Я, слегка шатаясь, после приличной дозы медовухи, отправился на боковую, и сразу провалился в сон.
Я видел очень хороший сон, в нем обнимал свою последнюю любовницу, страстно целующую меня и уже устремился к сокровенному, но был разбужен приличным пинком в бок. Мгновенно вскочив, я принял боевую стойку и увидел перед собой огромного седоусого воина, ростом он все-таки уступал мне сантиметров двадцать, но в плечах был в полтора раза шире. Тот стоял, и, глядя на меня, довольно усмехался:
– Ну, ты паря здоров, спать, только пинками и разбудишь.
Я озирался в недоумении, вроде бы вчера заснул в сене рядом с, активно пердящим во сне, Вейкко, а тут было какое-то длинное помещение с рядом топчанов, и несколькими узенькими окошками, затянутыми непонятно чем, через широко открытую дверь задувал морозный воздух, выдувая ночную вонь.
– Это что?- Удивленно, озираясь вокруг, спросил я, удивляясь, как легко слетают с моего языка слова древнерусской речи.
– Это? Это место, где из таких увальней, как ты, воинов делают. А за тебя сам Яровид попросил, ужо для него я постараюсь.
И с этими словами он, кулаком, одетым в латную рукавицу, ловко ткнул мне под ложечку.
Я, совершенно не ожидавший такой подляны, упал, скрючившись, и широко открытым ртом пытался вдохнуть воздух, который никак не шел в мои легкие.
Горестно покачав головой, старик сказал:
– Чтобы сейчас же был во дворе!- И вышел. Я потихоньку, кряхтя, поднимался с пола. В голове была сумятица. Проснуться после хорошего ужина в какой-то казарме, сразу получить в поддых, да еще каким то чудом понимать древнерусский язык и говорить на нем.
– Да,- подумал я,- без магии здесь не обошлось. Что же ты Костя так расслабился, специалист по убийствам называется, дожил, простецкие удары пропускаешь.
Когда я, покачиваясь и держась за живот, вышел во двор, то меня встретил дружный хохот двух десятков здоровых парней, одетых в кожаные куртки и штаны, на ногах у них были легкие поршни.
– Десять кругов вокруг града!- рявкнул дядька или, кто он там был, и толпа понеслась к воротам небольшой крепостицы, в которых был хорошо виден берег широкой реки. Снег около деревянной крепостной стены был хорошо утоптан, было видно, что бегают тут много и долго. Я бежал вместе со всеми по скрипящему снегу, вдыхая свежий морозный воздух, и даже появилось давно забытое ощущение, как в первой молодости. Когда также бежал марш-бросок на тридцать километров и появлялось такое же ощущение бездумья, потому что знаешь, что когда достигнешь цели, тебе поставят задачу, и уже тогда ты включишь свою соображалку и будешь думать, как с меньшими потерями и большей удачей ее выполнить. А пока тебе командуют, беги, бежишь с пустой головой и ни чем не размышляешь.
Я бежал вместе с моими товарищами нисколько не отставая, дыхание не сбивалось, и даже захотелось прибавить темп и прибежать первым. Что я и сделал, обошел размеренно бежавших парней и чуть ли не на круг обошел их на последних минутах.
– Что бегать умеешь?- Нахмуря брови сказал наставник.- Это хорошо, убежать сможешь, если, что, а вот чтобы догнать придется тебе еще десять кругов пробежать.
– А ну, тихо!- Прикрикнул он на вновь заржавших парней.- Сейчас еще и вы сбегаете.
Я вздохнул и отправился на новую пробежку.
Когда я, высунув язык, прибежал во двор казармы, там вовсю шли бои на деревянных мечах. Мне тоже был выдан меч и напротив меня встал щупловатый паренек, который за пару минут показал чего я стою в этом деле.
– Стой, стой!- Завопил Ратибор, мой мучитель, которого, уже несколько раз при мне так назвали. – Все с тобой ясно. Я то думал, Яровид такого неумеху не пришлет, но видно правду сказал, с самого начала, надо тебя учить.
