Глава 4
ОГНИ СЕВАСТОПОЛЯ
Юрий Бессмертный стоял на ходовом мостике идущей в надводном положении субмарины и смотрел на огни родного города, название которого было начертано золотой славянской вязью на ограждении рубки. Негромко тарахтели дизели, заряжая аккумуляторные батареи, стучали компрессоры, «подбивая» в баллоны воздух высокого давления. Было уже далеко за полночь, яркий кошачий глаз луны заливал тихое и спокойное море серебристым светом, а вдали перемигивался огоньками Севастополь. Там мчались по каким-то своим делам машины, мерцали неоновые вывески ночных клубов и ресторанов. В спальных районах среди погасших окон многоэтажек светились теплым и уютным светом кое-где огоньки квартир. Может, не спится человеку, и сидит он в мягком и уютном кресле под торшером с книгой и кружкой сладкого ароматного коричневого чая. Или мама нежно погладит разметавшегося во сне сынишку, поправит ему одеяло. А может, студент, растирая красные глаза, корпит над конспектом и учебниками – сейчас как раз пора летней сессии. Все это капитан-лейтенант представлял очень живо, и в такие минуты понятие «Родина» целиком укладывалось в эти уютные и беззащитные огоньки. Это их покой и сон охранял капитан-лейтенант Бессмертный, стоя на вахте в непроглядной тьме морских глубин. – Скучаешь по родному берегу? – спросил его стоящий тут же на мостике капитан 2-го ранга Александр Сватов, затягиваясь сигаретой. – Да, родной берег, родной город… Вы же знаете, Александр Андреевич, я ведь не местный, но Севастополь действительно стал для меня родным. Этот замечательный город умеет очаровывать. Уж не знаю чем… Героизмом и стойкостью поколений солдат и моряков, защищавших его, уникальной историей или уютом тихих улочек Центрального городского холма, чьи камни помнят еще великих русских адмиралов? Господствующей высотой Малахова кургана, где старинные форты и редуты талантливого инженера Тотлебена соседствуют с корабельными орудиями Великой Отечественной войны. Или еще более древней утонченностью античной Тавриды? Наверное, все вместе и создает то невероятное суровое обаяние южного форпоста России. Вы знаете, я разговаривал со многими людьми, абсолютно разными, из Тюмени и Донбасса, Кривого Рога, Дрогобыча, Санкт-Петербурга, Москвы и Волгограда. И всех их объединяло одно – любовь к Севастополю. Для всех них, людей, кстати, сильных и целеустремленных, энергичных, Севастополь стал родным городом. – Ну-ну, Юрий Леонидович, – усмехнулся командир, – вас послушать, так Севастополь – город сплошных суперменов и героев. – Нет, – в свою очередь улыбнулся старпом, – это город, достойный восхищения. – Товарищ капитан 2-го ранга, разрешите обратиться к товарищу капитан-лейтенанту, – прервал их разговор вахтенный сигнальщик. – Разрешаю. – Товарищ капитан-лейтенант, командир БЧ-5 докладывает: зарядка батарей завершена. Воздух высокого давления заправлен. – Понял. Приготовиться к погружению. Восток уже заметно посветлел, ночь уходила, уступая свои права дневному светилу. Меркли звезды. Рассыпая мелкие звездочки искр, кометой полетел за борт окурок сигареты командира. Вахтенный сигнальщик раскрепил свой ратьеровский фонарь и скользнул по шахте лаза вниз, в Центральный пост. Вслед за ним спустился и командир. Крайним пошел за ними и старпом, захлопнув тяжелую крышку рубочного люка и провернув штурвал герметичного запора. Спустившись, он загерметизировал и люк, ведущий в Центральный пост. Подлодка снова ушла на глубину, где и пробыла целый день. На этот раз старпом «Кощей Бессмертный», как называли его за строгость моряки из экипажа, не стал доводить и так уставших за время фактически боевого слежения людей дополнительными тренировками. Наоборот, он распорядился коку усилить нормы питания и приказал всем свободным от вахты морякам отдыхать. А офицеры собрались в кают-компании. Здесь по неписаным морским законам главным был не капитан, а старший помощник. Да и сама кают-компания значила больше, чем просто место приема пищи и отдыха, это было место, где строгая флотская субординация и жесткая дисциплина, основа основ флота, уступала место дружеской атмосфере общения людей, равных в своем служении Отечеству. Здесь за столом старались не высказываться резко, не читать нотации, а замечания присутствующим делались в мягкой, тактичной форме, нередко с юмором. На совещании в кают-компании все имели равное право высказаться – для пользы общего дела. И, чтобы авторитет старших товарищей не «давил» своей значимостью и выслугой лет, первыми высказывались младшие по званию. Это тоже был своеобразный морской закон. На этот раз разговор за чашкой крепкого чая зашел о нынешней политической ситуации. Совсем скоро истекал срок договора о пребывании Черноморского флота России в Севастополе. Мнения высказывались разные, но Юрий Бессмертный выразил своей речью мнение большинства собравшихся офицеров. – Американцы любой ценой стараются «додавить» Россию, лишить ее национальных богатств и уничтожить народ, который действительно безо всякого пафоса можно назвать великим, – как это часто бывало, Юрий Бессмертный увлекался и начинал длинную цепь рассуждений. Но они большей частью были аргументированы и заслуживали внимания. – Действия Соединенных Штатов Америки за последние десятилетия после развала Советского Союза напоминают растянутый во времени, чудовищно гипертрофированный план «Барбаросса». Впрочем, судите сами, господа офицеры. Сначала, всеми силами играя на национализме и русофобии, независимая уже Украина окончательно раскалывается на Западную и Восточную. Пришедшее к власти с помощью