Илья Тё - Евангелие от Ники

Дело, очевидно, тут также крылось в законах геополитики, о которых поведал мне Каин: о.

Осознание незначительности собственной территории по сравнению с соседями, должно было автоматически заставить немцев отказаться от реваншистских планов. Подобная политика всегда достигала успеха: Бельгия, Швейцария, Португалия и Нидерланды, оставались стабильными в течение сотен лет — потому что были достаточно велики, дабы считаться великими державами, основывать колонии и процветать, но при этом остаточно малы по территории, чтобы задирать более крупных соседей.

Результатом разделения страны всегда являлся сокращенный военный бюджет, миролюбивые граждане и экономическое процветание, основанное, в том числе, и на небольших военных расходах. Однако чтобы втиснуть Германию в подобную схему, было следовало разделить ее достаточно равномерно.

Главной ошибкой Наполеоновских войн, например, являлся как раз неравномерный раздел Германии. Оставив на ее территории множество мелких государств, союзники оставили одно крупное — Пруссию. Окажись схема более уравновешенной, объединения немцев во Ввторой рейх не произошло бы — как его не произошло с соседними Бельгией и Голландией, некогда представлявших единое государство.

Карликовые монархии, земли которых часто состояли из несоединенных частей, как бы «входя в друг в друга» и чередуясь, имели весьма условные, почти номинальные границы, а значит — не являлись полноценными странами. Наличие рядом с ними Пруссии, явно доминировавшей над «карликами» не только в военном, но прежде всего в территориальном смысле, превращало объединение Германии лишь в вопрос времени. Как только русские отказались поддержать Францию в ее конфликте с пруссаками — Берлин тут же подчинил себе более мелких соседей.!

Сейчас, я надеялся, союзники не должны были допустить подобных ошибок. Мои дипломаты в Шантильи, где велись консультации относительно послевоенного будущего Европы, настаивали на разделе Германии на семь независимых государств. Достаточно крупных и монолитных, чтобы стать полноценными державами и избегать объединения, но недостаточно крупных, чтобы претендовать на общеевропейский реванш.

Русский проект разделения Германской империи, названый в Шантильи «Николаевским», предлагал, в частности, создать на территории бывшего рейха разные по политическому устройству, но относительно небольшие образования, как республики, так и королевства:

В восточной Германии ими должны были стать Мекленбург и Саксония со столицей в Лейпциге.

В западную Германиию должны были разделить Бавария, Вестфалия и Гессен… Каждая новая страна должна была статьы бытьла примерно сравнимаой по территории с Бельгией или Швейцарией.

Северный Шлезвиг-Голштейн навечно закреплялся за Данией, которой, собственно, и принадлежал, до развязанной Бисмарком полвека назад войны. Дания, таким образом, становилась как бы «восьмым» немецким государством, уравновешивавшим всю систему.

Девятой страной разделенного условно немецкого Рейха возможно было считать также Чехию. Примерно сравнимая с каждым из остальных семи (восьми, если считать Данию) немецких государств по населению, территории, промышленному потенциалу, а также вероятной военной мощи, она становилась еще одним ядром необъединимой, демилитаризированной, но экономически процветающей центральной Европы.

Протянувшиеся с севера на юг и с запада на восток немецкие республики и королевства (я предлагал чередовать государственное устройство), должны были стать основой будущего порядка на континенте и исключиать возможность внутриевропейских конфликтов. Таким образом, если проект будет окажется принят моими союзниками, с западных границ России никто сможет мне угрожать.

Как бы там ни было, хищной и прожорливой Германии отныне в Европе не существовало, по меньшей мере — на несколько десятилетий. Франция и Англия общих границ с Россией не имели, и это означало, что «фронты» будущих Каиновских войн пройдут либо в морских акваториях Европы, либо в колониях.

