ноября, как раз в тот день, когда русский флот вернулся в Севастополь.
Это привело в бешенство русского главнокомандующего великого князя Николая
Николаевича. Он вообще недолюбливал флот, а тут еще черноморцы не справились с
главной задачей, которую он им поставил: обеспечить оборону русских берегов. Князь
подготовил такую телеграмму Эбергарду, что представитель флота при ставке капитан 2
ранга Бубнов пришел в ужас. Телеграмма была настолько оскорбительной, что адмирал
мог застрелиться, получив ее. Бубнов бросился с телеграммой к начальнику штаба
генералу Янушкевичу, который тоже пришел в ужас, но по совершенно другой причине.
До сих пор никто не смел подвергать сомнению приказы великого князя. Бубнов сумел
его уломать, и Янушкевич пошел к великому князю. Однако Николай Николаевич
отказался менять текст. Телеграмма была послана. Эбергард не застрелился.
15 ноября флот в составе 5 броненосцев, 3 крейсеров и 13 эсминцев вышел в море для
действий у берегов Анатолии. 17 ноября был обстрелян Трапезунд, а 18 ноября минные
заградители "Константин" и "Ксения" поставили в наиболее важных узловых точках
турецких коммуникаций небольшие минные заграждения. Сушон немедленно вышел в
море и направился к берегам Крыма, чтобы перехватить русскую эскадру. Утром 18
ноября германский адмирал отправил "Бреслау" вперед для разведки.
Около 11.45 "Гебен" снова увидел "Бреслау" в густой дымке под берегом. Легкий крейсер
в 12.05 заметил справа по борту русский крейсер. "Гебен", узнав об этом, немедленно
повернул и полным ходом пошел на противника. Но тут же из тумана показались все 5
русских броненосцев…
Несмотря на исключительную скоротечность этого столкновения (всего 10 минут), а
может, именно поэтому, детального и согласованного описания боя не имеется. Причем,
хорошо бы расходились только русские и немецкие описания, но ведь нет согласия даже в
источниках одной стороны. К тому же при попытке проанализировать имеющиеся
описания боя возникает несколько вопросов, ответа на которые мы, скорее всего, уже не
получим. Итак, что же произошло осенью 1914 года нет далеко от южных берегов Крыма?
Недостаток боевого опыта русские попытались компенсировать избытком командиров.
На 5 броненосцев приходилось целых 3 адмирала: на "Евстафии" держал флаг
командующий флотом адмирал А.А. Эбергард, на "Пантелеймоне" находился начальник
дивизии линейных кораблей контр-адмирал Новицкий, на "Трех Святителях" был поднят
флаг начальника 2-й бригады линейных кораблей контр-адмирала князя Путятина. Еще
один адмирал командовал крейсерским отрядом. Путаница была прямо пропорциональна
количеству начальников.
Флот следовал своим обычным походным строем. Примерно в 3,5 милях впереди
броненосцев была развернута завеса крейсеров: "Память Меркурия" (флаг контр-
адмирала Покровского), "Алмаз", "Кагул". Порядок указан справа налево. Далее
следовали главные силы флота: "Евстафии", "Иоанн Златоуст", "Пантелеймон", "Три
Святителя", "Ростислав". Позади колонны броненосцев и чуть левее в 2 кильватерных
колоннах следовали 13 эсминцев.
Сразу скажу, что критика этого строя мне представляется неуместной. "Под удар
противника подставлены слабые тихоходные крейсера, а лучшие эсминцы лишены
возможности выйти в атаку". Позвольте спросить вас: какая такая минная атака среди
бела дня против совершенно исправного линейного крейсера противника?
Севастопольская побудка ничему не научила? Вполне понятно, откуда взялось подобное
предложение. Начитавшись описаний ночных боев на Соломоновых островах, наши
историки механически пересадили их опыт на Черное море, да еще сместили лет на 30
назад. Средства связи у эсминцев в Первую Мировую войну находились буквально на
доисторическом уровне, даже у вполне современных кораблей лучших флотов. В
описании любого боя можно найти длиннейший список неполученных радиограмм,
поэтому появление в авангарде крейсеров с их мощными радиостанциями вполне
естественно. Иначе и быть не могло.
Добавлю еще одно. Самостоятельные действия командира дивизиона эсминцев в 1914
году при наличии на кораблях эскадры четырех адмиралов представляются мне
абсолютно невозможными. Уж скорее солнце взойдет на западе. Не та психология была у
людей сто лет назад.
К тому же, следует учесть еще один нюанс. Перед войной на Черноморском флоте были
разработаны правила бригадной стрельбы броненосцев. Наиболее удобным количеством
кораблей для ведения сосредоточенного огня была признана тройка. То есть "Три
Святителя" и "Ростислав" как бы выпадали из обоймы. Управляющий огнем размещался
на среднем корабле бригады, а командир находился на головном. Такое рассредоточение
командования должно было повысить боевую устойчивость управления. К тому же,
средний корабль замерял некую "усредненную" дистанцию, пригодную как для
головного, так и для замыкающего кораблей. На учениях мирного времени, при
отсутствии каких-либо помех, недостатки этой системы не бросались в глаза. В бою все
обернулось иначе.
Примерно в 11.40 крейсер "Алмаз" прожектором сообщил, что видит большие дымы.
Через несколько минут "Бреслау" заметил русские корабли и тоже сообщил флагману.
"Гебен" развил полный ход и повернул на противника.
Адмирал Эбергард приказал увеличить скорость до 14 узлов и сократить интервалы
между броненосцами до 2,5 кабельтов. В 12.10дымы были замечены и с мостика
"Евстафия", после чего русская эскадра повернула на 8 румбов влево последовательно,
что позволяло ввести в действие артиллерию всего борта. Русские крейсера занимали
предписанные им места: "Кагул" — в голове колонны броненосцев, "Память Меркурия"
— в хвосте. Но замыкающие и более старые броненосцы "Три Святителя" и "Ростислав"
отстали.
"Гебен" повернул вправо практически одновременно, с русскими, и противники
оказались на параллельных курсах. Плохая видимость определила дистанцию боя, которая
оказалась исключительно малой — всего 40 кабельтов. Для линейных кораблей это был
бой на дистанции пистолетного выстрела. И вот здесь начала сказываться разница между
учебными стрельбами мирного времени и нервной обстановкой реального боя.
Управляющий огнем бригады лейтенант Смирнов определил дистанцию как 60 кабельтов,
