Старик вошел в ветхую, покосившуюся пристройку с подгнившей, криво висящей дверью. С крыши угрожающе свешивалась черепица. Зосим остановился на пороге. Поднял руку, чтобы постучать, но робость мешала. И тут из дома донеслись крики:
— Опять ничего не сделано! Где вода? Где масло для светильника? А это что? Это, я спрашиваю, что?! — Старик уже не кричал — визжал.
Послышался глухой удар — похоже, что философ обломал свою клюку о чью-то спину.
Зосим успел вовремя отскочить. Дверь распахнулась, и на улицу выбежал парень с курчавыми каштановыми волосами, белозубый, румяный, роста пониже, чем Зосим, но куда шире в плечах.
— Старый дурень! — завопил здоровяк. — Ищи себе другого дурака, пусть он тебе угождает! А я возвращаюсь в Италию. Ты кто? — Он повернулся к Зосиму. — А, понял! Ты хочешь служить у этого дурня, подбирать крошки с его стола и подставлять спину под удары его палки.
Зосим смутился. Еще миг назад он бы ответил: «Да». Но сейчас отрицательно покачал головой.
— Так в чем дело? — спросил здоровяк, упирая руки в бока.
— Я ищу на время слугу для хозяина. Мы возвращаемся в Италию. Двое его рабов умерли в походе от плохой воды. Рабов он покупать не намерен, хочет нанять кого-нибудь.
— Так бери меня! — радостно воскликнул здоровяк и хлопнул Зосима по плечу, так что раб покачнулся. — Посмотри на мои мускулы! — Он поиграл плечами. Мускулы под оливковой кожей вздулись буграми. — Меня зовут Полибий.
— Полибий? — переспросил Зосим. Надо же! Тезка знаменитого историка, описавшего поход Ганнибала и ужасную битву под Каннами.
— Ну, да! Полибий! В Неаполе меня многие знают. А кто твой хозяин?
— Публий Клодий Пульхр, — отвечал Зосим не без гордости.
— Уж не тот ли красавчик, что приехал к наместнику в гости? Говорят, в ювелирной лавке он оставил пять тысяч сестерциев?
— Он самый, — кивнул Зосим.
— Ну так что же ты стоишь? — Полибий вновь хлопнул Зосима по плечу, в этот раз так сильно, что все же сбил с ног. — Веди меня скорей к своему господину. Он как — вздорный или не очень? Больно дерется, когда сердит?
— Меня он никогда не бьет.
— Не бьет? Ну, и зря. Рабов надо бить, чтобы помнили, что они рабы.
Они зашагали к дворцу наместника.
— Послушай, а твой хозяин не может и меня сделать своим рабом? — спросил вдруг Полибий.
Зосим подозрительно посмотрел на неаполитанца.
— Ты что, не римский гражданин?
— В Неаполе я прожил три года. Родом я из Эпира.
Среди провинциалов попадались ловкие люди, жаждущие сделаться римскими гражданами. Они сговаривались с каким-нибудь знатным римлянином, платили деньги и продавались якобы в рабство, а хозяин тут же отпускал их на свободу. Вольноотпущенник еще, конечно, не римский гражданин, но положение у него зачастую лучше, чем у провинциала, и — главное! — его будущим детям обеспечено римское гражданство. Но Полибий на такого дельца не походил. Сразу видно, что за душой у него ни асса.
— Зачем тебе быть рабом? — удивился Зосим.
— Удобнее. Надо только хорошего хозяина найти. Я давно уже себе господина высматриваю. Да только всякая мразь попадается. Вот если твой хозяин — хороший человек, я рабом у него стану.
Зосим закусил губу, чтобы не закричать: «А я свободным хочу быть! Свободным! Будь я сейчас свободным, поехал бы в Александрию, к книгам!»
Он отвернулся, чтобы Полибий не видел его лица.
Скорее всего, за их кораблем следили от самой гавани, — едва галера вышла в море, как появились сразу две триремы. Пурпурные паруса, блеск оружия и тараны на носах кораблей не оставляли сомнения — за Клодием пустились в погоню киликийские пираты. В последние годы морские разбойники буквально парализовали торговлю на всем Внутреннем море и теперь грабили не только корабли, но и усадьбы на побережье.
— Налегай! — кричал надсмотрщик, бегая меж гребцами и хлеща по смуглым спинам плетью.
Но гребцы почему-то не собирались налегать на весла. Напротив, они лишь зло скалились и норовили увернуться от ударов. Некоторые вообще перестали грести. Надеялись, что на пиратском корабле станут пировать да обнимать красивых девчонок, а на весла сядет кто-то другой.
Преследователи вмиг догнали галеру. Драться не имело смысла — Клодий и его спутники могли сражаться, но остальные обреченно опустили руки. Хозяин галеры трясся, глядя, как обитый железом ростр крушит борт его суденышка. Трое гребцов оказались нанизанными на сосновые щепы, как на вертела.
— А, римлянин! — закричал капитан пиратского корабля, приметив на палубе галеры белую тогу. — За римского гражданина я беру выкуп не меньше десяти талантов. Как звать-то тебя?
