Год 1941 Священная война - Александр Борисович Михайловский

могут быть переучены почти три четверти из числа тех советских пилотов, что после освобождения из лагеря военнопленных принесли вам клятву верности. А вот потенциальных пилотов для «Стилетов» среди уроженцев этого мира пока нет ни одного.

- Понятно, Елизавета Дмитриевна, - сказал я. - Использование боеготового звена «Стилетов» в завтрашней операции я вам разрешаю. Посмотрим, как это будет выглядеть на практике. Только должен сказать, что три-четыре года - это очень долго. К тому времени мы должны быть уже на самых верхних уровнях, где боеготовые «Стилеты» станут для нас предметом первой необходимости в режиме «чем больше, тем лучше».

- В таком случае, - хмыкнула моя супруга, - нам требуется наловить своих собственных темных эйджел, которые неукоснительно соблюдают даже обыкновенные устные клятвы, не говоря уже о присоединении к Единству. Как мне поведал искин Бенедикт, в периоды великих войн грабительские набеги диких темных кланов на планету-прародительницу за свежим, а потому ценным человеческим материалом, несмотря на все запреты, дело совсем не редкое, а вполне даже обыкновенное. Главное - грамотно расставить ловушки в пригодных для того мирах и не упустить подвернувшийся случай.

- Хорошо, товарищ штурм-капитан, - сказал я, - этот момент мы впоследствии, когда схлынет вал неотложных дел, еще обдумаем и решим, что тут нужно сделать. А пока наш Военный Совет можно считать закрытым, расходимся и начинаем готовить войска к завтрашней операции.

Перед началом Житомирско-Бердичевской операции я наскоро забежал к товарищу Сталину, чтобы поставить его в известность о результатах своей рекогносцировки. В этот раз Хозяин находился не в Кремле, а на Ближней даче - читал книги, переданные ему из моей библиотеки, и при этом тихонько матерился себе под нос по-грузински. Энергооболочка предложила перевести, но я отказался. Личное это у него, причем глубоко.

Заранее сообщив о своем визите через «портрет» (глава Страны Советов не любит неожиданностей), я появился в его кабинете. Кратко доложив обстановку в полосе вражеского прорыва, а также причины, приведшие к такому положению, я изложил план операции, попросив предупредить товарища Потапова, что в полосе ответственности его армии будут действовать мои войска.

В самом конце я добавил:

- Генерала Музыченко, товарищ Сталин, с должности командующего шестой армией необходимо снимать, и немедленно. Это же уму непостижимо, когда штаб армии отступает сам по себе, без связи со штабом фронта и войсками, а войска, соответственно, тоже сами по себе. В Киеве о прорыве под Новым Мирополем узнали только через двое суток, когда германские танки уже ворвались в Бердичев. Вон, генерал Потапов давление со стороны противника испытывал ничуть не меньшее, но отходил организованно, огрызаясь арьергардными боями, в результате чего немцы предпочли искать себе счастья не в полосе ответственности его фронта. Гарнизон Новоград-Волынского - не больше трех тысяч бойцов, а в него, как дятлы в бетонный столб, бьются целых три германских дивизии: одна танковая, одна моторизованная и одна пехотная. И германская кровь там брызжет во все стороны, как из-под бензопилы. Вместо Музыченко на шестую армию я рекомендую назначить генерал-майора Константина Рокоссовского. Во-первых, вы в любом случае повысите его всего через три дня до командующего армией. Во-вторых, расстроенная плохим управлением, но вполне комплектная шестая армия нуждается в хорошем командующем намного больше, чем четвертая, от которой осталось только название. В-третьих, когда я буду закрывать житомирско-бердичевский прорыв, на вашей стороне мне потребуется надежный и компетентный напарник, который бы твердо взял войска в свои руки. В-четвертых, прибыть к Бердичеву, чтобы взять под свой контроль расстроенные советские войска, Константин Константинович успеет гораздо быстрее, чем к Смоленску. А сейчас дорог даже каждый день, а каждый час.

Сталин даже в свой поминальник не глянул, ибо память имел идеальную, да и дифирамбов Рокоссовскому уже успел начитаться.

- Согласен, товарищ Серегин, - сказал он, - товарищ Рокоссовский вполне созрел для командования армией, а товарищ Музыченко вызывает у нас большие сомнения, на самом ли деле он нам товарищ. Но что вы скажете по поводу командующего Юго-Западным фронтом товарища Кирпоноса?

- Товарищ Кирпонос, если и лучше товарища Музыченко, то ненамного, - ответил я. -Это же надо было додуматься - передавать Новоград-Волынский укрепрайон и заполняющие его войска в подчинение армии, штаб которой находится неизвестно где и не выходит на связь. Если бы товарищ Кирпонос не трогал ситуацию своими кривыми руками, то такого тяжелого положения могло бы и не сложиться. Да и позже, в момент возникновения угрозы окружения шестой и двенадцатой армий, товарищ Кирпонос слишком долго не мог принять решение, в какую сторону выводить войска из наметившегося окружения, вследствие чего случилась катастрофа, сравнимая только с разгромом Западного фронта.

- Мы вас поняли, - нахмурившись, произнес советский вождь, - но, как мы понимаем, заменить товарища Кирпоноса некем.

- Ну почему же, - возразил я, - его можно заменить генералом Потаповым, показавшим качества, необходимые каждому хорошему полководцу, а на его место командующим пятой армией можно назначить генерала Лелюшенко, сняв того с утратившего боевые возможности двадцать первого мехкорпуса. Но эту рокировку нужно провести позже, когда товарищ Лелюшенко прибудет в Коростень принимать командование пятой армией.

- Есть мнение, - сказал Сталин, - что так мы и сделаем, но и в самом деле попозже. А пока мы позвоним товарищу Потапову и предупредим его о новом необычном соседе слева. И подчиняйте себе седьмой стрелковый корпус и остатки 199-й дивизии, не стесняйтесь. Сдавать участок будете уже генералу Рокоссовскому.

На этом оптимистическом моменте обмен мнениями с советским вождем был завершен, и я вернулся к себе в Тридесятое царство наводить последний лоск перед Житомирско-Бердичев-ской операцией.

Порталы к месту прорыва у Нового Мирополя мы открыли примерно в два часа ночи. В небе висела полная луна, и, пользуясь этим обстоятельством, германские саперы бодро махали топорами, восстанавливая разбитые вдребезги наплавные переправы через Случь. А по обе стороны от переправ выстроились длинные колонны из грузовиков. В восточном направлении, со станции разгрузки в Шепетовке, следовали машины, груженные топливом и боеприпасами для прорвавшегося к Бердичеву 48-го мотокорпуса, на запад двигался порожний транспорт, уже оставивший свой груз войскам и торопившийся в Шепетовку за новой