В Смоленске стояла католическая ротонда. Безусловно, церковная служба там шла, но основное предназначение подобных сооружений в православных городах было несколько другое. В церкви хранили свои сбережения, а зачастую самый ценный товар иностранные купцы. На ночь, там даже организовывали дежурство, запирая дверь и оставляя внутри куца.
Пришлые воры решили в одну ночь очистить закрома банка Евстафия и ротонды. Была проведена кропотливая подготовительная работа и в ночь с субботы на воскресенье назначена операция. И если с церквью проблем не было, серебро удачно упёрли, то в хранилище банка всё развернулось несколько иначе. Тати проделали подкоп к подземному сейфу, разобрали кирпичную кладку и, наткнувшись на стальной шкаф, не смогли его вынести. Открыть замок, принцип действия которого будет придуман через семьсот лет, не хватило ума. А сдвинуть с места не позволяли намертво зафиксированные болты. Медвежатников взяли на месте преступления, ну а после допроса с пристрастием было выяснено, куда подевалось серебро из ротонды. Меркурьевцы повязали шайку. Украденное добро вернули купцам через Смоленского епископа, а татей отдали в городской поруб.
Людская молва – лучшая реклама. И вскоре, Евстафием заинтересовались представители Ломбардской лиги. Пока, интерес был связан только с возможностью поглащения мелкого конкурента. Слишком незначительным был русский купец в их глазах.
Дом встретил меня теплом солнца и откровенно жаркой погодой. В Смоленске двадцать первого века ничего не поменялось. Во дворе ещё витал в воздухе запах дыма из выхлопной трубы КАМАЗа, а сам грузовик покачивал синими боками тента, преодолевая неровности дороги ведущей к шоссе. Сбросив с головы бобровую шапку, я уселся на ступеньках, распахнул шубу и вдохнул аромат индустриального мира.
– Закурить бы. – Возникла мысль в голове.
С чего это вдруг, такая тяга к табаку. Столько времени обходился без этого и желания даже не было.
– Может, хочешь совсем бросить. – Продолжала развиваться мысль.
– Стоп! Я разговариваю сам с собой.
Кульбиты, происходившие в моём мозгу, мне не понравились. Резко вскочив со ступенек, я направился хозяйственный отсек дома. Принять ванну, посмотреть телевизор и поспать на мягкой постели. Благами цивилизации надо пользоваться, пока есть такая возможность.
В шесть утра прозвенел будильник. Плотно позавтракав и созвонившись с Левиным я выехал в Севастополь. Предстояло закупить кучу медицинского оборудования, а самое главное, упросить травматолога подежурить в моём доме, на случай, если потребуется срочная консультация. Ход операции планировал снимать на камеру, и если что-то пойдёт не так, то узнать мнение профессионального врача можно предоставив ему запись. Минус в этом был только один: при попытке переместиться в прошлое на несколько минут раньше с начала перехода из средневековья я оказывался в совершенно незнакомом месте. Камень стоял, как и прежде, но вокруг него ничего не было. То есть, исправить ошибку я уже не мог. Всё сделанное будет окончательным и безповоротным.
Но нет худа без добра. По приезду в город славы Русских моряков, меня ждала удача. Матрос из Харькова, проходивший срочную службу в одной из Украинских частей получил перелом ключицы. Командир не стал дожидаться приезда кареты скорой помощи, пасущейся на чьей-то генеральской даче, погрузил пострадавшего в свою машину и рванул на Ластовую.*
(площадь в г. Севастополь, рядом с которой расположен госпиталь ВМФ России)*
Пока матросу делали снимок, я упросил дежурного врача, не без помощи нескольких звонков от своих друзей, находиться во время операции. Полученный от увиденного опыт – был бесценен. И уже стоя в курилке, решил поговорить с Андреем Васильевичем, который ставил спицу Богданова потерпевшему. Выслушав меня, майор усомнился в предложении.
– Алексей, что это за кино вы снимаете, если нет медицинского консультанта?
– Есть такой, только понимаете, в запой ушёл человек, а время не терпит. Оплата будет достойная. – Слукавил я.
– Достойная говоришь? А с чего это киностудию заинтересовал военный медик?
– Так кино про войну.
– Тогда понятно. Только консультировать я смогу в свободное от службы время.
– Всего один день. Ездить даже особо никуда не нужно. В Балаклаве, на диванчике посидеть, да советом помочь.
– Нет. За советом приезжай сюда. Подскажу, всё, что в моей компитенции. – Андрей Васильевич выкинул окурок, и уже уходя к себе в кабинет, добавил. – Поляну накроешь. У нас Степановна всю жизнь мечтает омара попробовать. Понял?
– Будет омар. Спасибо Андрей Васильевич.
Вскоре, всё необходимое для извлечения из Гаврюши пластины было доставлено и переправлено в крепость у камня. На втором этаже мы с Савелием оборудовали операционную. Теперь можно было не волноваться за черезмерную потерю крови или угрозу заражения. Генератор был спрятан в сарае, и различить шум работающего двигателя мог только чуткий слух. Сонному Гавриле Алексичу был сделан рентгеновский снимок, и в десять часов утра пластина была успешно удалена. Гаврюша даже ничего не увидел. А вот Ишая, сидел с трясущемеся руками, прикладываясь к кружке с вином, немного заикаясь.
– Ле… Лексей, я зн… знаю. Я не сплю. Как это м… может быть? – Свет электрических ламп, незнакомых инструментов и капельницы напугал лекаря, но свои чувства он выразил уже после операции.
– Может. Ты только не переживай. Главное, держать язык за зубами. Мне Евстафий поведал, что зубы ты лечить стал. Так вот, подарок у меня тебе есть, только чтобы им воспользоваться, кое-что знать нужно.
– Не хочу ничего знать. Я боюсь. Он уснул и не чувствовал боли, как только подышал через тряпку. Я отрезал людям руки и бил их по голове, чтобы они могли вынести страдания. Оказывается, можно делать гораздо проще. Я мог бы спасти десятки жизней. Я жалкий неуч. – Слёзы выступили из глаз юноши.
– Научиться никогда не поздно. Отдохни, постарайся выспаться, а завтра поговорим.
Гаврила Алексич проснулся сразу после кварцевания горницы. Тёмная повязка ещё находилась на лбу и, обнаружив её, боярин с удивлением снял со своей головы, внимательно рассматривая материю. После этого он обратил внимание, что лежит на мягкой лавке, покрытой белой необычайно тонкой выделки холстиной, а голое тело прикрывает тплое одеяло, заправленное в такое же полотно, сшитое по бокам. Полученная рана при штурме Копорья немного болела и была залеплена широкой белой материей, а кожа под ней была вымазана жёлтой пахучей краской.
– Доброе утро. Как самочувствие? – Раздался голос Лексея.
