Утром начштаба доложил план — кто в 'непосредственном сопровождении', кто в 'группах боя' (я в составе одного звена возглавлял одну из таких групп), кто в 'группах разведки'. Разобрались, посовещались, поели, взлетели, собрались, встретили в 'районе сбора' три девятки Ли-2 и полетели в Харбин.
Уже подлетая к Харбину, слышу в наушниках голос Хананова (был у нас комэск, в этом вылете возглавлял 'группу разведки'): 'Со стороны солнца три японских истребителя!.. Атакую!..'
Я начинаю оглядываться по сторонам — чисто! Оказывается со стороны солнца нас попробовали атаковать три Ки-43 'Хаябуса'. До сих пор не могу понять, то ли они четвёрки Хананова не увидели, то ли понадеялись на удачу, на то, что он их не заметит. Но он заметил, поскольку лётчиком был первоклассным, да и другие в его звене были из лучших. Поскольку ПТБ мы к тому времени уже сбросили и часть горючего из основных баков тоже выработали, то наши 'яки' стали очень 'летучими'.
Вообще‑то 'группа разведки' не должна была вступать в бой, но японцев было мало, поэтому Хананов решил атаковать первым и поступил тактически верно — вначале зашёл им в лоб, пуганул японцев (когда тебе в лоб несутся огненные 'волейбольные мячики', поверь, это сильно пугает), а потом когда на лобовой японцы проскочили (японцы атаковали с превышения), он резкой полупетлёй на снижении и 'полном газу' зашёл им в хвост (сделал тоже самое, что и я, когда меня пытались атаковать Ла-11 из 32–го ГвИАП). Догнал он 'Хаябус' моментально — двух японцев звено Хананова снесло сразу, первой же атакой (только чадным пламенем полыхнули), а вот третий показал нам настоящий класс боевого пилотажа. Как не пыталась его четвёрка Хананова зажать, ничего у них не получалось, уворачивался японский лётчик мастерски!
А мы летим, смотрим как Хананов со товарищи пытается этого японца приземлить и ничего у них не выходит — он от них оторваться не может, но и они с ним ничего поделать не могут. И мы им помочь не можем (хотя очень хочется!), поскольку без приказа, место в боевом порядке покидать нельзя. Наконец Новоселов не выдержал:
- 'Хан', долго возишься!.. 'Казак', помоги ему!..
Ну, мне дважды командовать не надо было. И я со своей четвёркой туда же. И давай этого японца уже непрерывно клевать четырьмя парами — атака сверху и на вертикаль, атака сверху и на вертикаль!.. Но даже и при таком соотношении японец исхитрялся от наших атак уходить!.. Маневренность 'Хаябусы' оказалась просто потрясающей, и японец оказался настоящим мастером боевого пилотирования!.. Крутился чертом!..
Но, как говорится, 'сколько веревочке не вейся…'… Будь ты хоть супермастером, но при соотношении один к восьми шансов у японца не было, тем более, что самолёты у нас были явно лучше. Не мог от нас японец убежать (хотя теперь думаю, что он и не стремился), и на вертикали мы его превосходили настолько же, насколько он нас превосходил на горизонтали. И стоило японскому лётчику ошибиться и чуть — чуть запоздать с маневром (буквально на доли секунды) и Хананов этот шанс не упустил!.. Нашёл таки японца его 37мм снаряд — взрыв!.. и только обломки плоскостей разлетелись!..
Да, вот такой был яростный бой, до сих пор его во всех деталях помню.
Потом мы догнали наши Ли-2 и тут по радио голос Денисова (у Хананова ведущим второй пары был): 'Ребята, я ранен!..'
Нет, ты понял?!.. Этот японец не только исхитрялся от всех нас уворачиваться, так он ещё и в Денисова попал!..
Хананов ему: 'Тяни до Харбина!..' — тут же связался с Новоселовым, так, мол, и так — Денисов ранен.
