оно было чуть ли не багровым от бешенства, было уже нельзя. — Надеюсь, наша беседа не была для вас чересчур обременительной.
Оба «серых костюма», без суеты и спешки, прошагали к выходу. Высокая дверь скрипнула, потом хлопнула, закрываясь.
Бравурное выражение с лица Насти пропало. Она вздохнула, потерла виски, будто у нее болит голова, и опустилась на тот же самый стул, где только что сидел Павлов. Посмотрела на меня.
— Чего они от тебя хотели?
Даже если тебе удастся вырваться из нашей культуры, ты опять попадешь в капкан.
Само желание высвободиться из ловушки эту ловушку только укрепляет.
Чак Паланик «Невидимки»
Я посмотрел на Настю исподлобья. Зашибись. Даже не знаю теперь, чей допрос пугает меня больше. Тех двоих, похожих, как двое из ларца. «Мы ждем ответа, мистер Андерсон...» Или Насти. Улыбчивой валькирии с ледяным взглядом. Невинно так смотрит, разве что ресницами не хлопает. До каких пределов, интересно, простираются полномочия этой миловидной кисы с пшеничного цвета косой?
— Что такое, Клим? — Настя изогнула бровь. — Ты мне не доверяешь?
— Не те слова, Настя, — сказал я и тряхнул головой. — Как насчет карты на стол, а? Я перестал понимать, в чьей игре я пешка, и меня это несколько... напрягает.
— Боюсь, что ты пока не поймешь, — сказала Настя, и глаза ее потемнели.
— А ты постарайся, — криво усмехнулся я. — Не просто же так тебе выдали убийственно-авторитетные корочки. Объясни уж дебилушке... Вроде же речь шла про то, что вашу лабораторию к особому отделу приписали чисто номинально, не?
— Да это щеглы просто, — отмахнулась Настя. — Мы с Тамарой ходим парой, тоже мне... А у Семеныча коленки сводит просто от одного только упоминания особого отдела.
— Но тебе все равно интересно, что именно они от меня хотели? — я подмигнул.
— Да, Клим, мне интересно, — Настя подалась вперед и заглянула прямо мне в глаза. — И я сейчас могу просто сунуть тебя в полиграф и извлечь из твоей головы все, что мне заблагорассудится.
Настя замолчала и замерла. Ее лицо было так близко, что я чувствовал ее дыхание на своей щеке. Уверен, что если захочет, она сможет убить меня одним ударом. Хоба! Неуловимое движение кистью, и вот я уже смотрю на свое собственное сердце, бьющееся в ее белой ладошке.
— Но? — отгоняя непрошеный образ спросил я.
— Но не хочу, — Настя вернулась на свой стул и одернула платье. — Перспективнее, если мы будем друзьями.
— А не как в прошлый раз? — вдруг спросил я, даже сам не понял, почему. Мгновенное озарение. Или случайное наитие. Захотелось посмотреть на ее реакцию на мою догадку.
— Что ты можешь знать об этом? — резко ощетинилась она, но уже через секунду овладела собой. Ага. Значит мысль о том, что я не первый ее «засланец» имеет полное право на существование. Даже не знаю, что именно меня на это навело. Какие-то полунамеки, полуфразы. Настя и Роман действовали так, будто уже обожглись разок, или даже не один. И извлекли опыт из прошлого. Чтобы со мной не получилось так же.
Как именно?
Да хрен его знает...
— Чего от тебя хотел Павлов? — снова спросиля Настя.
— Если расскажу, объяснишь, чего от меня хочешь ты? — хмыкнул я.
— Обещаю, — кивнула Настя. Я несколько секунд внимательно рассматривал ее лицо. Что-то по нему определить я даже не пытался. Просто... Она красивая. Гораздо симпатичнее бесцветного Павлова и его безымянного напарника.
— Он меня раскрыл, — сказал я. — Показал фотографии из командировки Романа в Питер... Ну, то есть, в Ленинград. А там были мои родители. Делал вид, что спрашивает про Романа, а на самом деле меня пытался подловить. Такие дела.
— Хм... Интересно... — Настя задумчиво потрепала кисточку своей косы. — На этих фото не могло быть твоих родителей. Этих людей не существует в природе.
— Значит они меня просто так подловили, — развел руками я. Особо лопухнувшимся я себя не чувствовал. В конце концов, Настя с Романом могли бы подсуетиться, чтобы моя легенда у меня от зубов отскакивала, а не представляла собой инструкцию, типа «дальше мы не придумали, импровизируй». — Меня как-то жизнь не готовила к допросу сотрудников КГБ.
— Справедливо, — Настя подмигнула. И как будто расслабилась. Похоже, она ждала какого-то более страшного признания.
— А что за проект «Сумеречная забава»? — спросил я.
— Какой проект? — Настя похлопала ресницами.
— Павлов сказал, что Роман занимался проектом «Сумеречная забава» три года назад, — ответил я. Ну нафиг, в общем, всякую скрытность. Если я и дальше буду пытаться считать секретом каждое влетевшее в мои уши слово, то в конце концов у меня лопнет голова. Или от переизбытка непонятной информации. Или от передозировки свинца... — Занимался успешно, но после той командировки в Ленинград начало происходить что-то похожее на саботаж, который они, вроде как, и расследуют.
— Не было никакой «Сумеречной забавы», — задумчиво проговорила Настя и покачала головой. — Хотя... А что-нибудь еще он сказал?
— Эээ... — я напряг память. — Вроде нет, это все. Потом он перешел к уличению меня в том, что я родителей своих в лицо не опознал. Ну а потом пришла ты и выставила их вон. Кстати, а кружок горлового пения-то придет?
— Горлового пения? — переспросила Настя, потом рассмеялась. — А! Ерунда, я все придумала, конечно. Есть что-нибудь еще? Нет? Тогда теперь моя очередь раскрывать карты.
Я почувствовал что-то похожее на радостное возбуждение. Ну наконец-то! В первый раз за время моего здесь пребывания мне не сказали что-то вроде: «Надо подождать, потом сам все поймешь!»
Я тут же себя мысленно одернул. Не жди, мол, слишком много. Вряд ли Настя сейчас возьмет и выложит все, как на духу. Информация наверняка будет порционной. Дозированной. Строго под ее цели, а не под мои. С другой стороны, а у меня разве есть цель?
— Ты действительно не первый, кого я пыталась внедрить за последние пять лет, — сказала она. — И даже не второй. И совсем не факт, что в этот раз все будет успешнее, чем в прошлые четыре.
— А предыдущие тоже были из параллельного времени-пространства? — спросил я.
— Только