Кроме того, линии фронта казались представлялись возможными в Азии. Здесь будущее противостояние проглядывало из всех щелей. С Британией мы конкурировали в Иране и Индии, на обломках Турции и Кавказа, в водах восточного Средиземноморья, в горах Афганистана и, конечно, — в Китае. Гигантские просторы этой средневековой империи протянулись от русской Тувы к полубританским Памиру и Гималаям. Котлом раздора кипела под японской властью Манчжурия. Курильские острова с хвостом Сахалина, требовали возмездия за Цусиму и Порт-Артур. В Азии нам противостояли французы и американцы, великая Британская империя и дерзкий японский Микадо.

Слава богу, Германия на некоторое время оказалась исключена из ужасающего расклада, но остальные — остались. Еще раз мысленно обежав карту планеты взглядом, я удовлетворенно кивнул. Точка атаки — Азия. Арена для будущей схватки претендентов просчитывалась достаточно легко. По мысли Каина сражение за планету развернется между «Мировым островом» и «Срединной землей». Если так, фронт их противостояния неумолимо возникнет на территории «Пограничного полумесяца», разделяющего две главные зоны Земли. Европа, как часть «Пограничного полумесяца» сейчас была обескровлена. Нетронутая же Азия, каждый кусок которой вызывал споры между союзническими державами — победительницами в Великой войне, но противниками в колониях, — также являлась частью «пограничья».

Со «Срединной землей» мне было все понятно — это Россия.

С «Мировым островом» также — это колонии Британии, САСШ, а также некоторые державы моря, в частности Бельгия, Нидерланды, Франция, которые в предстоящем конфликте должны занять сторону «острова», а не мою. С учетом временного «выпадения» Германии, а также невозможностью фронтов в Европе, тут вырисовывались удивительные перспективы, которые не могли не радовать меня как фактического русского Императора.

Нахмурившись, я поднял голову верх.

Взгляд побежал за белесыми облаками, уплывающими в бесконечность — за горизонт. Воздушные эшелоны, гонимые холодным западным ветром, спешили в одном направлении. И в этом же направлении, вышагивая по Красной площади, как единый живой организм, маршировали победоносные русские полки. Триумфальный парад — начинался.

Я задумчиво покачал головой. Не крылся ли в этом неспешном движении земных и небесных полчищ, объединенных фатумом или Богом в едином порыве, определенный смысл, повинуясь которому, суждено было развернуть и мне мои помыслы, развернуться всей бескрайней тысячелетней державе?

Приветствуя своего Императора, марширующие колонны гвардейского экипажа «Авроры» — символа контрреволюции и оплота преданности царю — гаркнули оглушительным рыком.

В этом раздирающем воздух возгласе, почти неразборчивом из-за нечеловеческой мощи, с которой рвалась тысяча глоток одновременно, звучал ответ на вопрос, не заключенный в словах, но отчетливо слышимый в интонации. Он состоял в единственной фразе, понятной для каждого, умеющего читать в душах, а не в словах:

«Вперед на Восток!» — ревели они.

Ну что же, сказал я себе …

ВПЕРЕД НА ВОСТОК!

Продолжение следует!

Читайте вторую книгу, о схватке за мировое господство и могуществе хронокорректоров:

«Евангелие от Ники: Рубикон царя дикарей».

Револьвер ЛЕОНА НАГАНА.

Единый револьвер русской армии, оружие солдат и офицеров всех родов войск. Калибр 7,62. Емкость барабана на семь патронов. Сочетает удивительную огневую мощь и меткость с небольшой массой, безотказностью и технологической простотой. Разработан в Бельгии, однако основная масса «Наганов» произведена в России на Тульском оружейном заводе. Безусловно, лучший револьвер Революции и Великой войны.

Самозарядный пистолет ДЖО ЛЮГЕРА

(более известен как «Парабеллум»).

Основной пистолет наших врагов — Рейхсвера и Кайзермарине.

Калибр 7,65. Емкость коробчатого магазина на восемь патронов.

Разработан в Швейцарии, производился в Германской Империи, Австро-Венгрии, Болгарии, Голландии, Швейцарском союзе и США. В Германии известен под названием "Die Pistole 08" или просто Р-8, в США — как пистолет "Борхарт-Люгер", в Швейцарии — как «Люгер-Парабеллум». В России с давних времен закрепилось название "Парабеллум", что значит «готовься к войне».