— Ваше превосходительство! — подскочил к Эбергарду минный офицер броненосца. — С «Георгия» передают: «Наблюдаем подрыв вражеского корабля на мине».
Адмирал присоединился к ликованию офицеров на мостике, обозначив улыбку и кивнув головой.
Мало для этого монстра, мало! Но уже приятно понимать, что цепи замкнуты.
А с минного поля просто так уже не выбраться! Раз уж вляпался со всей своей двадцатитёхтысячетонной махиной на пятнадцати, как минимум, узлах.
Сушона подбросило и в прямом, и в переносном смысле: в прямом — реально здорово тряхнуло, а в переносном — ну совсем не ожидалось… «Гебен» ведь следовал за тралами миноносцев «Ташос» и «Самсун». Как они умудрились пропустить мину на пути флагмана?
Но факт оставался фактом — рвануло. Под самой кормой рвануло…
Как эта мина не попала в тралы действительно непонятно, но работа винтов линейного крейсера подтянула её к борту и она таки взорвалась…
С правого вала сорвало винт. Вроде бы и не так страшно — винтов на «Гебене» четыре…
Турбина, лишившись сопротивления, которое этот самый винт давал немедленно «взбесилась» и выдала такие обороты, что, прежде чем регулятор автоматически остановил подачу пара, оторвался зубчатый агрегат устройства проворачивания турбины, не выдержавший не предусмотренных нагрузок.
Не просто оторвался — пробил и выходящую за борт трубу подачи воды, раздолбал несколько трубопроводов… Много чего натворил этот сорвавшийся кусок железа…
Если кратко резюмировать результаты, то ко всему прочему флагман турецкого флота заглотил ещё и почти полторы тысячи тонн морской воды в свою утробу. Немало: можно считать, что в его нутро засунули дополнительно целую канонерскую лодку.
По отсекам флагмана турецкого флота немедленно загремело: «Задраить водонепроницаемые переборки. Всем оставаться на своих боевых постах!».
Аккерман, разумеется, запросил «низы» о характере повреждений, но времени дожидаться ответа не было, нужно немедленно принимать решение…
Реверс? Но двадцатитрёхтысячную махину на пятнадцати узлах мгновенно не остановить. Чудовищная инерция потащит корабль вперёд даже при «полный назад» ещё немало.
Поворот вправо? Вроде бы логично исходя из направления движения. Но это по направлению к Севастополю, и большая степень вероятности дальше двигаться по минам.
Влево? Да, это шанс, что заскочили на край минного поля. Если отвернуть от русского порта, то имеется вероятность выскочить без дополнительных «травм» и уйти — о продолжении операции уже и думать нечего…
Но в этом случае путь по сомнительному району чуть ил не вдвое более длинный, чем при отвороте влево. Но, зато, слегка приподнимется над водой повреждённый борт…
А решать необходимо немедленно…
— Право руля!
Сушон не вмешивался. Руководить кораблём, тем более в экстремальной ситуации, должен его командир. В любой ситуации — командир. Адмирал руководит эскадрой или операцией, но на корабле единственный «первый после Бога». Единственный ответственный за всё. И его приказы выполняться должны выполняться беспрекословно. Кроме одного: Приказа спустить флаг и сдаться. Вот тут даже распоследний юнга имеет право и должен взбунтоваться и командира арестовать или даже застрелить…
Но пока речь о сдаче не шла, «Гебен» разворачивало вправо, чему, кстати, способствовало отсутствие крайнего правого винта, и линейный крейсер уже почти выскочил с крепостного заграждения.
Рвануло ещё раз. Вторая мина оказалась не столь фатальна как первая: Взрыв прогнул противоторпедную переборку левого борта, порвал обшивку, флагман Сушона принял ещё двести тонн воды — не фатально. Но, в дополнению к первому повреждению — немало…
— Сколько узлов мы можем дать, Рихард? — наконец обратился адмирал к капитану цур — зее.
— Предварительно — не более двенадцати. И то не гарантирую.
— С норд — веста дымы! — донеслось от сигнальщика. — Русские броненосцы!
Из устья Казачьей бухты один за другим появлялись «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон». Корабли второй бригады несколько поотстали, но «русская тройка» уже в самое ближайшее время грозила выйти на дистанцию открытия огня. Вернее снаряды добросить можно было уже сейчас — «Гебен» и головной броненосец разделяли всего семьдесят кабельтовых, но на «Иоанне», который являлся центром управления огнём бригады, произошла заминка с определением расстояния.
А вот немцы ждать не стали.
Корветен — капитана Книспеля мало волновало происходящее в низах корабля, у него были свои заботы — пушки. В перископ с пятнадцатикратным увеличением старший артиллерист «Гебена» следил за надвигающимися кораблями противника, через наушники поступала информация с дальномеров, о скорости и курсе своего крейсера, доклады из башен, и вё прочее, что необходимо «дирижёру артиллерийского оркестра».
Наконец в микрофон прозвучало: «Прицел четырнадцать тысяч метров. Залп!».
Все пять башен содрогнулись от выстрелов, и каждая послала во врага по одиннадцатидюймовому снаряду.
Первые две серии легли перелётами, а вот следующая «взорвала воду» совсем недалеко от борта «Евстафия». Прямых попаданий не случилось, но осколками броненосец обсыпало здорово.
Наконец стали отвечать и русские.
Сначала недолёты… Но вскоре один из снарядов русского флагмана взломал шестидюймовую броню порта каземата на линейном крейсере и взорвался внутри. При этом сдетонировало ещё три снаряда и загорелись шестнадцать зарядов приготовленных к стрельбе, газ пламя и дым проникли в пороховой погреб, из которого подавали боезапас к орудиям противоминной артиллерии, но взрыва не последовало. Одна пушка вышла из строя, убито тринадцать германских моряков, но разве это сколько-нибудь существенно не только для войны вообще, а даже для боеспособности такой махины как «Гебен»?
Не вернуться к своим матерям, жёнам, детям ещё тринадцать сыновей, мужей, отцов… Какая это мелочёвка для бога Марса!
Кстати германец практически тут же отомстил. Сторицей: мало того, что без разрыва прошило первую трубу на «Евстафии», так ещё один снаряд угодил левый носовой каземат шестидюймовой батареи. Он оставил идеальное круглое отверстие в броне, но вот внутри натворил таких дел, что… В общем, не выжил никто…
Однако черноморцы с некоторым удивлением наблюдали, что не только настигают агрессора, даже обгоняют. Три русских линейных корабля уверенно отсекали «Гебена» от открытого моря. То есть, пока ещё нет, но тенденция наблюдалась именно такая. Да и флагман князя Путятина, «Три святителя», явно прибавил оборотов, чтобы поскорее присоединиться к битве. Более медленный «Ростислав» пока отставал, но при имеющейся ситуации тоже скоро должен был выйти на дистанцию позволяющую дотянуться своими пушками до немца.
