— Входите, мистер Квин. Входите, я не сразу вас узнала.
Стоя перед ним в темном, холодном холле, она нервно вытирала руки о передник, надетый поверх домашнего халата в цветочек. Слева от нее была открыта застекленная дверь, и она прошла в комнату впереди Эллери.
— Наверное, вы хотите видеть и Джерри, то есть мистера Оделла?
— Если можно.
Она быстро вышла.
Эллери с улыбкой огляделся. Этот брак дал Лили Моррисон не только новое имя — замужество, очевидно, пробудило склонность к хозяйствованию, дремавшую до поры в большой и округлой груди Лили. Эллери находился в очень приятной, очень традиционной и очень чистой комнате — Оделлы, конечно, считали ее «залой». Нежные женские пальцы, пусть даже не обладающие необходимыми навыками, создали эти яркие диванные подушечки. Новая респектабельность предписывала выбрать для стен эти безвкусные обои и развесить повсюду почти викторианские лампы. Мебель отличалась массивностью, преобладанием плюша и обилием резных деталей. Эллери представил себе, как Лили, раньше обитавшая в одной среде с Альбертом Гримшоу, стоит рядом с солидным Джереми Оделлом в дешевом мебельном магазине и выбирает самые тяжелые, самые богатые и самые изукрашенные вещи, которые попадаются ей на глаза...
Конец забавным картинкам положило появление хозяина дома — мистера Джереми Оделла собственной персоной. Судя по запачканным пальцам, он приводил в порядок обязательный автомобиль, стоявший в его собственном гараже где-нибудь на заднем дворе. Здоровяк ирландец не стал извиняться ни за грязные руки, ни за внешний вид — отсутствие воротничка и старые башмаки; он просто жестом показал Эллери на кресло и сел сам, а его супруга предпочла постоять с ним рядом. Усевшись, Оделл прорычал:
— В чем дело? Я думал, что с этой дурацкой историей покончено и полицейские больше не будут совать нос в наши дела. Какая муха вас опять укусила?
Поскольку дама, видимо, не собиралась садиться, Эллери остался стоять. На лице Оделла читалась угроза.
— Просто нужно поговорить. Знаете, ничего официальною. Я займу у вас несколько минут, не более того... Ради собственного удовлетворения я пытаюсь прояснить некоторые не слишком существенные, но до сих пор не объясненные моменты. Мне хотелось бы знать...
— Нам нечего сказать.
— Конечно, конечно. — Эллери улыбнулся. — Я уверен, мистер Оделл, что вы не можете сказать ничего такого, что меняло бы суть дела. Понимаете, абсолютно все важные моменты нам хорошо известны...
— Это что, один из грязных полицейских трюков или как?
— Мистер Оделл! — Эллери оскорбился. — Вы не читали газеты? Зачем мне вас обманывать? Просто в тот раз, на допросе у инспектора Квина, вы все время уклонялись от ответов. С тех пор обстоятельства принципиально изменились. И теперь только вопросы, без подозрений, мистер Оделл.
— Ладно, ладно. Что у вас на уме?
— Почему вы отрицали, что приходили к Гримшоу вечером в тот четверг в отель «Бенедикт»?
— Слушай... — начал Оделл зловещим тоном, но был прерван рукой жены, стиснувшей ему плечо. — А ты держись подальше, Лили.
— Нет. — Голос у нее дрожал. — Нет, Джерри. Мы себя ведем неправильно. Ты не знаешь этих... полицию. Они от нас не отцепятся, пока не узнают... Скажи мистеру Квину правду, Джерри.
— Обычно это самая верная линия поведения, мистер Оделл, — душевно сказал Эллери. — Если на вашей совести ничего нет, зачем вы упорствуете?
Их взгляды скрестились. Оделл опустил голову и потер челюсть грязной ручищей. Он не торопился, Эллери спокойно ждал.
— О'кей, — сказал, наконец, ирландец. — Я расскажу. Но берегись, браток, если ты меня надуешь! Сядь, Лили, ты мне на нервы действуешь.
Она послушно уселась на диван.
— Я был там, как и говорил инспектор. Подошел к стойке через несколько минут после женщины...
— Значит, вы были четвертым гостем Гримшоу, — уточнил Эллери. — Зачем вы туда пошли, мистер Оделл?
— Этот мерзавец Гримшоу первым делом нашел Лили, как только вышел из тюрьмы. Я о нем ничего не знал, и какую жизнь Лили вела раньше, пока не вышла за меня. Она решила, что, если расскажет, я разозлюсь, понимаете, и, как дура, все молчала...
— Очень неразумно, миссис Оделл, — строго сказал Эллери. — Нужно всегда доверяться супругу. Это основы совершенных супружеских отношений.
Оделл усмехнулся:
— Слушай, что мальчик говорит... Ты думала, я тебя брошу, да, Лил?
Женщина ни звука не проронила, сидела уставившись себе в колени и плиссируя передник.
— Как бы то ни было, Гримшоу ее разыскал — не знаю, как он на нее вышел, но сумел-таки, проныра! Ну вот, и заставил ее встретиться с ним в заведении у Шика. Она пошла, потому что боялась, что он мне все про нее выложит.
— Понимаю.
— Он думал, она занимается каким-то новым рэкетом — не поверил, когда она сказала, что живет честно и не хочет больше связываться со всяким отребьем. Тогда он разозлился и велел ей прийти к нему в «Бенедикт» — да пусть его подлая душа горит в аду! Она отбилась от него, пришла домой и все мне рассказала... поняла, как далеко все это зашло.
— И вы отправились в «Бенедикт» выяснять с ним отношения?
— Вот именно. — Оделл мрачно посмотрел на свои большие, покрытые шрамами руки. — Поговорил начистоту с гадом. Предупредил его, чтобы держал свои грязные лапы подальше от моей жены, а не то я с него шкуру спущу. Вот и все. Нагнал на него страху и ушел.
— Как Гримшоу реагировал?
Оделл немного растерялся.
— Ну, догадайтесь, раз я напугал его до чертиков. Весь побледнел, когда я схватил его за горло...
— О! Вы с ним грубо обращались?
Оделл громко расхохотался.
— Вы это называете грубым обращением, мистер Квин? Всего-то схватил парня за шкирку. Знаете, вам бы посмотреть, каково приходится этим здоровенным работягам в нашем деле, когда они слишком сильно врут... Нет, я просто маленько его тряханул. Да он трус, куда ему против меня.
— У него был револьвер?
— Не знаю, может быть. Я не видел. Но у таких пташек всегда бывает.
Эллери задумался.
Миссис Оделл робко вмешалась:
— Теперь вы понимаете, мистер Квин, что Джерри не сделал ничего плохого.
— С другой стороны, миссис Оделл, если бы вы сразу, при первом нашем разговоре, заняли такую позицию, вы бы избавили нас от многих хлопот.
— Не хотелось самому в петлю лезть, — прогудел Оделл. — Не хотел, чтобы мне пришили убийство этого болвана.
— Мистер Оделл, когда Гримшоу вас впустил, там кто-нибудь еще был?
— Ни одной живой души, кроме самого Гримшоу.
