– Да так… я раньше думал – это только у нас, в провинции, такие штуки проходят. Оказывается – и в Париже тоже!
– Люди, друг мой Гоно, везде одинаковы, – философски заметил Этьен. – И гопники – тоже. Ой, кажется, наши парни снова звонят… Ну-ка, дай-ка… Ага! Есть!
С дисплея мобильника на инспекторов смотрело вполне детское личико этакого херувима с длинными светлыми локонами и чуть припухлой нижней губою.
– А хорошо ему операцию сделали, – инспектор Пак покачал головой. – Ну, что, друг мой, едем! Предупреждаю сразу – Заяц – парень вредный и наглый…
– Это ты наших парней предупреди, – выруливая налево, усмехнулся Нгоно. – А то как бы они ему морду раньше времени не начистили.
Нет, коллеги все ж таки проявили разумную сдержанность, решив все же дождаться старших товарищей, о чем, дождавшись оных, тут же с радостью и доложили:
– Мы его всего-то пару раз по ушам приложили, чтоб не ругался.
– Суки!!! – мальчишка сидел на заднем сиденье, прикованный наручниками к правому подголовнику. – Козлы! Флики поганые! Сволочи! Я – малолетка, меня вообще трогать нельзя! По всем законам.
– Откуда ты знаешь про законы?
– Не твое дело, флик!
– Да-а… – инспектор Амбабве скорбно покачал головой. – Что-то он у вас там, в одиночестве-то? Поди скучно, бедолаге – вот и ругается. А сядьте-ка, парни, у него по бокам. А мы с господином Паком на передних сиденьях устроимся… вот, так… хорошо.
– Э-э, – пленник откинулся назад уже с некоторым испугом, но все еще не без наглости. – Вы что это задумали, суки?
– Парни, – Нгоно умильно посмотрел на молодых коллег. – Вы, кажется, боксом занимаетесь?
– Ну да, как раз сегодня соревнования должны были быть…
– Ага. А вот я слышал про такой удар – апперкот в печень. Правду говорят – больно? А ну-ка, продемонстрируйте…
Сидевший слева инспектор не без удовольствия исполнил приказ – стремительно и быстро.
«Заяц» завыл волком:
– У-у-у… сволочи…
– Ах, он еще и ругается…
– А вот еще хук слева в челюсть – тоже, говорят, неплохой удар, – ухмыльнулся кореец Пак. – Парни, вы его знаете?
– Да не вопрос! Сейчас покажем.
– Не надо-о-о!!! – завопил подросток. – Не надо…
– Тогда успокойся и не ори.
– Все-все… не ору уже.
– Вот и молодец, – удовлетворенно кивнув, Нгоно посмотрел на коллег. – Спасибо за работу, ребята. Берите мою машину, езжайте в комиссариат и начинайте писать отчет. А мы с господином Паком – скоро.
Если оба молодых инспектора и были чему-то удивлены, то вида не подали – молодцы, уже начинали потихоньку накапливать опыт. Просто тут же вышли, Пак пересел на заднее сиденье – приглядывать за пленником, мало ли? – и серый «Пежо» Нгоно Амбабве быстро покатил к набережной канала Сен-Дени. Там – в безлюдном местечке – и встали.
– Эй, эй… – в голосе пойманного подростка уже явственно слышался недюжинный испуг. – Что это вы задумали…
Инспектор Амбабве повернул голову назад и нехорошо ухмыльнулся:
– Господин Пак, сколько у нас на прошлой неделе из этого канала трупов выловили? Восемнадцать или девятнадцать?
– Ну, если считать каждого по отдельности, – задумчиво протянул коллега, – и еще приплюсовать тех, с отрубленными головами… то всего двадцать три получается. Чуть меньше, чем на позапрошлой неделе.
– Да уж, – Нгоно потер руки. – Так что теперь – одним меньше, одним больше…
– Вы же этого не сделаете, да? – тихо промолвил «Заяц». – Вы ведь меня на испуг берете, просто на испуг…
– Слышь, парень, – взяв подростка за подбородок, свистящим шепотом произнес инспектор. – На испуг тебя двое наших коллег брали… потому что они – белые. И ты – белый. А мы, как видишь – нет.
– Ну, что с ним чикаться? – подыграл инспектор Пак. – Мешок у нас, кажется, где-то в багажнике был…
– Не надо… пожалуйста, не надо, – слезно взмолился задержанный. – Я… я никогда больше… ни одну девчонку… Чем хотите – клянусь.
– А дружок твой черный?
– Морис? И он, и он – тоже, мы ведь с ним как братья.
– Странный ты тип, Гастон, – вздохнув, Нгоно произнес это уже своим обычным голосом, может, лишь чуть усталым. – Даже не спрашиваешь, с чего бы это четверо… четверо!!! лучших полицейских Парижа, можно сказать – краса и гордость – ловят тебя, засранца, чтобы утопить в канале? Делать, что ли, нам больше нечего?
– Д-да… – заикаясь, пробормотал задержанный. – И в самом деле.
– Так вот он, наш вопрос, постарайся на него ответить четко, вменяемо и со всеми подробностями.
– Да-да, я готов, спрашивайте.
– Про вчерашнее убийство на площади Сталинград слыхал?
– Нет… Честное слово – нет! Клянусь всеми святыми! Мы с Морисом туда только под вечер приехали, видим – дамочка интересная, каблучками – цок-цок-цок…
– Эх, Этьен, а, может, его все-таки лучше – в канал?
– Нет, нет, не лучше! Говорю же – ну, не знаю я ничего.
– И позавчера вечером у шлюза не ты крутился? Отвечай!
– Сейчас… сейчас… позавчера вечером… Ну да – я там Мориса ждал, он отъехал… по одному делу.
– Так! Когда это конкретно было, во сколько – вспоминай! Ну, живо!
– Где то с часу до двух… да, так примерно. Ну да, так – «Концерт», ресторан тамошний, как раз в час закрылся, и я еще примерно с час ждал.
– И кого видел? Вспоминай, Гастон, вспоминай – в твоих же все интересах.
– Да я понимаю, – парнишка смешно наморщил лоб. – Ой, там из ресторана уйма народу вывалила. Всех припомнить?
– Потом… Давай-ка мы с тобой от обратного считать начнем, от того момента, когда ты дружка своего дождался… Он, кстати, где сегодня?
– Да что-то приболел. Нет, честно приболел, клянусь всеми святыми!
– Черт с ним. Давай вспоминай, кого ты тогда у шлюза видел?
– Да никого не видел… ой. Парни какие-то пробегали – местные, потом… потом девчонка, из ресторана шла…
– Что за парни? – тут же перебил инспектор. – Поточнее.
– Да говорю же – местные. Я их и не знаю-то, но они всегда здесь, у ротонды, сидят… Вряд ли это они – чего им на своем месте пакостить? Да и не стали бы убивать – избили бы, это да, может быть.
Этьен Пак усмехнулся:
– Ты не рассуждай, Гастон, просто рассказывай – рассуждать у нас и без тебя есть кому. Припоминай, кого еще видел? Может, не у шлюза, может, просто по площади кто-то шел, к метро, например…
– Так метро-то уже закрыто было. Ой! А ведь точно – мужик какой-то в ту сторону ковылял – за ротонду, там тропинка, как раз напрямик, к бульвару.
– Так-так! – коллеги переглянулись. – Ну и что за мужик? Молодой, старый?