— Публий Клодий Пульхр.
— Ты патриций или плебей?
— Патриций.
— Тогда двадцать талантов выкуп. — Капитан, загорелый парень с черными курчавыми волосами и наглой ухмылкой, перепрыгнул на палубу захваченного корабля. На пирате была пурпурная туника, изрядно замызганная, на перевязи висел меч с золотой рукоятью, украшенной огромным рубином. За капитаном с гиканьем перелетело человек пятнадцать, пираты кинулись шарить по кораблю. Галера, получившая пробоину, тем временем кренилась на правый борт. — Свита с тобой какая?
— Два человека.
— Немного. Ладно, так и быть, за них ничего не возьму. — Пиратский капитан окинул хищным взглядом галеру. — Что в тюках?
— Серийские ткани, доминус, — дрожа, отвечал хозяин.
— Серийские ткани! И ты, старый жадюга, даже не взял с собой приличной охраны! А ну тащите на мой корабль тюки! Живо! Живо! И ты! — Он толкнул Зосима в спину. — Шевелись, если не хочешь подкормить здешних рыбок. И прихватите с собой нашего патриция.
Клодия вмиг перенесли на палубу пиратского корабля. Капитан с обезьяньей ловкостью последовал за ним. Пираты кидали тюки с добычей прямо под ноги своим гребцам. Один из тюков прорвался, и сверкающая, как солнце, ткань расстелилась под ноги темно-коричневым от загара и грязи рабам.
— А мы! Нас! — вопили гребцы на тонущей галере — вода уже заливала скамьи у правого борта.
— Некогда! Да и некуда. Хозяина хватайте, может, за него кто и заплатит. И рулевых. У меня рулевой подох от пьянки в прошлом месяце. Гребцов своих хватает.
— Хоть цепь разомкни, — предложил Клодий. — Они доплывут до берега.
— Глядите, нам попался добрый римлянин! С каких это пор ты заботишься о рабах, волчара? А?
— Я дам тебе еще десять талантов выкупа, клянусь Юпитером.
— Надо же! Еще десять! Да я вижу по твоей наглой роже, что у тебя нет и двух талантов, и все твое богатство — одни долги! Эй! — крикнул он двум чернокожим здоровякам. — Отведите-ка нашего красавчика на корму и держите там, не спуская с него глаз. Он должен мне тридцать талантов.
— Ты не отпустил гребцов! — закричал Клодий.
— Ну и что? Ты обещал мне тридцать талантов — значит, заплатишь тридцать. Гребцы пускай себе идут на дно.
— Освободи их, гиенье отродье!
Клодий с неожиданной ловкостью развернулся — охранники не держали его, но лишь стояли по сторонам — и ударил капитана в челюсть. Удар был такой силы, что пират отлетел к борту. Чернокожие здоровяки тут же скрутили римлянина. Пират медленно поднялся, стер кровь с разбитой губы, подошел к Клодию и смерил его взглядом. Тот отвечал взглядом не менее дерзким.
— Что мне сделать с твоей наглой рожей? А? — спросил пират. — Думаешь, я изуродую эту смазливую морду? Может быть — потом. Пока повышаем цену. За этот удар — еще десять талантов. Итого — сорок.
— Парень хорошо считает, ну прямо Архимед, — пробормотал Полибий.
— Доминус, — застонал Зосим. — Если так будет продолжаться, к утру мы задолжаем этому типу уже сотню талантов.
— Да, сорок талантов, — пробормотал пират. — Но, клянусь Посейдоном, этого мало. Вот что… Я передумал. Надо тебя проучить, чтобы в другой раз не обзывался подлыми кличками. Я не твой раб!
И пират замахнулся. Неведомо, хотел он выполнить угрозу или планировал только попугать надменного пленника. Но Зосим повис на руке пирата:
— Не смей!
Киликиец ударил свободной рукой Зосима, и тот рухнул на палубу. Пират схватил раба за волосы, несколько мгновений рассматривал дерзкого, потом пальцем с острым, кривым ногтем рванул губу — щека лопнула, как парус под ударом ветра, струей брызнула кровь. Пират пнул раба в грудь, и тот опрокинулся на палубу — прямо к ногам своего господина.
— Ты, римлянин, должен мне пятьдесят талантов. Еще десять — за своего раба. Потому как это очень дорогой раб.
Рыбачья лодка весь день шла с острова Крит под парусом. Ветер был попутный, но Зосима это не радовало. Он сидел, скорчившись, на корме, не обращая внимания на то, что две триремы следуют параллельным курсом. Скорее всего, это корабли киликийских пиратов, но хозяева Внутреннего моря не трогают рыбачьи лодки — разбойники ищут добычу покрупнее. Зосим прикрыл глаза и подставил изуродованное лицо лучам солнца. Он мечтал, чтобы лодка плыла и плыла и никогда не достигла бухты, в которой стоят пиратские корабли. О боги, почему вы не можете исполнить это желание? Ну почему?
