- Пожалуй да. Спасибо, весной попробуем. Если вы правы, то через несколько лет семян будет достаточно, чтобы засевать поля. Но это дело будущего. Почему не писал о своих успехах и награде?
- Да неудобно как-то было - получалось бы, что хвастаюсь.
- Глупости какие. Вот Настя тебе теперь шею-то и намылит. И поделом, - улыбнулся Соков. - Кстати о Насте. Что это за намёки были по поводу того, что ей может угрожать опасность?
Пришлось рассказать об инциденте с моим похищением и о своих подозрениях.
- Да. В голове не укладывается, что дворянин может быть способен на такое, но пожалуй ты прав. Неприятная личность этот Кнуров, потому и получил в своё время от ворот поворот. Буду иметь в виду. Ладно, ступай уже к ней, а то дочка и мне головомойку потом устроит.
Я поспешил откланяться.
При моём появлении в Настиной комнате, Наташа, повинуясь молчаливому жесту хозяйки, тут же вышла. Теперь у меня как бы "официальный статус" и вполне можно оставаться вдвоём без особого ажиотажа со стороны окружающих.
- Солнышко, прости, пожалуйста, что не написал обо всём, что со мной происходило, - я слегка приобнял Настю, она немного дёрнулась, но вырываться не стала. Понятно: я прощён ещё не до конца, но посыл к едреной бабушке пока вроде не грозит, - в самом деле считал, что это будет нескромно с моей стороны...
- С ума сошёл? - суженая распахнула глаза с совершенно искренним изумлением. - С каких это пор неудобно гордиться заслуженными наградами? Ты орден не стесняешься носить? Может, в карман спрячешь?
- Нет, но это же другое...
- Какое "другое"? Вадим, если честно, то я на тебя очень сердита. - Было видно, что девушка, во-первых, говорит искренне, а во-вторых, вроде включается программа "псих-самовзвод": сейчас кааак накрутит себя... Нафига нам скандал на пустом месте?
- Настя, прости, пожалуйста, я в самом деле считал недостойным мужчины хвастаться своими успехами перед любимой...
- Глупости какие! - невольно процитировала Анастасия слова своего отца, которые я слышал несколько минут назад. - Ты вообще можешь понять, что для нас, в этой провинции, значат такие новости? Я уже не говорю, что две недели назад у нас гостила Элен Петражицкая. Представляешь, как мне было бы приятно рассказать такое о своём женихе? Если ты, конечно...
- Прекрати немедленно! - тут же "поддался я на провокацию". - Ты у меня одна-единственная и не смей в этом сомневаться.
Сработало. Оттаяла вроде.
Ну и понеслось... Проболтали четыре часа ни о чём (ну то есть с моей точки зрения). Пришлось очень долго доказывать, что мне совершенно по барабану, тема нынешней женской моды в столице. Мол, вообще не смотрел я на других женщин - работы было полно и вообще другие меня не интересуют.
С женщиной двадцатого века прокатило бы? - Да ни за что!
А тут сработало за милую душу: и глаза "бархатными" стали и вообще...
Но трепаться пришлось все четыре часа, пока не позвали к обеду.
А после всё опять о том же. Ну и ладно - язык у меня вроде подвешен нормально, а смотреть на Настю и слушать её голос могу, наверное, бесконечно.
Единственно отлучился на минут двадцать, чтобы проверить, как устроился Тихон. Лучше бы этого не делал - мой слуга вовсю обхаживал местную красотку, когда я ни сном, ни духом не подозревая, вломился в указанную прислугой комнатёнку...
В самый первый момент лицо Тихона выражало однозначное желание посетить мои похороны, но дисциплина была у мужика в крови:
- Я вам нужен, ваше благородие?
- Нет, Тихон, отдыхай, - "барин" смутился вторжением в личную жизнь крепостного.
Нормально? Этот может себе позволить, а я, "господин", понимаешь, должен спермотоксикозом маяться... Полгода, блин! И главное, когда рядом ОНА - самая любимая и желанная. А вот нельзя ж ты! Уууу! Озверею!
Потом обед, общение, ужин... Сергей Василевич всё-таки разогнал нас с Настей по своим комнатам, давая мне возможность выспаться перед дорогой. За что ему большое спасибо - расспросы о Петербурге стали уже реально доставать.
Проспал часов десять. А чего удивляться, если светает чуть ли не к полудню?
Простились. Описывать не буду. Тяжело простились - Настя в слезах (тоже мне - офицерская дочка), подполковник и тот эмоции высказал. Я с огромным трудом сдержался от "соплей". А вот Тихон был весел и жизнерадостен. Вот ведь сволочь! - Наверняка своё получил.
Ну и хватит - усадьба Соковых осталась позади, а меня ждали работа и служба, служба и работа. И Рига.
До неё ещё сотни вёрст, но волнение уже началось:
Серый мой город, город дождей,
Как же мне дорог каждый твой камень!
Ветер из листьев, шорох аллей,
Мокрый асфальт у меня под ногами...
Эту песню написал Сашка Мирский, ещё один мой "брат по оружию". Фехтовальщиком он был средненьким, но вот бардом оказался очень даже неплохим. Даже как-то в "Музобозе" у моего однофамильца выступал. Не говоря уже про Латвийское радио.
"Мокрый асфальт", конечно, будет неактуален. Да и вообще, что я узнаю в родном городе за полтора века до своего реального рождения? Ведь почти же ни одного знакомого здания. Разве что в Домском соборе я уверен - этот наверняка уже стоит. А церковь Святого Петра? Дом Черноголовых? И так далее. Ведь практически весь центр и Старая Рига - Югендстиль, то есть всё, что сохранилось до конца двадцатого века, построено в его начале. Так что еду я в совершенно чужой и незнакомый город.
Погода была, как в стандартных её прогнозах по телевизору: переменная облачность, местами дожди. Для ноября не так и плохо, но всё равно приятного в ежедневном нахождении под открытым небом на протяжении всего пути не очень много. Ну а куда "деваться с подводной лодки"? Дан приказ ему "На запад!" - вот и следую. Хорошо еще, что не пёхом. Хотя жаль, что не в карете.
Кстати вместе с "переносом", я вероятно, и здоровье семижильное получил: вот не чихнул ни разу на протяжении всего пути в гнилом ноябре. Неприятных ощущений от такого путешествия это не убавило, а заодно я проникся дополнительным и нешуточным уважением к нашим дедам, которые от Сталинграда и до Берлина, в дождь, слякоть и мороз, то на своих двоих, то просто на пузе, дошли-доползли. И вдолбили кол осиновый в могилу "лучшей армии Европы".
