Не знаю, чем там у этих ребят дело закончилось. Скорее всего, взбунтовавшихся оикия все-таки перерезали. Но так или иначе, а наша эпопея на этом закончилась, преследователи от нас отстали, и мы, наконец, смогли вздохнуть с облегчением, пожрать горяченького и отоспаться на твердой земле. Но даже я до сих пор вспоминаю эти дни отчаянной гонки наперегонки со смертью и верблюдами с содроганием. А чего уж говорить о большинстве наших ребят, уже побывавших жертвами верблюжатников и с ужасом думающих о возможности повторения прежнего сценария.
Так что узнать, что там ожидает нас впереди, было бы совсем нелишним. Вот только Кор’тек прав. Увидев, что мы плывем в их сторону, противники рванут от нас что есть мочи или полезут в «последний бой». И кто-кого догонит — это еще бабушка надвое сказала, а потерять несколько лодок в отчаянной, но абсолютно никому не нужной борьбе, лично мне тоже на фиг не надо.
А что же делать? Выслать парламентера? У горских ребят подобный обычай вроде был. Они ведь присылают друг другу человека с предупреждением «иду на вы». А вот что насчет этого обычая у прибрежников?
Или, может, попробовать попроще — попытаться совместить доброе слово с револьвером?
— Кор’тек, — обратился я к нашему адмиралу, — а как скоро они окажутся здесь?
— Когда окажутся, тогда и окажутся. Наверное, скоро, — ответил он мне, посмотрев с изрядным недоумением. Ничего удивительного, ведь время тут делится на до полудня, после полудня и ночь. А расстояния — дневным переходом. А соответственно скорость — это дневной переход, умноженный на день пути, — когда дойдешь, тогда и дойдешь, если вообще дойдешь. И как, спрашивается, в подобных условиях планировать военные операции?
Потому пришлось, не корча из себя умника, тупо изложить всем свою идею. Тоже, правда, не слишком гениальную. Но как я понял, тут она проканала за новое слово в стратегии морской войны, потому что обычно так не делали.
Идейка-то, в сущности, была простая: растянуться в длинную цепочку от берега и дальше в море, перекрыв тем самым путь встречному каравану. Я даже объяснил им, как подобно загонщикам на охоте дальний (морской) конец нашей цепочки будет загибаться, охватывая воображаемого противника, прижимая его к берегу и отрезая путь назад. Не то чтобы я собирался это делать, просто чтобы знали, что так можно. Моя-то идея была в том, чтобы остановить караван и отправить к нему переговорщика на одной лодке, которую, по логике, испугаться не должны. И это должна быть конкретно моя лодка с новыми крутыми веслами, на которой, если что, можно будет быстро удрать к основной группе. Пойдут, естественно, я и Витек. Я, потому что инициатива наказуема, а Витек, — потому что хорошо наловчился грести. Ага. Кажется, идея всем пришлась по душе. (Или они опять думают, что я лишь озвучил инструкцию от Духов?) Единственное дополнение, которое внес в мой план Лга’нхи, было — «я тоже поеду». Ну, собственно, так оно и должно быть. Во-первых, он Вождь, а во-вторых, если драка все же начнется, его длинное копье и длинные руки сыграют роль дальнобойной морской артиллерии, уничтожая вражеский флот на недоступном для них расстоянии. Кстати!
— Кор’тек, сможешь сделать так, чтобы в цепочке, на том месте, где мы с караваном тем повстречаемся, были деревянные лодки? Те, что мы на Реке взяли?
— Зачем?! — возмутился Кор’тек. — Те лодки плохие, валкие они, по морю совсем плохо ходят. И тяжелые к тому же.
— Зато их одним ударом копья не пропорешь, — возразил я на это. — А если их хорошенько разогнать, да боднуть носом вражескую лодку. Чуешь, что будет?
Хм, кажется, Кор’тек учуял. В его забубенной головушке старого пирата начала зарождаться некая идея-стратегия. Но это потом. Сейчас пусть командует флотом для операции «Перехват». А мне пока предстоит своя нелегкая операция по перемещению женской части своего экипажа в лодку Лга’нхи и подготовка приема его Величества Вождя, снизошедшего почтить своим Высочайшим Визитом мое утлое корытце. И самым сложным тут было, естественно, не перебраться с одного верткого кожаного суденышка, подбрасываемого волной, на другое, а убедить Осакат в том, что Великий Вождь и Великий Шаман в предстоящей операции вполне смогут обойтись без помощи Великой Зазнайки и Выпендрежницы.
