Позвонил Элепару, головастик как раз подбирался к границе на машине, везя свой тайный и ценный груз. Миссией он впечатлился настолько, что даже сидя в машине посреди дороги, понижал голос – еще один! Все, конечно, было в порядке. Звонок Эгельберту, в замке ничего не поменялось, разве что туристы, рассчитывавшие ужинать с бароном, слегка огорчились, узнав, что меня заменит сэр Эррайн. Тот, хоть и был впечатлен почетной обязанностью, все-же немного нервничал. Чай, не прием в ратуше – самого барона замещает! Ничего, в национальном костюме у него вид донельзя антуражный, справится.
Я подтвердил, что понимаю, меня заменить – дело немыслимое, но я в него верю, а потому пусть свершает подвиг, ему это обязательно зачтется. Прежде чем фон Шнитце отобрал у мэра телефон и начал опять что-то от меня нудно требовать, я отключился.
Четыре часа пополудни, как тут ни крути и ни оттягивай, а деваться некуда. Слово дано, а значит, как бы ни было жутко, придется исполнять. Взяв телефон, я вызвал абонента:
– Привет, детеныш. Как дела?
– Привет, пап! Все нормально!
– Нормально хорошо или нормально плохо?
– Нормально зашибись!
Голос у дочери был бодрым и предвкушающим.
Это значило, что впереди у меня очень сложный вечер.
– Значит, так: я в Париже и готов сделать вам с сестрой подарок. Один. Максимум два! У меня есть три часа.
– Три часа в месяц на родных дочере-ей! – Сказано было с плаксивым подвыванием, но я не купился.
– Потом будет больше, а сейчас дела. Так что располагай отцом как хочешь, только в терновый куст не бросай. – И прежде чем она ответила, добавил: – Время пошло!
– Сейчас! Так-с, Париж, тхе кепитал оф белле франце.
– В кого у тебя такой страшный акцент?
– В популярного актера-британца.
– Лучше бы с отца пример брала.
– Я тебя вижу реже, чем его!
– А время-то идет!
– Не подгоняй!
– Кстати, половина времени принадлежит Ленке. Чего сеструху не позвала?
– Маленькая еще! Я ей свою косметичку отдам. Старую.
– У тебя есть косметичка, даже две? В тринадцать лет?
– Говорила мама, что мужики до смерти детишки, а я, дура, не верила…
– Два часа пятьдесят семь минут! И кусок мыла в подарок. Хозяйственного!
– Все-все-все, не надо кипятиться, я уже почти наш… – Голос из нахально-бодрого вдруг переменился на жалобно-умоляющий: – Па-апочка-а, у тебя с собой много денежек?
Черт, ну как же она на мать-то похожа!
– Говори, маленькая вымогательница.
– Тут ящик показывает, что в галерее моды Роже де Нюи через два часа начало прода-аж…
– Окстись, распродажа и вдруг вечером?
– «В ночи Париж оживает!» – это его лозунг! Он гений, он самый лучший модельер современности! Он всегда все делает наоборот, и у него всегда все получается!
– Наш человек. Ладно, диктуй адрес.
Адрес оказался незнакомым. Я и был-то здесь всего раз десять, мы больше в портовые города мотались, так что пришлось спрашивать дорогу у дочери. Она, минуту похихикав, проложила мне маршрут. Ехидина не удержалась, и в одной точке скомандовала: «Стой! Повернись вправо… еще чуть-чуть… а теперь помаши рукой дочке, тут вебкамера на столбе! Ну надо же, совсем такой, как я помню!» Тьфу ты, понастроили Интернетов! До чего дочь довел, родного отца только в компьютере и видит, только по телефону и слышит…
По дороге я трепался с Анькой на все темы, что в голову пришли. Деньги со счета так и летели, но что поделать, если с дочкой поболтать вот так, спокойно, время выдается раз в месяц. Сказал как-то об этом Митричу, он заржал по своему обыкновению и заявил, что через пару разговоров она меня на свадьбу пригласит, а еще через два-три и внуки появятся, с ними я еще реже разговаривать стану. Ну, ему виднее, он в этих делах опытен. Впрочем, всего двадцать минут спустя у меня возникло желание придушить паршивку. И возникло оно после жизнерадостного:
– Ну вот мы и пришли! Вон там конец, вставай!
Я оглядел длинную, на полтора квартала очередь, состоящую исключительно из девушек и женщин (десяток существ смутно напоминали мужчин, но однозначно отнести их к сильному полу не удавалось). И головой своей очередь упиралась в пока еще закрытые двери магазина, на витринах которого… а рядом еще и объявления… О черт!
– Дочь, ты послала меня покупать женское нижнее белье? Меня, взрослого мужика?!
– Пап, мама говорит, что ты выкрутишься из любой ситуации!
– Приятно, когда в тебя верят, но сдается мне, что в следующий раз отдыхать вы будете у бабушки с дедушкой. Давненько ты не брала в руки тяпку! Ужо огород тебя перевоспитает, научит уважению старших!
– Пфе! Если мне там что и грозит, так это лишние килограммы на талии!
Да, мамины пироги – это нечто. Глубоко вздохнув, я начал постепенно смиряться с безвыходным положением, из чистого упрямства прокомментировав:
– Ну ты даешь, отправить родного отца на погибель!
– Па-а, они распродажу раз в год устраивают, нельзя такой шанс терять! Два часика постоишь, потом схватишь какую-нибудь тряпочку и беги, пока не отняли!
– Любую? А если это будут семейные сатиновые трусы шестидесятого размера?
– Все равно стану носить! Это высокая мода! Ты ничего не понимаешь!
– Та-ак, что за мамины интонации?
– Я хотела сказать, что ты только в моде ничего не понимаешь, зато ты самый хороший, самый добрый, самый щедрый и вообще самый-самый!
– Уже лучше! Но если не подойдут?
– Ленке подарю!
– Мамина помада, сапоги старшей сестры?
– Помаду она у меня и так ворует. Па, мне нужна вещь «от Нюи»! Очень нужна!
Спрашивать, перед кем она собирается в этом белье щеголять, я не стал. Натравлю Эльку, все узнаю и тихо прикопаю засранца где-нибудь в лесу. А дочь в замок, в башню, на хлеб и воду! Барон я или нет?!
Скрепя сердце и разогреваясь такими планами, я шел вдоль очереди. Не сказать, что мне было страшно, но что не по себе – это да! Женщины – замечательные существа, когда поодиночке, но целая толпа… Да еще разогретая желанием ухватить модную шмотину… Агрессией и азартом шибало вдоль улицы почище, чем перед дракой район на район. Но так же, как там, здесь не принять участия было нельзя. Вздохнув, я подошел к замыкающей очередь стайке девчонок-подростков. Те, быстро осмотрев меня, оживленно и почти не понижая голоса, стали обсуждать, что из купленного в какой жизненной ситуации лучше подойдет. Спустя минуту, уши у меня горели, а спина взмокла. Попытался отвлечься, рассматривая окружающих… и быстро сделал вид, что никуда не смотрю: ответные взгляды были откровенно приценивающимися. Как на кусок мяса – тут съесть или за угол оттащить? Может, конечно, мне и казалось, но… но, может, и не казалось.
