Прямолинейная, фанатически изуверская политика Филиппа в Нидерландах способствовала началу первой в Европе успешной буржуазной революции. Интриги короля во Франции во время религиозных войн второй половины XVI века в пользу католиков привели к тому, что против Филиппа ополчились даже французские католики-патриоты. Его происки в Англии, где он сеял смуту вокруг несчастной Марии Стюарт, в надежде вызвать замешательство в стране и ослабить своего главного соперника на море, обрекли Марию Стюарт на плаху. Его попытки прямого нападения на Англию с моря привели к гибели «Непобедимой Армады», самой большой эскадры XVI века (1588 г.). Везде и всюду планы Филиппа рушились, ибо были выражением политики феодальных притязаний, направленных против буржуазного развития Европы.
Открытие в первой половине XIX века испанских архивов позволило заглянуть в глубину поистине чудовищной дипломатии испанского абсолютизма времени упадка. У Филиппа II, кроме официальных дипломатических представителей во Франции, Англии и Нидерландах, была туча платных и добровольных шпионов. Они не только доносили королю обо всем, что делалось при враждебных и дружественных дворах, но и следили за самими испанскими дипломатическими представителями. В Нидерландах они вели наблюдение и за наместниками короля. Эта двойная дипломатическая бухгалтерия часто запутывала самого короля, который, не выезжая из Мадрида, хотел все знать и всем управлять при помощи бесконечной канцелярской переписки. Итоги его царствования были плачевны для Испании. «Я предпочитаю вовсе не иметь подданных, чем иметь в их лице еретиков», — сказал однажды Филипп. Но еретики остались жить, а феодально-дворянская Испания бесславно скатилась на уровень второстепенной европейской державы.
Опасность попасть под сапог испанского солдата, нависшая над всей Европой, в значительной мере определила политику и двух самых сплоченных и крепких государств XVI века — Франции и Англии.
Если Испания уже со второй половины XVI века начала переживать экономический упадок, за которым через полвека последовал упадок политический, то французская абсолютная монархия, сложившаяся при Людовике XI, шла в течение всего XVI и почти всего XVII века по линии подъема. Централизованное государство, хотя и феодальное, было настоящим благодеянием для французской буржуазии, которая не забыла еще ужасов и разорения времен Столетней войны (1338 — 1453 гг.). Горожане всегда поддерживали во Франции сильную королевскую власть. Когда во второй половине XVI века она снова было зашаталась под ударами феодально-протестантской оппозиции (гугенотские войны), горожане остались верными и королю и королевской, т. е. католической, вере: то и другое означало для них единую Францию. Значительная часть мелкого и среднего дворянства шла заодно с буржуазией: единая и сильная монархия была для него гарантией военной службы и военной славы.
Уже первые четыре преемника Людовика XI — Карл VIII (1483—1498 гг.), Людовик XII (1498—1515 гг.), Франциск I (1515—1547 гг.) и Генрих II (1547—1559 гг.) — были абсолютными монархами и действовали в духе той реалистической политики, которую рекомендовал государям Макиавелли. В это время складываются основные линии внешней политики Франции. Окруженная с начала XVI века со всех сторон владениями Габсбургов, укрепившихся в лице Карла V в Испании, Италии, Германии и Нидерландах, французская абсолютная монархия стремится вырваться из этих тисков и заполучить для своего дворянства лакомую добычу в виде Италии. Таково происхождение итальянских войн и знаменитого франко-австрийского (т. е. франко-габсбургского) соперничества, проходящего красной нитью через XVI, XVII и часть XVIII века. В XVI веке это соперничество было по преимуществу франко-испанским: центр, откуда Габсбурги наносили удар Франции, находился в Испании.
Теснимая Габсбургами, католическая Франция, с одной стороны, сближается с их исконными врагами — турками, с другой — с немецкими протестантскими князьями. К «великому стыду» всего христианского мира, король Франциск I, попав в битве при Павии (1525 г.) в плен к Карлу V, начинает переговоры о помощи с турецким султаном Сулейманом Великолепным. За этим вскоре последовало знаменитое в истории европейской дипломатии соглашение о «капитуляциях», которое дало Франции широкие торговые и прочие привилегии в Турции.
Это было во время первой из четырех войн Франциска I с Карлом V (1521 — 1526 гг.). Разбитый под Павией и взятый в плен, Франциск I отправил в Константинополь специального посла. Первое посольство оказалось неудачным. Посол был схвачен и убит в Боснии вместе со своими двенадцатью спутниками; его бумаги и кольцо короля, знак доверительности посланца, были отправлены, кажется, в Константинополь. Великий визирь Ибрагим показывал впоследствии это кольцо, красовавшееся у него на пальце, хвалясь тем, что оно некогда было на правой руке французского короля. Лишь второму послу Иоанну Франджипани удалось дойти до Константинополя и вручить султану письмо французского короля. Оно не сохранилось. Известен лишь ответ Сулеймана: «Ты, француз и король Франции, прислал верного слугу Франджипани ко мне в Порту, которая служит убежищем для монархов. Ты уведомил меня, что неприятель завладел твоим государством, что ты находишься в настоящее время в темнице, и ты просил моего содействия и помощи для возвращения тебе свободы. После того как все это было изложено у подножия моего трона, который служит защитой для всего мира, моя императорская ученость вникла во все подробности этого дела. Нельзя сказать, чтобы поражения императоров и взятие их в плен были неслыханными событиями; поэтому не теряй мужества и не падай духом. Наши славные предки (да освятит господь бог их могилу) никогда не переставали вести войны, чтобы отразить неприятеля и приобрести новые владения. И мы шли по их следам... И днем и ночью наш конь оседлан, и мы опоясаны мечом».
До султана дошло и первое письмо, взятое у убитого посла. Оно, как говорил визирь Ибрагим, побудило султана предпринять нашествие в Венгрию. Султан, будто бы из сострадания к Франциску, решил начать войну с Карлом, «обнаружившим дурные намерения». Дело было, конечно, не в сострадании: турецкая феодальная держава сама нуждалась в постоянных войнах для содержания своего господствующего класса. После захвата турками Балканского полуострова Сулейман Великолепный намерен был двинуться дальше в Европу. Письмо Франциска I пришлось весьма кстати. Уже в следующем году войска султана разгромили соединенные чешско-венгерские войска при Могаче в южной Венгрии, а в 1529 г. подступили и к стенам самой Вены. Таким образом, союз Франции с Турцией с необходимостью вытекал из международной обстановки: у Франции и Турции был один и тот же враг — Габсбурги. Союз поэтому и оказался прочным. В 1535 г. был заключен первый договор, который послужил образцом для последующих договоров, заключенных Турцией с европейскими державами. В секретной части договора имелось обещание поддерживать Турцию в ее борьбе с Австрией и Венецией. Франции этот договор предоставлял торговые льготы, которые позволили ей монополизировать всю торговлю Турции с европейскими странами. Значение этого договора, или первой «капитуляции», определялось односторонними льготами, предоставленными султаном французским купцам и французскому правительству. Из этих льгот впоследствии выросли притязания европейских государств сначала на протекторат над своими подданными, проживающими в Турции, а затем и над всеми христианами вообще. Сущность капитуляций Маркс определяет так:
