Впрочем, порой ей казалось, что она знает причину… Джулиана полагала, что Патрик, подобно ей самой, одержим некоей силой, что вырывается на волю, стоит им увидеть друг друга, стоит поцеловаться…
Неужели все это время она заблуждалась?… Неужели все намного проще… и печальней?…
«Глупо, глупо… ах как же глупо!»
Она еще раз взглянула на Патрика, тянувшего из воды леску, и в душе у нее все словно перевернулось. Что ж, возможно, она и дура, однако никто не посмеет назвать ее трусихой! Впрочем, разве это не трусость с ее стороны – в упор не видеть очевидного? А вдруг она отмахивается от оскорблений Джонатана Блайта и объяснений Джорджа Уиллоуби лишь потому, что втайне боится обнаружить страшную правду?…
Девочки долго не могли смириться с тем, что нынче утром им не удастся поймать ни одной рыбки. Потом они целую вечность собирали одеяла и корзинки из-под провизии. По пути в имение Элинор и Мэри щебетали словно птички, то и дело тянули за руку Джорджа Уиллоуби и прыгали по дороге словно воробушки.
И лишь когда троица скрылась за поворотом дороги, Джулиана почувствовала, как рука Патрика касается ее руки. Когда он увлек ее на узенькую тропинку, она не стала противиться, хотя колючки шиповника тотчас вцепились ей в юбку, а туфельки зачавкали по грязи. Всего несколько часов назад она с восторгом поцеловалась бы с ним украдкой. Боже, еще несколько часов назад она первая поцеловала бы его!
Но теперь Джулиана толковала его страсть к уединению совсем иначе…
Затащив супругу за ствол дуба, Патрик приник губами к ее рту. Джулиана с наслаждением пробовала на вкус его поцелуй – в нем был и солнечный свет, и смех, и восхитительно-пряные пироги с начинкой, которыми они лакомились на пикнике… ей хотелось, чтобы он целовал ее целую вечность. Но какая уж тут вечность, если столько вопросов вертятся у нее буквально на языке, мешая целоваться!..
Патрик, похоже, почувствовал ее настроение и отстранился:
– Что-то не так, милая?
Джулиана, чуть прищурившись, смотрела вдаль, на дорогу. В голосе Патрика слышалось неподдельное волнение. В иное время это согрело бы ее сердце, как и уже почти привычное «милая» из его уст. Но кому, как не ей, знать, что забота может быть искусно разыграна, а слова выбраны с единственной целью – подчинить ее своей воле?
– Почему ты на мне женился? – спросила Джулиана. Вопрос вырвался сам собой из глубины ее души. – Неужели лишь для того, чтобы я молчала в суде?
Уголки губ Патрика опустились вниз.
– Это сказал Джордж Уиллоуби, когда подсел к тебе под бочок?
«О Боже праведный!..»
– Твой кузен тут решительно ни при чем, Патрик. Почему ты женился на мне? – повторила Джулиана, на сей раз громче и куда требовательней.
Однако лицо Патрика оставалось бесстрастным.
– Почему ты задаешь мне этот вопрос сейчас, а не тогда, когда это имело значение?
– Уверяю, это имеет значение именно сейчас! – Сердце ее стучало глухо, словно закутанное в слой войлока, и каждый удар отдавался тупой болью в груди. – Сознайся, наш брак был всего-навсего уловкой, чтобы помешать мне свидетельствовать против тебя в суде?
Она ждала. Ждала ответа. Ждала хоть какой-то его реакции. Возможно, если он не скажет… не сможет сказать этих страшных слов, то у них останется надежда и зияющая трещина в ее сердце еще сможет когда-нибудь затянуться… Однако вместо того, чтобы дать ей тот ответ, которого она жаждала, о котором молила Небо, Патрик произнес единственное слово, которого она страшилась более всего.
– Да.
Словно сабля просвистела в воздухе и разрубила пополам ее сердце. Мгновение Джулиана моргала, уверенная, что ослышалась. Но если зрение могло ей изменить, то слух – никогда…
«Блайт был прав». Эти слова звучали у нее в ушах, повторяясь вновь и вновь чудовищным рефреном, оглушая и лишая воли. Теперь Джулиана понимала: ей следовало бы догадаться обо всем с самого начала. В конце концов, никто не женится на незнакомке, если к тому нет весьма и весьма серьезных причин…
– Так все это правда, – прошептала она, отступая прочь от джентльмена, за которого вышла исключительно по причине глупой детской шалости. Однажды она сочла Патрика пешкой в своей романтической игре, которая, впрочем, закончилась, едва начавшись. Сознавать, что на сей раз использовали ее, Джулиану, было странно. Она обняла себя за плечи. Думать о том, что сулит ей это признание, у нее не было сил.
Стоял теплый осенний денек… отчего же ей было так холодно?
– Одно слово в мою защиту, – медленно проговорил Патрик все с тем же непроницаемым выражением лица. – Я сожалел о своей лжи – каждый день, каждый час.
«Слово в мою защиту…» Джулиане хотелось зажать уши руками. Что все это значит? Так, стало быть, он сожалеет! Сожалеет, что связался с нею. Теперь не только сердце, но и вся она словно распалась надвое. Будь проклята ее наивность!..
– Почему? – беззвучно прошептала она. – Почему ты просто не сказал мне всю правду, с самого начала?
Патрик шумно выдохнул и взъерошил свои и без того растрепавшиеся на ветру волосы.
– Я должен… должен был быть честней. Но в тот момент мое решение казалось мне… справедливым.
И тут Джулиана поняла все. Отрицать очевидное было бессмысленно, как ни старался ее бедный разум спасти бедное сердце. О боже… Так из-за чего он женился на ней? Ради собственной выгоды? Ради удобства? Или… из мести?
Как же блестяще он все это проделал! Ведь ни единого раза не просил ее молчать на суде! Но именно этого и добился, разве нет? Выбрав подходящий момент, той самой ночью в Лидсе, когда она изнемогала от слез и бессилия, пытаясь наладить их отношения. И даже потом упорно делал вид, что бразды правления в ее руках, и лишь напоминал, нежно и ненастойчиво, о необходимости ее молчания…
Джулиана отступила еще на шаг, думая о том, как спасти жалкие остатки своей гордости. Полно, да возможно ли это?
И все же она ждала дальнейших объяснений. Извинений. Но слышался лишь шелест листвы да еле различимые детские голоса вдали. От молчания Патрика Джулиана словно оглохла. О, она прекрасно понимала, что означает его молчание. Оно означает, что он сказал ей правду. И будь она проклята, эта правда!..
Джулиана, шатаясь, почти ослепнув от слез, опрометью кинулась по дороге к имению.
– Джулиана! – откуда-то издалека звал Патрик. – Подожди!
Но ждать было уже нечего. Ей вспомнилась вдруг их первая ночь, неуклюже скомканная… а еще восхитительная ночь в беседке… и все ночи, что последовали за ней… она пылала в его объятиях, словно какая-нибудь шлюшка из Ист-Энда! Но хуже всего было осознание – она это заслужила! И поделом ей! Джулиана заслужила все – и унижение, и боль. Возможно, заслужила и худшее…
