и немало других. Фанатов Сомерса наверняка заинтересует его последний проект.
– Я планирую написать роман, выходящий за рамки канона Клейтера и фон Вау-Вау. Действие будет отнесено в будущее почти на триллион лет. Книга будет называться или «Час высшего видения», или «Страшный час Земли». Оба названия являются цитатами из «Антологии Спун-ривер». Второе название взято из фиктивной эпитафии, которую Эдгар Ли Мастерс написал для моего отца, бедняга!
– У вас осталось не так уж много времени для писательства, – сказал я.
На его лице появилась растерянность, но затем он улыбнулся.
– Ах, вы имеете в виду предсказание Траута о том, что я умру в 1982 году? – рассмеялся он. – Этот подлец ввел меня в свой роман, а потом не знал, как от меня избавиться. Заставил мальчишку на велосипеде наехать на меня. Что ж, такое может произойти. В этом городе полно горок да пригорков, а дети гоняют по ним как оглашенные. Я и сам так делал, пока не заболел. Но с моим нынешним самочувствием я проживу как минимум лет до восьмидесяти.
В тот вечер я уезжал от него с чувством, что он прав. Да, его белокурые волосы побелели, а борода сделалась совсем седой. Но он по-прежнему мускулист и волосат, как Хемингуэй, когда тот был здоров. Его бодрость и вкус к жизни и литературе, похоже, обеспечат ему долголетие. Его читатели вправе с нетерпением ждать новых приключений Джона Клейтера и Ральфа фон Вау-Вау, и, возможно, множества других персонажей.
Старый особняк Сомерса расположен всего в нескольких кварталах от угла Восьмой стрит и Джексон-стрит, где все еще стоит дом, в котором провел детство Мастерс. Табличка на фасаде гласит: «Дом Мастерса. Открыт с 13 до 17 часов ежедневно, кроме понедельника». Интересно, появится ли когда-нибудь подобная табличка на доме Джонатана Свифта Сомерса? Я не удивлюсь, если это произойдет. Но очень надеюсь, что это будет не скоро.
Послесловие: «Режиссер маскарада Траута. Теперь об этом можно рассказать по-другому – правда о Трауте»
Филип Хосе Фармер был новатором метапрозы еще до того, как это стало мегакруто. Задолго даже до того, как о ней заговорили всерьез. Он вошел в историю научной фантастики как этакий Христофор Колумб использования таких методов, как метапроза, рекурсивная проза, пародия, стилизация, вымышленные биографии, фанфикшен, «мокьюментари-проза» и все такое прочее. Или же его лучше назвать Лейфом Эрикссоном подобных жанров, имея в виду то, что викинги открыли Америку за столетия до того, как это сделал Колумб?
Или предпочтительнее назвать его Святым Бренданом литературных новаций в честь монаха, переплывшего Атлантику за пятьсот лет до викингов? Или даже Хогом из племени Желтого снега, первым человеком, который прошел по сухопутному мосту Берингова пролива за тысячи лет до того, как появились ирландцы, Хогом-первопроходцем, новатором таких вещей, как метапроза, рекурсивная проза, пародия, стилизация, вымышленные биографии, фанфикшен, «мокьюментари-проза»…
Я, часом, не забыл рекурсивную прозу?
Но это просто выбирание блох. Хог кишел ими и вычесал их всех, ну, или хотя бы большую их часть. И я – не он. Дело в другом: Фармер был пионер, первооткрыватель, подлинный оригинал, уникум. Он был серьезным трикстером, любившим жонглировать зеркалами, а иногда и прыгать в них. И отражения в этих зеркалах частенько бывали другими зеркалами, полными других трикстеров, жонглирующих зеркалами или прыгающими сквозь них. И каждый раз, прыгая сквозь зеркало, он целым и невредимым выпрыгивал на другой стороне, вместе со всеми своими отражениями.
Кому это и знать, как не мне! Ведь я – Джонатан Свифт Сомерс-Третий, вымышленный автор, который в свою очередь является пародией на другого вымышленного автора, созданного в качестве персонажа книги, которой якобы не существовало. Верно. Так что лучше меня никто, пожалуй, не сможет вкратце ознакомить вас с вопиющим пренебрежением, а подчас и откровенным манипулированием реальностью, свойственными Фармеру.
Мой рассказ начинается, как ни странно, с творческого кризиса. Лучший способ справиться с творческим кризисом – энергично взяться за его разрешение. Вот откуда пошло выражение «взять быка за рога». И если вы верите в это, вы поверите чему угодно. Тем не менее, это правда. Если у вас творческий кризис, берите его за рога!
Фармер именно так и поступил. На него давили издатели и читатели (следует отметить, что это разные виды давления), требуя, чтобы он написал продолжение своей знаменитой серии «Мир реки» (в ней реальные исторические личности действуют в воображаемом загробном мире) или же следующую книгу цикла «Многоярусный мир» (в ней присутствуют персонажи Уильяма Блейка, а также персонаж с теми же инициалами, что и у самого Фармера, ФХФ) или же очередной том о лорде Грандрите и Доке Калибане (пародии на Тарзана и Дока Сэвиджа). И хотя все эти романы так или иначе содержали игривые заимствования из других произведений, Фармер понял, что увяз в них по уши, и ему нужна новая игрушка.
В этом месте я хотел бы упомянуть то, что некогда сказал Харлан Эллисон: «На самом деле есть два разных вида творческого кризиса. Первый – это известный вид, когда у писателя просто нет новых идей; но второй вид гораздо хуже, хотя о нем почти не говорят. Это когда писатель полон идей, просто-таки фонтанирует ими, и такой чрезмерно богатый выбор парализует его. Ему просто не хватает энергии…»
Прошу прощения. Из меня по какой-то причине вышел пар… Но вернемся к тому, что я говорил раньше… Фармер увяз.
И тут возникает Курт Воннегут, писатель-фантаст, пользующийся успехом у читателей мейнстрима, или же мейнстримовый писатель, успешно использовавший арсенал средств научной фантастики – в зависимости от того, кого вы спросите, или насколько высоколобым был его преподаватель современной американской литературы, или насколько вы сами склонны согласиться с воннегутовской трактовкой событий.
Лично я готов поладить с кем угодно, если так будет проще. Во многих романах Воннегута разные вещи появляются не один раз. Например, огненные бури. Или птичка, которая напевает «пью-ти-фьют». Кто знает почему? Возможно, сам Воннегут это знал.
Но, как бы то ни было… в числе многих вещей, которые возникают не единожды, персонаж, который сам является писателем-фантастом; ему постоянно не везет и любой встречный-поперечный всегда готов на нем оттоптаться. Да-да, это он, практически всеми забытый непризнанный гений Килгор Траут. Чаще всего в романах Воннегута Траут появляется не лично, а, так сказать, вместо этого цитируется как автор какого-нибудь безбашенного научно-фантастического произведения, которое затем дается в кратком пересказе. Из-за нечистоплотности его литературного агента, большинство рассказов Траута печатались ради заполнения свободного места в дешевых
