помощь к мятежникам.
От моего «соседа» как будто пыхнула волна радостного узнавания: «Свои! Народ любит меня, стрельцы защитят! И непременно растерзают воров! Скорее, к ним!». Дмитрий — теперь уже он, а не я — вцепившись в подоконник, высунулся из окна по грудь. Перед глазами открылись деревянные леса без подмостков, с привязанными с непонятной целью под разными углами закопчёнными картонными, как мне показалось, трубками и обмотанными паклей колёсами на длинных горизонтальных осях-шипах. Ни хрена-растения украшения царского жилища! Что-то не похоже, что тут ремонт вовсю идёт и маляры напропалую трудятся…
Стоять! Ты куда?
Дмитрий, похоже, совсем сбрендил, попытавшись выбраться наружу, даже ухватился за стойку лесов. Пришлось резко «отжимать» его от управления телом. Вот дурень же! Тут же метров девять высоты, никак не меньше! Сверзишься — костей не соберёшь и будет со святыми упокой! Оно нам надо? Оно нам не надо. Хотя понятно: Дмитрию-то, судя по всему, не больше двадцати пяти, в голове ещё ветер гуляет.
Тут, паря, надо технически!
Опершись о стену, стянул, ухватившись за каблук, один сапог, потом — другой. Знатная обувка, но карабкаться в такой по стенам — дурных нема, как говаривал наш повар Прокопенко. Сбросил вниз: спущусь — вернусь и подберу. Так, теперь нужно какую-нибудь страховку соорудить… Монтажных поясов нет и не предвидится, альпинистских верёвок тоже. Посему применим подручные средства… Узорчатый шёлковый кушак довольно длинён: тяжёлые пышные кисти свисают до колена. Снял, затянул на конце жёсткую петлю. Попробовал обвязаться подмышками — но ничего не вышло: свободного хода почти не остаётся. Ладно, тогда мы — так: распустил узел и перевязал иначе, зафиксировав одну петлю выше локтя левой руки, а вторую — поближе к середине — оставив свободной. Ослабив очкур штанов, запихал туда полы кафтана. Не больно красиво, но и скидывать его не годится: наверняка встречают тут по одежке, и царский кафтан не меньше, чем на мундир Генералиссимуса тянет! Шапку — за пазуху.
Вдали уже слышны крики и топот приближающейся толпы. Ворвались-таки, сволочи! Ничего, Бог не выдаст — шуйская свинья не съест. А съест, так подавится!
— Ну, Господи, благослови!
Втягиваю тело в окно, осторожно балансируя на подоконнике, захлёстываю кушаком стойку лесов. Ага, хорошо… Поймав кисть, продёрнул в свободную петлю, наскоро затянул двойной узел. Должен вроде выдержать… А вот теперь пора на волю из этой верши.
Дотянулся до стойки левой рукой, потом — правой. Вцепился, как солдат в девку — не оторвёшь! Подтянулся, выпростав из окна ногу, обхватил бревно, прижался, как сумел. Оттолкнулся второй босой ногой от подоконника и, цепляясь со всей силы молодого двадцатипятилетнего тела, пополз вниз. Добравшись до первой горизонтальной перекладины, сел на неё верхом и, рискуя свалиться, перезакрепил кушак заново, заодно оценив состояние страховки. А ничего поясок, крепкий! Вышивке, конечно, амба, но само двойное шёлковое полотно практически целое, хотя потёртость уже заметна. Так, ещё дважды останавливаясь на перекладинах, я спустился метров на шесть. До земли оставалось уже немного, но тут в покинутое мною окно высунулась бородатая морда злобно оскалившегося мужика в полукруглом шлеме с длинной кольчужной сеткой, прикрывающей железными кольцами шею и затылок. Заметив меня, мужик заорал весёлым матом, извещая своих подельников о том, что ускользнувшая было добыча обнаружена.
Ах ты ж зараза… Ничего, даст Бог — встретимся на узенькой дорожке, иуда бородатая…
Расстояние до очередной перекладины я просто проскользил по вертикали, больно ударившись большим пальцем ноги. К счастью, страховка выдержала. Но теперь спасительный кушак мешал мне быстро двигаться дальше, и я принялся распутывать туго затянувшийся узел.
На смену круглошлемному, в окошко по грудь высунулся уже известный мне Татищев со своим пистолетом:
— Не уйдёшь!
Грохнул выстрел, но то ли в силу несовершенства оружия, то ли по принципу «меткий глаз, косые руки — жопа просится к науке» — пуля ушла «за молоком». А ты чего хотел, сукин сын? В упор-то на лестнице тебе промахнуться было сложнее!
Выругавшись, недоделанный снайпер скрылся внутри, но тут же вновь высунулся, уже с другим пистолем. Видимо, отобрал уже заряженный у кого-то из своих. А вот это мне уже не нравится… Одно дело, если бы он перезаряжал по паре-тройке минут свою машинку. А если начнёт палить, как фриц из гевера — то ведь и попасть нечаянно может! Что-то мне этого не хочется, потому что меня уже убивали. Удовольствия никакого.
Наконец узел подался и последние три метра высоты я преодолел прыжком, приземлившись на четыре точки и кувыркнувшись вбок, чтобы погасить энергию удара. Снова Бог миловал: вторая пуля Татищева ударила рядом, выбив в лицо фонтанчик сухой земли. А вот приземлился я не очень удачно: правое запястье дёрнуло болью. Зар-раза! Ну ничего, мы ещё повоюем! Кое-как поднявшись, первым делом постарался уйти в непростреливаемую зону под стену дворца: раз он с правой стреляет, то из узкого окна ему разворачиваться ещё правее несподручно.
— Стрельцы! Сюда!
Дмитрий
Спустя минуту стрельцы, державшие караул, подбежали ко мне. Но двое часовых остались на месте. Молодцы, службу знают.
Меня — вернее конечно, не меня, а царя, в чьём разуме одновременно уживались обе «души», — опознали сразу. Оно и понятно: раз несут караул близ дворца, наверняка не раз видели своего государя в лицо. Принялись, было, суетиться вокруг, но мне было не до того. Тут минуты решали многое. Даже не часы.
— Кто старший?
— Я, Государь! — Немолодой широкоплечий, но не слишком высокий стрелец с саблей в зелёных ножнах у пояса низко поклонился, комкая в руке красную шапку грубого сукна.
— Как зовут?
— Евстафий я, Никитин сын. По-уличному Зернины мы. Десятник Стремянного Приказу.
— Знаешь, кто я? Вижу — знаешь. Так вот слушай: Шуйские захватили дворец, охрану мою кого убили, кого схватили. Меня хотели убить, сволочи, а Василия Шуйского царём поставить. Да вы все сами видели, как в меня сейчас стреляли.
Ошарашенные таким известием стрельцы подняли было возмущённый гвалт:
— Сказнить изменников!
— Да статочное ли дело?! На Государя руку поднимать! Воры!
— С палатами запалить, пущай в Геену низринутся!
— Да что ж это такое?! Борискиных выродков поимали, так теперь Васька на престол жопу мастит? Не бывать!
— Верь нам, царь-государь! Мы за Иван Васильичев корень любую крамолу изведём!
— Постоим за Государя Димитрия Иоанновича! Ура!
— Постоим! Животы положим! Слав-в-вааа!!!
Тут из-за угла дворца высыпала группа вооружённых заговорщиков бойцов в пятьдесят. Почти все — в доспехах, хотя мелькали и несколько тегиляев. Многие — при ружьях, у нескольких я увидел и пистолеты.
