Визиты к собратьям по подводному цеху Александр решил начать с фаворита гонки и направился в Кронштадт. Однако на пароходный завод, где шла реконструкция лодки, Берга и его маленькую команду даже пускать не захотели. Нелепое железное сооружение, поднятое на Мортонов эллинг, они осмотрели лишь издали.
Создатель духового судна, изволивший выделить гостям не более пяти минут, оказался крайне неприятным человеком.
— Господа, буду с вами откровенен. Вы не являетесь российскими морскими офицерами, двое даже подданными империи. Лодка — секретное оружие. Так что благодарю покорно за проявленное внимание, но никаких сведений о ее устройстве разглашать не намерен.
— Ваше право, — согласился Берг, решив про себя, что в случае начала своего проекта по согласию с Морским техническим комитетом он непременно получит доступ к документам об опытах фотографа, раз судно строится за казенный счет. — Тогда будьте любезны ответить, почему не применили тепловой двигатель. Раз его нет в лодке, значит, сие не тайна.
— Вот оно что! Подозреваю, вас Степан Онисимович настроил? Сколько же мне крови он выпил! Сначала вроде как друг, перед великим князем поддержал. А потом вылезло, что лодка ему нужна лишь, дабы свои изобретенья продвинуть. Не выйдет-с! На первом боевом подводном корабле империи будет стоять только воздушная машина Барановского.
— Простите за любопытство, каким образом будет воевать корабль с запасом хода в семь миль?
— Довольно меня поддевать, милостивый государь! Объем баллонов и давление увеличатся. Его Императорское Величество лично одобрили мой проект.
— Алекс, я плохо понимаю по-русски, но, по-моему, этот говнюк нарывается, — встрял Джон, недружелюбно сверля Александровского глазами. — Он дворянин? Давай ему в рыло заеду, может, на дуэль меня вызовет.
— Ты сам не дворянин. Он просто вызовет городового. — Берг снова обернулся к судостроителю: — Последний вопрос, и мы уходим. Я слышал, вы предложили торпедо не хуже мины Уайтхеда. Как судьба этого изобретения?
— Как и все в России — сложно. Когда моя лодка докажет боевую ценность, завистники не смогут ставить палки в колеса. Господин Берг, давайте закруглим разговор. Ежели вы не спускали на воду кораблей и не будете в будущем, это — досужая трата времени. Коли начнете, вы мой прямой соперник. Мне не с руки помогать вам даже советом. Разрешите проводить вас к выходу.
Напротив, генерал-майор Оттоман Борисович Герн, попросивший называть его Константином Борисовичем, оказался милейшим человеком. Интересуясь морскими делами, он был краем уха наслышан о контр-адмирале Берге и без церемоний принял рекомендацию Литке, сразу же пригласив осмотреть лодку на Александровском литейном заводе, что в пригороде Санкт-Петербурга на берегу Невы, неподалеку от Шлиссельбургского тракта.
Вояж в родильный дом российских подлодок, где треть века назад собиралось судно по проекту Шильдера, состоялся в погожий июньский день. Открытый экипаж катил вдоль реки. Томас и Джон, оба уроженцы южных штатов, наслаждались наступившим наконец теплом. В Алабаме и Луизиане в апреле жарче, чем на Балтике в июне.
— Зря вы, Александр Маврикиевич, на Ивана Федоровича сетуете. Человек из низов выбрался. Лодка его пусть плохо, но на механическом двигателе пошла. Титулярного советника удостоен, стало быть — личное дворянство получил. Есть предмет для гордости.
— Ваше превосходительство, его же потом на части порвут, когда с очевидностью ясно станет о негодности его творчества кроме как для ужения рыбы. Жаль простака.[3]
— Экий вы добросердешный. Так запомните, что наш фотографический любитель не так прост. Кроме титула, дающего ему пять тысяч в год, он истребовал себе орден, восполнение убытков фотоателье, с которого он изъял якобы сто сорок тысяч на постройку корабля, премии в пятьдесят тысяч за гениальность конструкции…
— На такие деньги можно флотилию лодок построить! — воскликнул Берг, перебив генерала. Тот, не возмутившись, продолжил:
— И еще шестьдесят тысяч на продолжение опытов. Бурачека ругал? Степан Онисимыча. Как же-с. Любителю зело прискорбно слушать, когда морской инженер, спроектировавший десятки корпусов, тычет его носом в мелкие технические грехи, как котенка в сцаки. Беда в том, что Александровского Его Императорское Величество похвалить изволили. Оттого он возгордился, но транец от кранца не научился различать. Вдобавок фотограф тишком ставит на лодку критикованный им вдрызг водотрубный котел на жидком топливе, сиречь паровую машину Бурачека-Шпаковского.
