— Эсхил, — был ответ.
— Вот что, Эсхил, — любезно приказал Тарас, — поднимайся на мою триеру, она называется «Тайгет», и постарайся найти себе такое место, чтобы я не замечал тебя до конца сражения.
— Но я должен находиться возле командующего кораблями, — попробовал возразить он, — так приказал Фемистокл.
— Я знаю свои приказы, — успокоил его Тарас, в голосе которого звякнул металл, — а ты вмешаешься в них только в самом крайнем случае. Тебе все ясно?
Эсхил, внимательно оглядел стоявшего перед ним спартанского наварха, молча развернулся и направился к кораблю.
— Эй, Бриант, поднимай людей, — приказал Тарас, оглядывая бурливший, словно улей, лагерь афинского флота, — немедленно грузимся на корабль и выступаем. Пришла пора показать этим афинянам, чему мы научились на море.
За то время, пока они грузились на корабль, от берега уже успели отойти не меньше пяти десятков триер, и он казался теперь почти пустынным по сравнению с тем, что было еще совсем недавно. Тарас лишний раз убедился в том, как слаженно действуют афинские моряки. А действия гребцов вообще вызвали у него восторг.
— Ты посмотри, — толкнул он в плечо Иллария, поднявшись на борт и ничуть не стесняясь Эсхила, бродившего с крайне удивленным видом вокруг баллисты, — как они опускают весла в воду, будто у них у всех руки одинаковой длины. Гребут ровно, все как один. Вот и нам надо к этому стремиться. Бери курс вон на те острова, там наше место для битвы. И позовите ко мне Темпея.
Пока корабли спартанской эскадры, покинув Саламин, удалялись от него в сторону Мегариды, Тарас был занят осмотром акватории, совершенно позабыв про ночной трофей. Он с интересом наблюдал, как основная часть афинского флота концентрируется за северной оконечностью Саламина, прикрывшись им и теми самыми островками, которые он вчера миновал в ночи.
— Значит, все-таки будет ждать главный удар персов здесь, в самом узком месте, — пришел к заключению Тарас, пытаясь понять замысел афинского флотоводца, — в открытое море не пойдут. И то ладно. Здесь численный перевес роли не играет, пусть их хоть вся тысяча явится, а мы, в случае чего, сможем пристреляться поточнее.
Поначалу Тарас хотел сохранить свои чудо-орудия в тайне, но, узнав о примерной численности персидской армады, что пришла сюда, решил, что если сложится тяжелая обстановка, он все же применит их. Особенно если представится случай обстрелять сгруппированные близко друг к другу корабли. А присутствие соглядатая вообще не оставляло ему шансов сохранить в этом случае существование орудий в тайне.
«Да и ладно, — подумал он, поглядывая на Эсхила, который сейчас стоял на самом носу корабля и наблюдал за морем, — шила в мешке не утаишь. Эвривиад меня видел, значит, скоро в Спарте все будут знать о моем чудесном исцелении. Чего еще бояться. Леонид обещал меня прикрыть, значит, и на этот раз что-нибудь придумает».
Корабль уже подходил к группе островов, поднимавшихся из воды между побережьем Мегариды и Саламином, где им предстояло дожидаться неприятеля, когда Тарас вдруг вспомнил о перехваченной ночью табличке. Он прикрылся от посторонних взглядов телами Брианта и Этокла, осторожно просунул руку под нагрудник и, вытащив ее, прочел текст, написанный по-гречески.
Великий царь, я убедил сограждан отдать тебе без боя Афины. Теперь я готов сдаться на милость победителя и удержать свой флот от решающего сражения, если ты пообещаешь Афинам особое положение в греческом мире после установления твоего владычества. Афины должны править всеми прочими греками. Твой советник Демарат, подтвердит тебе, что я держу свое слово. Буду ждать ответа до утра.
Фемистокл.
Тарас посмотрел на солнце, уже стремившееся к зениту, на сотни афинских кораблей, что выстраивались в линию за скалами Саламина, и с удивлением проговорил, запрятав табличку обратно:
— Уже утро. Кажется, сегодня ночью я спас афинян от предательства, и теперь им придется сражаться.
Глава двадцать третья
Остров Саламин
Обогнув самый большой из группы островов, Тарас с удивлением обнаружил, что за ним уже прятались пять триер. Еще штук шесть он разглядел за островками поменьше. Гисандр подозвал к себе Эсхила и вопросил:
— Чьи это корабли?
— Это еще одна эскадра из Мегариды, — ответил Эсхил, — прибыла сюда вчера с таким же приказом от Фемистокла. Первая подчинялась Эвривиаду и по-прежнему стоит у Эгины.
— Это я знаю, — кивнул Тарас, отпуская афинского наблюдателя, — значит, мы здесь будем коротать время не в одиночестве. И то ладно.
Вместе с триерами из Мегары, капитаны которых с удивлением встретили появление спартанцев на кораблях, в «засадном» полку получалось около двадцати судов. «Не слишком много, — решил Тарас, рассматривая тонувшие в дымке берега близкого материка, — но и не в полном одиночестве. Теперь ведь неизвестно, чего ожидать от этого предателя. В крайнем случае, до берегов Мегары не так далеко. Главное, чтобы персы нас от них не отрезали».
И все же он решил дождаться сражения, чтобы убедиться в том, что Фемистоклу не осталось иного выхода, как воевать с персами. Тарас распределил свои корабли поровну. Шесть триер вместе с эскадрой из Мегариды спрятались за большим островом, в том числе и «Тайгет», к которому уже как-то прижилось его имя. Остальные за ближним островом, чуть меньшего размера. Пообщавшись еще раз с Эсхилом, который оказался достаточно разговорчивым, Тарас еще раз уяснил для себя, что по замыслу Фемистокла мог командовать только своими кораблями. А наварх из Мегариды отвечал за свои.
— Кто во что горазд, — подытожил Тарас, который невольно, после отбытия Эвривиада, с некоторой неприязнью разглядывая корабли союзников, не подчинявшихся теперь единому спартанскому командованию, — ладно хоть у них приказ тоже воевать против персов, а не против нас. А вообще-то, в крайнем случае, я вспомню, что у меня есть свой царь.
С этой точки, наиболее удаленной от Афин и Пирея, закрытого хребтом острова Саламин, Тарас мог все же наблюдать за действиями флота союзников, оставаясь в резерве. В то же время обходной маневр персов вокруг большого острова с целью зайти в тыл Фемистоклу тоже был вполне возможен, особенно если вспомнить о количестве кораблей, приведенных сюда разъяренным Ксерксом. И все же, кроме флота у Саламина, была еще эскадра у Эгины, маячившей на горизонте, поэтому Тарас, находившийся в последнем эшелоне, настроился скучать до самого вечера.
Он, конечно, провел смотр своим кораблям, объехав их все на шлюпке. Произнес напутственную речь, призывая вчерашних пиратов драться как львы на благо своей новой родины. Пообещал им большую поживу, посулив все, что находится на захваченных в бою персидских кораблях, отдать им. Хорошенько взгрел артиллеристов, чтобы стреляли как можно точнее. Но, исчерпав свое красноречие, направился обратно на «Тайгет», где собирался пообщаться с Темпеем, поскольку еще так и не успел этого сделать.
