– Идет первая тройка, ваше высокопревосходительство, – Трубецкой вытянул руку в направлении северо-запада.
На фоне неба действительно виднелись три «комара», с каждой секундой все более напоминавшие «мух».
– Владимир Владимирович, я вас очень прошу отставить титулование в бою, – слегка раздраженно бросил Эбергард командиру «Марии». – В современной войне важны зачастую секунды. Так что не тратьте их на слова, не несущие важной информации.
– Еще тройка! – Кетлинский услышал выговор командующего своему коллеге и лишним текстом перегружать информацию не стал.
– Передайте первой тройке, что она может начать бомбометание по фортам Эльмас и Рива-Калеси. Второй – пока только разведка района высадки.
– Подозреваю, что на должном уровне нам разведку произвести не дадут – у турок тоже аэропланы имеются, – мрачно молвил Плансон.
– На войне, как на войне, Константин Антонович. Пусть хоть из револьверов отстреливаются, но дадут необходимую информацию… Алярм! Приготовиться к открытию огня! Подойти на сорок кабельтовых к линии побережья!
Дредноут повернул согласно приказу адмирала и стал приближаться к берегу Анатолии. Орудийные башни, которые Андрей прозвал про себя «Горынычами» (по числу стволов-голов), разворачивались в сторону предполагаемого места нахождения вражеских батарей. Но огня пока не открывали – был нужен ориентир на берегу…
– Есть! – азартно выкрикнул сигнальщик. – Есть дым! Еще!!
Действительно, в складках гор «помазало» черным. Ну что же – хоть какой-то ориентир есть, дело за мощью двенадцатидюймовых снарядов…
– Открывайте огонь! – Эбергард оперся об ограждение мостика и напряженно стал вглядываться в «берег турецкий», хотя чего там вглядываться? – Ни одна пушка «Императрицы Марии» еще не выстрелила.
Наконец промычал ревун и вторая башня грохнула выстрелом. Все, кто находился на мостике, тут же вскинули к глазам бинокли.
– Чуток недобросили, – с сожалением молвил Трубецкой, увидев, как разрыв вспух у подножия холма, на котором располагалось турецкое укрепление.
– А вы чего хотели? Чтобы первый же пристрелочный выстрел дал накрытие? – весело посмотрел на командира дредноута командующий. – Думаю, что еще два-три пристрелочных выстрела, и можно будет переходить на залповый огонь. Ваш старший артиллерист справится…
Выстрел – снова недолет.
Выстрел – небольшой перелет.
– Залповый огонь!
Башни «Марии» стали равномерно изрыгать смерть. Залп – по одному выстрелу из каждой башни, потом еще по одному, потом еще… А теперь уже и первую пушку перезарядили: залп!
В результате непрерывная «огневая струя» накрыла укрепление Эльмас так, что турецкие артиллеристы просто не имели возможности открыть ответный огонь. Пусть далеко не каждый русский фугасный снаряд, весом почти полтонны и содержавший почти шестьдесят килограммов тротила, падал на территорию форта – для того, чтобы прекратить его существование, оказалось достаточно пяти. Плюс несколько близких разрывов…
Позже приблизительно то же самое сотворили с Рива-Калеси…
– С аэропланов передали, что в районе Шиле полевая батарея. Шесть орудий.
– С моря, вероятно, не просматривается, раз Черкасов молчит, – насупился Эбергард. – Где тральщики?
– Номерные на подходе. Идут самым полным, ваше высокопревосходительство. С ними Шестой дивизион, – тут же отозвался Кетлинский. – Уже видны дымы. А где-то через час подойдут Новицкий с князем Путятиным.
– А вот этого не надо. Пусть берут курс к румелийскому берегу и размолотят там батареи мыса Узуньяр, если османы успели их восстановить. Могут прихватить «Алмаз» с его аэропланами. Третий и Четвертый дивизионы – тоже. А также «Альбатроса» и «Баклана» – остальные тральщики и Колчак пусть следуют сюда. С транспортами.
Тральщики так и не зацепили ни одной мины на путях предполагаемого следования транспортов с десантом, что, надо сказать, не особо удивляло. Не было у турок ни реальных средств для новых минных постановок, ни реальных возможностей. Не зря уже несколько месяцев русские эсминцы патрулировали данный и прилегающие районы, прозрачно намекая: «Только суньтесь в НАШЕ море!»
Следующий ход был за «пенсионерами» Черноморского флота – «Георгий Победоносец» и «Синоп» приблизились к берегу на десять кабельтовых и в восемь одиннадцатидюймовых стволов принялись разносить в пыль вражескую полевую батарею, местоположение которой летающие лодки с «Императора Александра» также отметили черными дымами зажигательных бомб.
Мортиры, снятые с керченских батарей и установленные на броненосцы, исправно отправляли смерть и разрушение на турецкий берег. Сорока минут обстрела хватило для того, чтобы вся полевая артиллерия, предназначенная для отражения высадки русского десанта, перестала существовать…
…Полковник Пирумов снова почувствовал легкий приступ «морской болезни». Пришлось поспешно покинуть каюту и подняться на палубу. На свежем воздухе стало полегче. Легкий ветерок обвевал лицо, палуба, казалось, раскачивается не столь резко, как пол каюты.
– Не спится, Илья Фомич? – стоящий у борта Гаршин повернулся. – Слышу, вроде шаги знакомые…
– Не спится, Павел Петрович, – подтвердил Пирумов. – Вам тоже?
– Виной тому отвратное состояние нашего снабжения. Вспомните, как мы брали Трапезунд и Эрзерум, думая, как бы сберечь последние патроны. А сейчас? Почти ничего не изменилось.
– Знаете, – подойдя к фальшборту, Пирумов слегка приподнял голову, разглядывая светлеющее в восточном направлении небо. – Разговаривал я тут недавно со своим старым другом, полковником Кузьминым. Он сейчас в инспекторах ГАУ служит, у генерала Маниковского. Так вот, со снарядами интересный казус получается. Они посчитали, и выяснилось, что всего истрачено не более трети запаса, с учетом поступления с заводов. С патронами почти так же… – Он помолчал, глядя на идущие рядом корабли охранения. – Так что сейчас разбираются, кто у нас такой умный, из-за чего снаряды не поступали.
– Прав был, видимо, генералиссимус Суворов, – усмехнулся Гаршин, – любого интенданта после года службы можно смело вешать без суда и следствия.
– Похоже, хотя не пойму, зачем им снаряды-то нужны, – кивнул Пирумов и тут же вскинул руку. – Началось?
Солнце в это мгновение выскочило из-за горизонта и одновременно откуда-то спереди донесся отдаленный звук, похожий на отзвук залпа главного калибра.
– Да, линкоры открыли огонь.
– Пойду вниз, к своим, готовиться.
Хотя на гребнях турецкого берега и возвышались укрепления, издали казавшиеся неприступными, но даже издали видны были недостатки в их размещении, запустение и отсутствие защитников. Сражение за Дарданеллы обескровило турецкие армии, дислоцированные в Проливах, целых два корпуса, усиленные и набранные из самых боеспособных частей, недавно перебросили на западную границу, к Эдирне, против мобилизующейся болгарской армии. Кавказская армия давила с востока, уничтожая посланные ранее подкрепления и угрожая безопасности центральных провинций со стороны Малой Азии…