— То есть в надводном положении лодка Александровского будет двигаться как пароход?
— Вы недооценили упорство фотолюбителя, любезный Александр Карлович. Из котла пар пойдет в цилиндры машины, она будет крутить нагнетатель, он качать воздух в баллоны, оттуда в цилиндры главного двигателя и лишь с его вала на винт.
Берг перевел. Американцы сначала не поверили, потом заржали. Том наивно спросил:
— Сэр Алекс, почему не подать пар с котла непосредственно в цилиндры рабочего двигателя? Нагнетатель, баллоны — столько потерь!
— Тогда пришлось бы признать правоту Бурачека. Неприемлемо-с! — присоединился к общему веселью Герн после перевода вопроса чернокожего механика.
Лодка генерала превосходила неуклюжее творчество фотографа с филологом как фрегат галеру. Опыт постройки трех субмарин и инженерная грамотность разработчика просматривались в каждом узле.
Корпус веретенной формы подкупал законченностью линий. Где глазу не зацепиться, там и вода не задержится. Круглая надстройка на миделе была единственной, в отличие от проекта Александровского с двумя башнями. И, конечно, «четверка» Герна была гораздо мельче. В длину примерно вдвое.
Похлопывая по стальному боку с рядами заклепок, генерал с удовольствием рассказывал:
— Надводное водоизмещение получается около двадцати пяти тонн, на порядок меньше, чем у художника. Тем самым рассчитываю устранить главный недостаток его воздуходувного проекта — малую скорость при той же силе машины. Ежели смогу обеспечить хотя бы два-три узла, гидропланы обязаны сносно держать глубину.
— Хотелось бы, — подтвердил Берг, запрокинув голову. — Я читал, что с застопоренным движителем добиться равновесия на глубине не удалось.
— Так и есть. С глубиной растет давление. Корпус не бывает жестким, как камень, он сжимается, уменьшая объем вытесняемой воды, стало быть, лодка проваливается. Посему под водой надобно иметь нулевую плавучесть и менять дифферент гидропланами на ходу. Для погружения корма поднимается, и судно уходит вниз с дифферентом на нос. Корпус двойной, как в испанских подлодках. Главная систерна и баллоны со сжатым воздухом вмещены в пространстве меж внутренним корпусом с бронированными стенками и тонким наружным.
— Нечего возразить, Константин Борисович, — Александр тронул рукой винт. — Расскажите о силовой установке.
— Это моя гордость. Первая русская паровая машина на подводной лодке. Мощность шесть индикаторных сил, котел с топкой для твердого и жидкого топлива с давлением четыреста сорок фунтов на дюйм, холодильник. В надводном положении пользуем скипидар или другое жидкое топливо. Под водой — особые медленно горящие брикеты, выделяющие кислород. Либо тот же скипидар, к нему сжатый воздух из баллона.
Берг пересказал по-английски. Джон пожал плечами — слишком хитрая конструкция. Томас поинтересовался, не потравится ли экипаж газами.
Герн залез на корпус. Верхняя часть обшивки оставалась незакрытой. Он показал на крепление духового клапана.
— Сгоревшие газы наружу выводятся.
Александр тоже залез на корпус и осторожно спустился в люк. Обратил внимание, что лодка внутри разделена двумя переборками на три отсека.
— Впечатляет, Константин Борисович, — раздался изнутри его голос. — Как есть впечатляет. Особенно продуманность приборов и механизмов.
Он вылез из лодки и спустился по трапику.
— По вашему тону, коллега, слышу возражения, рожденные в глубине души, но не высказанные. Позвольте полюбопытствовать, чем не угодил.
Берг внимательно посмотрел на генерала. Очень тонкий момент. Нельзя задеть хорошего человека критикой его детища, обидеть лицемерием тоже нехорошо. Как найти тонкую грань?
— Смею ли я? Вы четвертую машину строите, а я лишь любитель и в начале пути.
— Полноте. Вы — моряк и в бою побывали. Не тяните.
— Так и быть. Не взыщите. Начну с размерений. Шестисильная машина для тихоходного судна в двадцать пять тонн достаточна. Но под водой водоизмещение вырастет, как и сопротивление, — рубка начнет тормозить. Для большей машины нужен корпус просторнее, как у Александровского и даже поболее.
