Отойдя от пылающей крады, Хельги краем глаза заметил, как, оглянувшись, устремился в кусты малинника предатель Стемид. Ага, значит, не зря его подозревали! Князь не стал отдавать приказ задержать его, зачем? Пусть делает свое подлое дело.
А Стемид, обойдя малинник, бросился вниз, к реке. Найдя тропу, поднялся вдоль по течению к дереву, которое приметил еще раньше, днем. Знал, где искать, — огромная кривая сосна с выжженной на шершавой коре руной. Предателя уже ждали — на этот раз сам Ажлак, не понадобилось и пароля-фибулы.
— Погибло много воинов, — шепотом доложил варяг. — Самых достойных. Дружина князя ослабла. Сильно ослабла, волхв! Принес ли ты наконец серебро?
— Вот. — Ажлак с улыбкой протянул предателю кожаный мешочек. — Тут не серебро, золото. Взгляни. Если мало, добавлю.
— Золото?!
Стемид с азартом развязал ремешки — на миг показалось вдруг, что мешочек шевелится. Бред! Может ли шевелиться золото? Когда же… Когда же выйдет из-за туч луна? Ага, наконец-то! О, сколько здесь всего! Действительно золото — ромейские солиды. А средь них… О, боги!
Черная свернувшаяся кольцами змея, высунув голову из мешка, ужалила предателя в горло и, распахнув крылья, улетела в ночь,
Стемид не успел даже вскрикнуть — горло распухло, он начал задыхаться, задыхаться…
— Ну, вот и все, — усмехнулся Ажлак, столкнув труп в реку. — Варяг выполнил свою работу, дальше — дело других.
Волхв прислушался –— на тризне пели боевые песни.
— Что ж, пойте, — осклабился жрец. — Надеюсь, скоро мы споем скорбную песнь и на могиле Вещего князя.
Глава 14
ПУТЬ И ИДУЩИЕ ПО НЕМУ
Август 868 г . Шугозерье
Рекоша новгородцы: «Сего мы насилья не можем смотрити».
Новгородская первая летопись младшего извода
Поваленный частокол, сгоревшая до углей церковь, пепелища на месте скриптория, трапезной, келий — такой вот печальный вид представился глазам Вещего князя и его спутников вместо некогда цветущей обители. Не по-летнему промозглый ветер гнал по низкому небу тучи, раскачивал ветви сосен, поднимал на лесном озере серые холодные волны.
Покачав головой, Хельги осмотрелся и сразу приметил невысокие холмики с деревянными крестами — могилы. Значит, кто-то все же остался жив… Кто же?
— Князь, здесь рядом селение. — Один из воинов показал рукой в сторону леса, где за ветвями елей чернел частокол, местами поваленный, местами обожженный.
— Было селенье, — невесело усмехнулся князь. — Однако пойдем, взглянем.
Ветер разносил пепел, раздувал еще не погасшие угли — все, что осталось от селища. Угли, частокол да обезглавленные трупы жителей — впрочем, не так уж и много их было, жителей-то, всего полтора десятка. Убили всех, не пощадили никого — ни детей, ни стариков, ни женщин.
«Интересно, если это дела Келагаста, то зачем ему понадобились головы? — сам себя спросил Хельги. — Или староста уже стакнулся с Чернобогом? Ведь волхв направлялся именно в эти места».
Князь склонил голову — если так, то справиться с мятежным старостой гораздо труднее. Это — с одной стороны. С другой же — гораздо легче теперь отыскать Чернобога. Он где-то здесь, рядом, быть может, даже в соседней деревне, недаром Келагаст прихватил с собой головы убитых — для жертвы, для чего же еще-то? Если, конечно, сожженные обитель и деревня — дело рук наволоцких людишек. Впрочем, кому еще здесь безобразить? Только Келагасту, больше некому. Князь обернулся к Найдену.
— Поблизости есть селища?
Тиун задумался, посмотрел вдаль, теребя русую бороду, кивнул:
— Есть. К югу — усадьба Дивьяна, не знаю, захватил ли ее уже Келагаст, на восход — пашозерские огнища, погост, на закат — Куневичи, а на севере… на севере, похоже, и нет ничего. По крайней мере — вблизи.
— Куневичи, это, кажется, по Капше-реке? — Хельги улыбнулся, но синие, как воды фьорда, глаза его оставались холодными, а рука словно сама собою сжимала рукоять меча.
— Да, именно так, княже, — подтвердил тиун и, понизив голос, напомнил: — Туда ты отослал сотню Вятши.
Хельги задумался. Куда пойдет Келагаст после всего сотворенного? Будет ли кружить в лесах, выжидая удобного момента для нападения на оскудевшую людьми дружину? Или, выставив сторожу, пойдет в Куневичи, набираться сил для засады? А может быть, обнаглеет настолько, что ринется к Паш-озеру — жечь, убивать, грабить?
— Я б на его месте отошел в Куневичи, — усмехнулся Найден. — У него же добро, обозы. Бросив Наволок, староста вряд ли оставил все это в лесах.
— Да, — согласился Хельги. — Только и с обозами он не стал бы возиться, наверняка заранее отправил добро, детей и женщин рекою. А сам идет налегке, кружит… — Князь потянул носом воздух. — Что же не нападает? Самый, по-моему, подходящий момент, ведь, по его мыслям, большая часть моей дружины погибла в змеиной засаде. Он ведь думает именно так, не зря же мы устроили столь пышную тризну! К тому же предатель Стемид исчез, видно, ушел с подробным докладом, тварь. Тем лучше! Пусть нападут… и получат в спину удар сотни Вятши! — Хельги обвел взглядом окружающую местность: лес, болота, холмы. — Ну, что ж ты медлишь, староста? Такого удобного момента больше не будет!
— Если он сам себе его не устроит, — тихо произнес Найден.
Нахмурив брови, князь вопросительно взглянул на него.
— Полагаю, он попытается заманить нас в ловушку, — пояснил свою мысль тиун. — Не думаю, чтоб все его воины кружили по окрестным лесам. Большая часть их наверняка где-нибудь затаилась, копя силы… Да и осень скоро — пора собирать урожай. Нет, не может такого быть, чтобы все Келагастовы мужики шлялись по лесам. Ну, малый отрядец — может. Остальные сидят где-то, выжидают. Знать бы только — где?
— А зачем знать? — Хельги внезапно засмеялся. — Если все так, как ты думаешь, — а я и сам к тому склоняюсь, — Келагаст обязательно оставит нам знак. След, который бы привел нас в ловушку. Вот по нему-то мы и пойдем!
— След? — поднял глаза тиун.
— Ну да. — Князь дал знак прочесать лес: — Вот от того холма до озера. Ищите.
— Что искать, княже? — робко переспросил один из десятников.
Князь усмехнулся:
— Увидите сами.
«Детские» разбрелись по лесам, внимательно осматривая местность. Ветер так и не разнес облака, наоборот, принес новые. Начал накрапывать дождик, мелкий, осенний. Хельги поежился, уселся в седло, поплотнее кутаясь в плащ. Отвернувшись от пепелища, он смотрел на север, куда вела неширокая тропа, исчезающая в густом ельнике. Почему-то казалось — именно там и отыщется нечто…
И князь не ошибся. Из ельника на тропу, размахивая руками, выбежали двое молодых воинов — «детских», возбужденно переговариваясь, помчались к князю, гремя кольчугами. Доложили наперебой, едва отдышавшись:
