— Славик вот так запросто всем деньги одалживает?
«…Когда занимала, срок возврата не обговаривался. У меня при себе было 600 рублей в сумочке и телефон Нокиа, модель не помню, покупала несколько лет назад на Птичьем рынке за 2000 рублей, документов на него нет. Сим–карта: абонентский номер 8927……., оформлен на мое имя. Также в сумке находился паспорт. Я ответила, что 1000 рублей у меня нет, попросила об отсрочке. Слава пинул меня в живот. Я упала с лавки, он взял сумку, расстегнул, забрал деньги, остальное выбросил на землю. Подобрал паспорт и телефон, положил в карман. Я поднялась и потребовала вернуть свои вещи. Слава несколько раз ударил меня по лицу и в живот руками, я убежала домой…»
— Матери ничего не говорила?
— Она пьяная спала уже.
— Во дворе никто не видел, как тебя Славик избивал?
— Уже стемнело, за гаражами не видно со двора, даже если кто там был.
«… сразу в милицию я не сообщила, потому что была в подавленном состоянии, мне необходимо заботиться о ребенке. Видимых повреждений у меня не было, в медицинские учреждения не обращалась. Через неделю после случившегося вечером к нам домой пришел Слава, адрес узнал в моем паспорте. Дверь ему открыла мать. Слава сообщил ей о моем долге и предложил выкупить паспорт. Мама закричала на него, вырвала паспорт, вызвала милицию. Слава ушел. Мама отругала меня, прибывшим милиционерам я написала заявление о привлечении Славы к уголовной ответственности…»
— Короче говоря, мать заставила.
— Ну да, мне и самой обидно, только я знаю, что его не посадят! Только время потеряю.
— С чего такой пессимизм? – Свиридов прекрасно знал ответ.
— А кого сейчас сажают? Славик уже сидел два раза. По два–три месяца. В школе одного битой избил, телефон отобрал. Ему условно дали. После этого он совсем обнаглел, делает, что хочет, никто его не трогает!
Девушка, похоже, не божий одуванчик. Все ли договаривает?
— Ладно, посмотрим. Где он живет, знаешь?
Темно–синие глаза заблестели, голос стал еще тише:
— Не знаю. Меня как парень бросил, я из дома почти не выходила. Со Славиком месяца два назад познакомилась, раньше только в школе видела.
— Так, в целом, все ясно. Мать во сколько приходит?
— В пять – полшестого.
— Где отделение милиции, полиции! знаешь. В шесть–тридцать с паспортом подойдешь в дежурную часть, скажешь к Свиридову. Поедем с тобой в офис «Мегафона» за детализацией звонков. В распечатке серийный номер телефона будет.
На недоумевающий взгляд девушки пояснил:
— Это для возбуждения уголовного дела необходимо. Ты, Ольга, не загоняйся, делай, как я скажу, и будет тебе счастье.
Ольга дотронулась до волос, склонила голову, скулы порозовели.
— Счастье – это хорошо. – Улыбнулась девушка.
Рабочий день участкового уполномоченного заканчивается в 18–00, Свиридов в усилении не задействован, переоделся в кабинете – джинсы, майка навыпуск – в связи с восточными событиями ПМ обязали носить постоянно. Хоть так утешили. К 18–30 Ольга не подошла. Свиридов сел в машину, по случаю замененный салон освежал восьмерку изнутри. Торопиться некуда, никто не ждет. Стройные ножки примагнитили взгляд. Девушка в мини–юбке, сиреневой майке шла по направлению к отделу. Роскошные волосы, мячики грудей, сумочка через плечо – майор не сразу узнал свою потерпевшую. Ольга умело накрасилась. Фотомодель. «Был бы я помоложе, а она без груза.» Под грузом старый холостяк подразумевал Степана.
Виктор вышел из видавшего виды транспорта, позвал Ольгу.
— Ты прям королевна. Садись, опоздаем.
— Спасибо. – Ольга улыбнулась на комплимент.
Девушка прыгнула в машину, уютно устроилась на сиденье. На колени положила сумочку, откинула черную прядь, по виду на пикник собралась. Свиридов вспомнил про беременность, домашнее существование, ребенка на руках. Тут хоть какое развлечение.
— Поехали, мамзель.
В мае 2012 года «Мегафон» остался единственным стабильно работающим оператором сотовой связи. Цены на услуги влетели на порядок. До Безымянского филиала километров пять. В вечернее время пробки в обратную сторону. Все равно Свиридов еле сдерживался не подавить баранов, мнящих себя пешеходами. Так называемые гости из южных республик, казалось, никогда не видели светофора. Или в Азии красный свет означает беги, зеленый – иди.
— Пидарасы! – Голос у Назаровой чувственный, глубокий, ругательство получилось ласковым. Виктор рассмеялся, повел спокойнее.
Детализацию Ольга получила без проблем. До настоящего дня сим–карта работала.
— Ольга, позвони на свой номер, если ответит Славик, скажи, что нашла деньги, хочешь отдать долг. – Солнце отливало медью, когда Виктор подруливал к Назаровскому дому. В синем небе как пулевое отверстие красное тело.
— Алло, Слава, ты? Я рубль нашла, верни мне телефон, пожалуйста.
— У прохожего телефон попросила.
— Потом меня мать не выпустит.
— Хорошо, жду у подъезда.
— Сказал, сейчас подойдет. — Ольга вернула телефон, сгорбилась. – Он потом меня не убьет?
— Убьет – посадим. Шутка. – Свиридов прикинул пути возможного появления подозреваемого.
— Иди, сядь на лавку. Подойдет он, откроешь–закроешь сумку.
Ольга кивнула, достала сигарету с зажигалкой, губы поджались, глаза увлажнились. Свиридов почувствовал неловкость, захотелось приобнять, успокоить девушку.
— Курить – здоровью вредить! – Теперь это действительно шутка.
— А мне целоваться не с кем!
Минут десять Ольга сидела на низкой лавке, край мини–юбки вровень с доской. Виктор внимательно следил за всеми частями тела, а также за ручной кладью. Девушка встала, вроде как проверила застегнута ли сумка. Коротко стриженная вешалка подошла походкой короля на плэнере. Майка болталась на широких плечах, руки худые, а лицо круглое тупое и злое. Хорошо не догадался узкие джинсы носить. Дятел.
Свиридовские пальцы больно обхватили локтевой сустав.
— Здорово, Славик! – Одного роста, посмотрели друг другу в глаза.
В глазах Славика читалось понимание, но надо сохранить лицо:
— Те чё надо? Какой я тебе Славик? – попытка выдернуть локоть.
— Милиция, уголовный розыск. – По привычке объявил Свиридов, правая рука потянулась за наручниками на брючном ремне, из‑под майки маякнула кобура.
— Не дергайся, садись в машину, в отделе разберемся.
Май 2012
В этой конспиративной квартире, вернее, конспиративном доме Кабанову нравилось бывать больше всего. Неприметный дом из белого кирпича ютился на отшибе рабочего поселка в народе именуемого «Мясухой». Мясокомбинат благополучно развалился в постперестроечное время вместе с родным сельским хозяйством. Торговать заморскими генетическими мутациями намного выгоднее, чем выращивать здоровое мясо. Жители поселка потихоньку спивались, переезжали кто в город, кто на кладбище. Отдаленность рынков объясняло отсутствие загорелых парней с плоскими лицами. Место для строительства особняков не престижное, кирпичи таскать гастарбайтерам некуда.