американских политтехнологий «оранжевое правительство» возвеличивает кровавых преступников Великой Отечественной войны – бандеровцев и других украинских националистов. Одновременно с этим в «незалежной» стране рушится экономика и разваливается армия. Самое главное – при всем этом делаются огромные усилия для того, чтобы отдалить Украину от России. Сами видите: «оранжевые демократы» и историю, и «державну мову» перекраивают так, чтобы было не так, как в России. Украинский язык вообще насыщают малопонятными словами: «мапа» – географическая карта, милициянт – милиционер, «шпыталь» и «шпытализация» – госпиталь и госпитализация соответственно, «автивка» – легковушка. – Бред какой-то! – не выдержал инженер-механик капитан-лейтенант Николай Самсонов. – Э, нет! Не бред, а сознательная политика отчуждения. США, фактически захватив Прибалтику и разобщив Украину, рвутся через Черное море на Кавказ и к каспийской нефти. А дальше – через Среднеазиатские республики – прорваться в Иран и замкнуть круг, начатый с войны в Персидском заливе в 1990 году, или еще раньше – в 1982 году в Ливане. – И что, опять устраивать им очередной Сталинград? – спросил командир подводной лодки Александр Сватов, отпивая чай. – Нет, думаю, все решится гораздо раньше. Впрочем, – улыбнувшись, переменил тему Юрий, – на правах хозяина кают-компании хочу объявить вам о замечательном и радостном событии, ради которого мы все здесь собрались, – дне рождения нашего командира гидроакустиков лейтенанта Вадима Зайчика! – Поздравляем! – офицеры зааплодировали. С места поднялся самый молодой представитель офицерства на подводной лодке «Севастополь», высокий и чуточку нескладный лейтенант Зайчик. Старпом снял телефон межотсечной связи. – Кок, ваш выход! Через некоторое время сдвинулась дверь в кают-компанию, и явился кок в накрахмаленном фартуке и белом поварском колпаке. На подносе в его руках был настоящий шедевр кулинарного искусства: торт в виде субмарины с поднятыми выдвижными устройствами – перископами, обтекателем РЛС и антеннами. – Гидролокатор предоставим в жидком виде, – прокомментировал старпом, доставая припасенную специально для этого случая бутылку шампанского. Подводники преподнесли своему коллеге подарок. – Ну, так я и знал… – смущенно улыбнулся именинник, поправляя очки в тонкой оправе. В красиво упакованной коробке лежали фирменные диски полного коллекционного издания «Ну, погоди!» и красочная открытка. Офицеры же развернули большой лист ватмана – юмористический внеочередной выпуск стенгазеты, посвященный дню рождения Зайчика. Среди пожеланий от всего экипажа и шуточных стихов были там и такие строчки: На берегу он парень ловкий, Очаровывает красавиц своей «морковкой". В море – просто морской волк, Он в слежении знает толк Уши выставит торчком – сразу слышен каждый шорох, Где крадется подлый ворог? Пеленг, дальность. Товсь торпеды! Зайчик празднует победу, Глядь, а «волка» уже нету! – Спасибо вам большое, ребята! – растроганно произнес именинник. Типичный ленинградец, или, как сейчас принято говорить, санкт-петербуржец, он вырос в интеллигентной семье, в детстве часто болел и поэтому чаще просиживал за книжками, а не играл со сверстниками. Поэтому заявление сына, что он будет поступать в военно-морское училище, повергло маму, преподавателя французского языка, в шок. Но отец, профессор военно-медицинской академии, неожиданно встал на защиту жизненной позиции сына. У сына хорошо шли точные науки, он увлекался радиоэлектроникой, это и предопределило его специальность. Как отличник он имел право самостоятельного места службы, а желание быть лучшим и осваивать новую, самую совершенную технику привели его в экипаж «Севастополя» на должность командира группы гидроакустиков. Экипаж встретил его радушно, сработал известный флотский принцип «Не знаешь – научим, не хочешь – заставим»! Лейтенант Вадим Зайчик вверенное оборудование знал назубок и служил неплохо. Во всяком случае, и командир лодки, и старпом были довольны молодым офицером. А сам лейтенант Зайчик, побывав в нескольких боевых походах и на учениях, выпив до дна свой традиционный плафон горькой морской воды и даже «залетев» по случаю на «губу», стал настоящим офицером флота Российского. Во всяком случае, приехавшая к сыну мама не сразу узнала в подтянутом и решительном морском офицере своего сына. А отец только хмыкнул и крепко пожал руку. Негромкое веселье в кают-компании продолжалось, офицеры, выпив по нескольку глотков шампанского, перешли на чай, а потом и вовсе разошлись: кому нужно было заступать на вахту, а кто мечтал и просто вздремнуть после напряженного боевого похода. * * * В Севастопольскую бухту «Севастополь» вошел следующим вечером в подводном положении. Пройдя по-над самым дном, они развернулись и всплыли в бухте неподалеку от флагмана, гвардейского ракетного крейсера «Москва». Тихо подойдя под электромотором, субмарина ошвартовалась у причала под специальным навесом из маскировочных сетей. К слову сказать, вот сейчас как раз и не хватало катастрофически русскому флоту базы подводных лодок в Балаклаве, которая была превращена сейчас в аналог местного Чикаго, с гостиницами, казино и дорогими яхтами. А уникальный завод по ремонту и обслуживанию подлодок в недрах горы Таврос превратился в филиал музея «Збройных сил» Украины. На причале экипаж субмарины встречали яркие снопы света прожекторов. Крайнюю приборку успели сделать еще в море, и сейчас матросы направились в казармы, а офицеры – по домам радовать родных своим возвращением. На лодке остались лишь вахтенные, да часовой у сходней.
