Вечер прошел неожиданно весело, всем хотелось отвлечься и развеяться перед тем, что ждало их в ближайшем будущем. Ночью Сайлас проснулся от странного ощущения, ему казалось, что кто-то его позвал. В лагере царила тишина, нарушаемая только храпом бравых воинов. Кто-то разговаривал во сне. У угасающего костра Бонсайт увидел фигуру и, к своему удивлению, узнал в ней Святого. Того самого аборигена, который первым встретился ему, когда он попал в это время. Святой сидел, помешивая угли и задумчиво глядя на огонь.
— Ты проснулся, — неожиданно сказал он, так и не повернувшись в сторону Сайласа. — Это хорошо. Иначе мне пришлось бы разбудить тебя.
Лорд встал и, подойдя к костру, уселся рядом с неожиданным гостем, скрестив ноги.
— Мне сказали, что ты пропал много лет назад, — сказал он, отмечая про себя, что отшельник практически не изменился со времени их первой встречи. — Я ужасно рад тебя видеть.
— Я тоже, — отозвался Святой, впервые взглянув на Сайласа. — Мне нужно кое-что тебе сказать.
— А все-таки, куда ты исчезал? — сменил тему Бонсайт, ему почему-то очень не хотелось слышать то, что собирался сказать отшельник.
— Ты не о том думаешь, — оборвал его собеседник. — Послезавтра вас ждет страшная битва, а тебя — большая утрата. Но ты должен выжить и выполнить то, что тебе назначено. Я же должен сказать тебе только одно — не вздумай убегать! Не вздумай убегать!
Очевидно, на какое-то время после этих слов Сайлас отключился, потому что, когда он опять посмотрел на Святого, тот уже стоял у края поляны, на которой расположился отряд Сайласа. Отшельник посмотрел на него и погрозил заскорузлым пальцем, как бы повторяя опять: «Не вздумай!» Невесть откуда, весело подпрыгивая и едва не переворачиваясь в воздухе, выскочила собачка-робот, и Святой, сопровождаемый ею, скрылся под сенью деревьев. Бонсайт до самого утра просидел у костра, время от времени подкидывая ветки, чтобы подкормить угасающий огонь. Он ничего не понял из предупреждения ночного посетителя, но на душе у него стало еще более тревожно.
Рано утром опять двинулись в путь. Постепенно нервное напряжение усиливалось, и уже никто не шутил и не распевал песен. Участники похода пытались собраться с силами и сосредоточиться на предстоящей акции. План, разработанный ценой нескольких бессонных ночей, был прост. Предполагалось подойти на максимально близкое расстояние к очередному псевдостаринному замку, где располагался мозговой центр чужаков, окружить его плотным кольцом и одновременно открыть огонь из всех орудий, приближаясь к центру атаки. Было предложено множество различных вариантов, но в конце концов было решено не изобретать велосипед и сделать ставку на внезапность и массированный огонь. Ожидалась и поддержка с воздуха.
— Наша единственная надежда на то, чтобы одним мощным ударом постараться сломать их оборону и разрушить вражеский центр, — говорил Чао Тай во время обсуждения. — Если мы сделаем все правильно: незаметно подойдем и сконцентрируем всю свою энергию в первой атаке, возможно, судьба улыбнется нам.
Отряд приблизился к цели, когда начало темнеть. Перед ними возвышался замок, стоящий на утесе. Казалось, что ни одно живое существо не может проникнуть за стены этой мрачной цитадели. Даже к самим стенам подобраться не сможет. По машинам передали приказ — время нападения переносится. Хотя все ожидали, что наступать будут утром и в душе рассчитывали на краткий отдых и еще несколько спокойных часов перед боем, было приказано выступать немедленно.
— Наверное, все-таки подозревают, что в наши ряды мог затесаться предатель, — почему-то шепотом сказал рыжий Сайласу.
Тот только кивнул в ответ. Бесшумно перемещаясь в наступивших сумерках, вездеходы рассредоточились на местности, и наконец кольцо вокруг цели было замкнуто. Все замерли в ожидании команды. Неожиданно яркий свет залил все вокруг. Многие из повстанцев со стоном схватились за глаза. Свет ослеплял, причиняя сильную боль. К счастью для Сайласа, именно в этот момент он отвернулся, пытаясь рассмотреть что-то в лесной тьме, оставшейся за вездеходом. Ему казалось, что чьи-то неведомые глаза следят за ними. После первой, самой сильной вспышки, свет ровно залил все окрестности. Их явно ждали. Рядом с Бонсайтом стонал Алекс. Через несколько минут он наконец смог открыть полные слез глаза и посмотрел на лорда.
— Значит, все-таки кто-то настучал, — сказал он и выругался по-русски.
— Ты же говорил, что не слышал такого даже от шлюх, — ухмыльнулся Сайлас.
Теперь, когда ситуация была ясна до предела и не осталось времени ни для раздумий, ни для сомнений, им овладело безумное, удалое веселье. Оно передалось и рыжему, поэтому, когда раздалась команда: «Нападение!», друзья заявили в один голос:
— Слушаем, Тай! — И ночь взорвалась грохотом орудий, вспышками лазеров, криками людей. Сколько длилась эта какофония, никто не мог бы сказать. Люди оглохли, ослепли, обезумели от грохота. Камни плавились, орудия разогрелись почти до красноты, и только замок стоял неповрежденный и неприступный.
— Скорее всего, они укрепили его по какой-то своей инопланетной технологии, — прокричал рыжий практически в ухо Сайласу.
— Меня больше беспокоит, насколько у нас хватит энергии, — проорал тот в ответ. — Показатели стремительно падают!
Действительно, цветные шкалы на мониторе убывали с катастрофической скоростью. Еще немного — и они погасли совсем. Выстрелы со стороны повстанцев постепенно затихли, и наступила почти мертвая тишина. Вдруг с головной машины, где находился и Чао Тай, раздался оглушительный гром. От выстрела вздрогнула земля. Со страшным свистом по темному небу пролетел неведомый снаряд и разорвался над чернеющей громадой замка. Все, затаив дыхание, следили за результатами неожиданной атаки. Через секунду после взрыва по стенам цитадели пошли сполохи, в некоторых местах заискрились электрические змейки. Тут свет, безжалостно заливавший пространство вокруг замка, погас.
— Попали, — севшим от волнения голосом выдавил из себя рыжий. — Попали! — уже заорал он в полном восторге.
— Да погоди ты радоваться, — попытался остудить его пыл Сайлас, но его никто не слышал, все кричали, обнимались и поздравляли друг друга.
Бонсайт, наученный горьким опытом, во всеобщем ликовании участия не принимал, приникнув к устройству ночного видения.
— Эй, — позвал он через минуту, — эй, вы там, перестаньте орать. Я, кажется, что-то вижу.
Но унять безумную радость от незначительной победы, одержанной над чужаками, сразу не удалось. В этот момент с самой высокой башни сверкнул луч, воздух наполнился неясным гулом и как будто задрожал. Температура начала резко повышаться, и вдруг один из нашпигованных оружием вездеходов повстанцев загорелся, вспух нелепым шаром, взорвался и сложился внутрь. Перед онемевшими от неожиданности людьми загорелось еще несколько машин.