Новоселов тут же связался с ведущим Ли-2 — 'у меня лётчик ранен, у вас врач есть ему помощь сразу оказать?!..' Ему отвечают, что есть санинструктор, помощь окажем, пусть садится первым, сразу после десанта. Почему после? Да потому, что если разобьётся Денисов при посадке, то десант сесть не сможет, пока обломки с полосы не уберут. И сколько такая уборка времени займёт никто не знает. А если десант не сядет, то значит все усилия насмарку, чего допустить никак нельзя.
А. С. А вот разбился бы Денисов, то как бы вы сели?
И. Г. У нас горючего было ещё столько, что мы бы могли обратно в Комиссарово вернуться. Для нас задержка при очистке полосы была не критичной. И вот как только все Ли-2 сели, пошел на посадку Денисов, до границы поля докатился и даже сам открыл фонарь, а выбраться уже сил не было. Оказалось, во время воздушного боя попали в кабину Денисова только три пули, две застряли в бронеспинке, а одна как‑то по касательной смогла зацепить его по груди. Ну, а поскольку пуля крупнокалиберная, то она даже так разбила пару ребер и надорвала лёгкое. И кровь стала Денисову изливаться внутрь, в грудь.
А. С. В медицине это называется гемоторакс — внутригрудное кровотечение.
И. Г. Во — во… гематоракс. Санинструктор от десанта первую помощь оказал, и говорит, что лётчика надо срочно в госпиталь на операцию, иначе умрёт. Ну и где этот госпиталь брать прикажете?! А надо сказать, что встречу десанта обеспечивала группа из 'Русской гражданской самообороны' — военных отрядов из русских иммигрантов (что в Гражданскую войну в Китай убежали).
'Есть — говорят — госпиталь!..' Быстро погрузили Денисова в легковой автомобиль (а Денисов уже был почти без сознания) и на максимальной скорости повезли его в город. Оказывается, в Харбине был крупный японский военный госпиталь, чуть ли не Центральный госпиталь Квантунской армии.
Когда в городе началось восстание, то спланировал его кто‑то очень умный и про этот госпиталь он не забыл. И когда толпа китайцев подошла к этому госпиталю с целью поубивать японских раненых, да и вообще пограбить, то их встретил там немаленький отряд из 'Русской самообороны'. При винтовках и нескольких пулемётах. Вот так китайцам ничего не обломилось, сколько они не упрашивали. Наши уперлись, не сдвинуть: 'Раненых и врачей трогать нельзя!..' Русские тогда в Харбине были в большом авторитете, поэтому китайцы пойти на конфликт не рискнули и госпиталь уцелел.
Туда Денисова и привезли. И японские военные врачи его тут же прооперировали — откачали кровь из груди и зашили лёгкое. И надо сказать, сделали настолько качественно, что Денисов через неделю уже потихоньку ходил (а ведь привезли почти мёртвого). На войне и так бывает.
Потом в этом здании уже наш госпиталь разместили и какое‑то время наши и японцы в нём работали и лечились одновременно, и так было до того времени, пока все японские раненые не повыздоравливали. Только потом оттуда японский медицинский персонал убрали. А. С. Вы прилетели, когда уже никаких боёв в Харбине не было?
И. Г. Не совсем. Как я понял, было нечто вроде "вооруженного нейтралитета", японцы уже отступили, а какие‑то маньчжурские части контролировали некоторые кварталы. И наш десант как раз был средством усиления "наших", еще гирей на весы. Ясно стало, что все, русские пришли и еще придут, столько сил сюда перебросят, сколько надо. И стали маньчжуры сдавать оружие — не везде мирно обошлось, доходило и до перестрелок. А в последующие дни, десант охраной порядка занимался — например, японский квартал (район, где компактно проживали лица японской национальности), патрулировали исключительно советские солдаты, маньчжурскую полицию наши в этот район не допускали, да и большие группы китайцев тоже оттуда заворачивали. 12–го днем по Сунгари прибыли корабли Амурской флотилии, тоже высадили наших солдат. А наши наземные части подошли к Харбину только 13–го числа.
