Все!.. Вывел!
Алексей убрал решетки и толкнул вперед оба рычага газа. На полную. Надо набрать высоту и собрать звено. А потом - домой.
- Цель поражена! - доложил стрелок-радист.
Не зря слетали, подумал Алексей, и покрутил головой, осматриваясь. А потом уменьшил скорость. Ребята отбомбились и потихоньку подтягивались. А в вышине, прямо над ними, кружило звено краснозвездных истребителей.
Все в порядке…
Пока пикировщики разбирались с береговыми батареями под Хельсинки, восьмая бомбардировочная бригада ВВС КБФ навалилась на батареи в районе Хамины и Котки. Дабы финны не догадались о направлении предстоящего удара.
Но провести финнов на этот раз не удалось…
К шестнадцатому декабря восьмидесятая авиабригада, совершив более девятисот самолетовылетов, вдребезги разнесла все батареи на подступах Хельсинки. И тогда командующий ВМС Финляндии генерал-майор Валве решил перебросить в Главную базу броненосец «Ильмаринен». Чтобы прикрыть ее от возможной атаки с моря. И с воздуха.
К этому времени в Хельсинки уже были стянуты все зенитные батареи, откуда только можно. И даже оттуда, откуда нельзя. Но лишние восемь стомиллиметровых универсальных орудий, снабженных системой централизованного управления зенитным огнем, в данной ситуации лишними не были. А вовсе наоборот.
Валве и «Вайнемяйнен» в Хельсинки перевел бы. Если бы тот не превратился в плавучую батарею после того, как в него в первый же день войны угодила тяжелая авиабомба. Которая взорвалась в машинном отделении. Перебив всех мотористов и разворотив дизель.
Прорыв прошел без сучка и задоринки. И поутру «Ильмаринен» уже стоял на рейде Хельсинки. Развернув орудия в сторону моря. В полной боевой готовности.
Подводные лодки Щ-309 и Щ-320, находившиеся на своих позициях в районе Аландских шхер и полуострова Ганге, финский броненосец и два, сопровождавших его сторожевика, благополучно прошляпили. Попросту не заметив в ночной темноте.
Дежурившая у полуострова Порккалаудд М-75, обнаружив на рассвете следующий курсом норд-норд-ост финский ББО, атаковала его двумя торпедами. Но неудачно.
Командир лодки старший лейтенант Тарасов в сердцах врезал кулаком по перископу, глядя, как броненосец неторопливо продолжает свой путь. Но делу это не помогло. Больше стрелять было нечем.
Поскольку запасных торпед на борту не имелось. А сорокапятимиллиметровое орудие, которое могло пригодиться при встрече с невооруженным транспортом, в бою с броненосцем было совершенно бесполезно.
Лодки типа «М» были относительно недорогостоящими в производстве. И даже могли транспортироваться по железной дороге в собранном виде. Что открывало возможность маневрирования по внутренним путям между разобщенными морскими театрами. Однако за это пришлось дорого заплатить. Автономность «Малюток» составляла всего десять суток. Более того, после первой же атаки с выпуском двух торпед они должны были возвращаться на базу. Для перезарядки.
Где-то в отдалении (на пределе дальности торпедного хода) громыхнуло. Тарасов чертыхнулся. Торпедированные скалы ко дну не пойдут. А вот они могут! За милую душу! Потому что оба шедших в охранении сторожевика развернулись. И прибавив ход, двинулись в сторону М-75. Видимо, увидев бурун от ее перископа…
Сторожевики отвязались от них лишь два часа спустя. Сбросив в общей сложности тридцать глубинных бомб. Но, к счастью, в стороне от затаившейся на дне лодки.
Дождавшись пока финны уйдут, Тарасов всплыл и радировал в штаб флота о происшедшем. И получил приказ оставаться на позиции и продолжать наблюдение. Пока не придет замена…
Узнав о том, что появилась новая крупная цель, комдив Залевский потер руки. Батареи - батареями. А вкус к потоплению бронированных многобашенных гигантов, после разгрома самурайской эскадры у Залевского появился отменный. «Илю-Маню» гигантом, конечно, назвать было нельзя. Но, в любом случае, это был самый крупный вражеский корабль на театре. И, ясное дело, его надо было топить!
Комдив вызвал начальника штаба и поручил срочно разработать план удара по белофинскому броненосцу. Поэтому, когда поступил приказ нанести этот удар, бригада к нему была уже готова.
Утром семнадцатого декабря восьмидесятая смешанная авиабригада особого назначения в полном составе (все боеготовые машины!) вылетела на Хельсинки.
Первым шел восемьдесят четвертый полк. Три его эскадрильи должны были отбомбиться по позициям зениток с горизонтального полета, а две - с пикирования. Затем те же позиции должны были по очереди проштурмовать «эрэсами» четыре эскадрильи восемьдесят третьего полка, которые сопровождали бомбардировщики. После чего в дело вступали И-16 СПБ восемьдесят пятого полка. Которые это дело (в смысле, потопление броненосца) и должны были завершить. Восьмьюдесятью двухсотпятидесятикилограммовыми фугасными авиабомбами.
Уцелеть после такого налета не смог бы даже флагман Императорского флота Японии линкор «Нагато». А не то, что какой-то там каботажный дизель-электрический ледокол. Хотя и тяжеловооруженный. И местами даже бронированный.
Он и не уцелел…
Судя по данным воздушной разведки то, что когда-то громко титуловалось броненосцем береговой обороны, сидело в воде по самую палубу. Раздолбанное в дребезги. И до черна обгоревшее после взрыва погребов боезапаса.
Восьмидесятая авиабригада в ходе налета понесла свои первые потери. Зенитным огнем противника были сбиты ДБ, два СБ и три И-16.
Но главное было сделано! Вражеская столица осталась совершенно беззащитной. И с моря. И с воздуха.
Вечером того же дня началась погрузка десанта. И морского. И воздушного.
Отдельная специальная стрелковая бригада грузилась на корабли и суда Отряда специального назначения, а первый и второй воздушно-десантные корпуса Тринадцатой армии - на тяжелые бомбардировщики.
Час Хельсинки пробил!
2. Шли на приступ штурмовой…
Ленинградский фронт, середина декабря 1939 г.
…Штурм укрепленного узла линии Маннергейма - зрелище не для слабонервных. Впрочем, даже имея крепкие нервы, выдержать эту процедуру способен далеко не каждый. Так или иначе, но ни один белофинн выдержать ее не смог…
Тяжелые фугасные авиабомбы (тонные, полутонные и четвертьтонные) способны оказывать поразительный эффект на обороняющихся! Даже если не попадают в ДОТ, а взрываются поблизости.
Когда все вокруг ходит ходуном, а бомбы падают и падают, и этому не видно конца, люди начинают сходить с ума. От этого нескончаемого ужаса.
А потом вместо тяжелых авиабомб начинают падать крупнокалиберные снаряды. Двенадцати, одиннадцати и восьмидюймовые. Причем не просто падают, а попадают! Беспрерывно! Двенадцатидюймовые - раз в три минуты, одиннадцати - раз в две, восьмидюймовые - раз в минуту! И тогда у обороняющихся начинают лопаться барабанные перепонки. И из ушей льется кровь. А мозги бултыхаются туда-сюда посреди черепной коробки, как недоваренный студень в кастрюле.
