не сразу, а постепенно, у каждой свое предназначение. К каждой нужен особый подход. Опять же людей нужно обучить не только маховики вращать, но и чтобы они понимали, как и что работает, отчего нужно поступать так, а не иначе. Чтобы руку набили, чтобы глаз наметан был. А по-другому не мастера выйдут, а халтурщики. По-хорошему, так двух лет и мало будет. Попомни мои слова, пока нужную сноровку приобретут, еще столько дров наломают, что не раз ругаться станешь. Покойный Петр Алексеевич, помнится, указ издал, чтобы науке мастеровой семь лет обучались, а мы всего-то в два года уложиться хотим.