Но тут раздался звон колокола, оказывается к обеду и все нестройной толпой отправились в казарму, у всех там уже были и деревянные миски и ложки, и угрюмая бабка быстро из котла наложила полные миски кулеша. У меня же ничего не было, и я озирался по сторонам, пока Ратибор не ткнул меня носом под топчан, где лежал заплечный мешок. В мешке лежали, какие то припасы, в том числе и миска и ложка, которые тут же пошли у меня в дело. В ходе обеда, я пытался переговорить со своими товарищами, но те, на контакт не шли и быстро сворачивали разговор, не отвечая на вопросы.
Подошедший Ратибор прояснил ситуацию:
– Они тебя Костяй еще долго дичиться будут. Ты ведь не просто так пришел. За тебя сам Яровид просил, привез тебя спящего на волокуше, неделю, сказывал, вез. Сказал, что во сне тебя научил разговаривать по-людски. Этакого дива сроду не слыхивал. Вот смотрю на тебя и думаю, чо в тебе такого? Ну, дубина здоровенная, и все, ни умений воинских, ни ухваток.
– Это как это ухваток никаких, а давай Ратибор на ножах с тобой сразимся, – обиделся я.
– Хо-хо, да ты обидчивый, а ведь на сердитых воду возят,- засмеялся Ратибор.- хорошо, может, чем и удивишь старого вояку. Вот часок передохнем, и покажешь свою удаль молодецкую.
– Ратибор, уж раз начали разговор, то хоть объясни, где я нахожусь, что это за место?
Тот выпучил на меня глаза:
– Да что же тебе Яровид даже не сказал, куда отправил?
– Ратибор, ты лаптем, тоже не прикидывайся, сам наверно видел, как я здесь очутился.
Старик улыбнулся себе в усы:
– Да, велик волхв Яровид. Наши монаси в бессильной злобе на него ходят, а сделать не могут ничего.
А сейчас ты в Аладъёки находишься, только не в самой крепости, а в малой крепостице для новиков. Чтобы пока они сноровку военную получают, никто их до смерти не довел, а то народ разный у нас бродит.
Я слушал и прикидывал, Аладъёки, это что же старая Ладога? А река наверно Волхов.
– Ратибор, а год, то ныне какой?
Тот опять с удивлением посмотрел на меня:
– И где тебя такого Яровид откопал, говоришь, как каши в рот набрал, меч держишь, как пастух, и даже годины не знаешь.
А ныне год от сотворения мира 6624.
Снова я сидел и соображал, где-то в уголке моей памяти оставалось, что надо отнимать толи 5550 то ли 5500 лет, чтобы перевести эту дату в современное летоисчисление. Но в любом случае забросил меня Яровид далековато.
Небольшой перерыв после обеда я потратил на разборку своего мешка, который, как я понимал, был подарком Яровида. Ничего особенного там не было. Смена одежды из хорошо выделанной кожи, а на самом верху лежал амулет – серебряная фигурка женщины на волосяном шнурке. Когда я взял его в руки, то неожиданно для себя решительным движением одел на шею и спрятал под кожаную рубашку. В этот момент меня, как будто тряхнул слабый удар электричества, тело окатило ледяной волной и через секунду все прошло. Под сменой одежды лежал нож. Я медленно вытащил его из ножен. Да это был Нож, не нож в понимании моих современников, а нож, которым можно делать все, от убийства и выстругивания свистка, до рубки дров. Яровид, как знал, что у меня уже сегодня будет испытание. Я взялся за рукоятку и проверил баланс. И нож слился с моей рукой, как будто являлся ее продолжением. Я вскочил с топчана и махнул ножом перед собой, проверяя дистанцию и вспоминая давно забытые в суете жизни навыки ножевого боя. Молодое тело упруго отзывалось на команды, и мои движения все убыстрялись.