А Кор’тек начал проводить маневр. Нет, все-таки сильно нам повезло с этим мужиком. Куча лодок с самыми разнообразными техническими характеристиками и экипажами. В иных вообще одни бабы и дети гребут. А он с помощью своего опыта и каменновекового мата все-таки как-то умудрился вытянуть всех цепочкой. И если верить Витьку, сам-то я хрен чего вижу среди этих бликов и морских далей (эх, где мои дешевенькие темные очки, в которых я курьерствовал в свое последнее московское лето?), уже начал загибать линию. А что там, кстати, наши потенциальные информаторы, они же — вероятные противники, делают? Ага, уже приблизились на такое расстояние, что даже я их вижу вполне нормально. И то, что я вижу, мне как-то не очень нравится. Сдается мне, что они выстраиваются этакой тевтонской свиньей и собираются идти на прорыв. Так что надо поскорее плыть им навстречу и предотвращать бойню. Но и предупредить экипажи деревянных лодок, чтобы были готовы, тоже не помешает. Если не удастся договориться, так хоть постараемся сбить их натиск и рассеять ряды. Хотя на кой хрен нам это надо? Воевать-то мы с ними не собираемся! Но просто так теперь ведь хрен пропустишь. Наши не поймут, ради чего все эти приготовления к драке без самой драки?
Витек приналег на весла, я подгребал на носу, направляя курс нашего «миротворца» на приближающийся караван, а Лга’нхи уселся на корме этаким гордым истуканчиком, сжимая в руках длинное копье и положив рядом шестопер. Не слишком удачное расположение, конечно, с точки зрения управления лодкой. Зато, если придется удирать (а делать это мы будем носом вперед), Лга’нхи будет куда сподручнее отмахиваться от супостатов именно оттуда. Да, когда эта здоровенная глыба мышц и агрессии сидит с тобой в одной лодке, сразу появляется какая-то особая уверенность в своих силах. Я лишний раз оглянулся, чтобы подзарядиться его самодовольной уверенностью и звериной мощью.
А приятель-то мой уже сильно отличается от того раздолбая-почти-подростка, с которым мы чуть больше года назад отправились в свой дурацкий квест. И даже не появившимися на лбу складками от вечной озабоченно нахмуренного лба. Полагаю, забот и напрягов его должность доставляет ему даже побольше, чем мне.
С шаманом-то без крайней нужды никто связываться не станет. Шаман — штука нелюдимая, дурная и опасная. Вокруг него вечно крутятся какие-то Духи, больные с их страданиями и прочие микробы. А вот Вождь!!! Мало того, что он вечно окружен всякими там бета-самцами, внимательно приглядывающимися к возможности занять его место, ежели он даст слабину. Так к нему еще и идет постоянный поток соплеменников с вопросами «чего пожрать?» и «что делать?», доставая своими мелкими заботами и глобальными проблемами.
Короче, вождь всегда в деле и всегда востребован, особенно во время, когда племя находится в нестандартно-стрессовой ситуации. А когда у нас, скажите на милость, была другая? Мы вечно в чужом краю и в окружении в лучшем случае «не друзей», а в худшем — откровенных врагов. И даже если, окончательно опухнув, попытаешься сбежать от всех этих забот и проблем, племя привычно побежит за тобой, решив, что либо ты знаешь, где «много и вкусно», либо, что пора смываться.
Короче, быть Вождем — это тот еще геморрой, только заполучив который ты начинаешь задумываться, а на кой хрен тебе все это было надо? А проблемы Лга’нхи еще усугубляются и тем, что и сам он чрезвычайно молод для такой должности. Да и само наше племя — еще моложе своего вождя. Каких-то общих традиций или обычаев, самостоятельно регулирующих жизнь племени, пока толком не выработано. Управление почти всеми процессами идет в ручном режиме, и на каждый новый вопрос приходится придумывать новый оригинальный и устраивающий всех ответ.
Но я сейчас не про это. Я про хорошее. Сколько себя (а вернее, его) помню, всегда Лга’нхи ходил ободранный и, как бы это сказать, обветшалый. Мальчишкой он, как обычно, донашивал одежду за взрослыми, а если и попадала в его лапы какая обнова, долго ли живет новая одежда на мальчишке, фактически предоставленном самому себе? Вечные драки и поиски приключений с неприятностями мгновенно превращают любую новую одежку в лохмотья. Потом, став молодым воином, но еще не женившись, Лга’нхи решал вопрос одежного довольствия от случая к случаю, пользуясь добротой вдовушек (и не только в вопросах одежды). Причем, думаю, одежда тут была отнюдь не на первом месте. Ну а потом все вдовушки погибли вместе с несостоявшейся женой Лга’нхи, и, помнится, как-то раз в Олидике мне даже самому пришлось позаботиться о его гардеробе. А потом он ну пусть не женился, но обзавелся женщиной. Так что сейчас я впервые вижу его ухоженным и, можно даже сказать, респектабельным и аккуратным.
