это противоположность смерти. Поэтому, если я обязан своим рождением творческому кризису, то меня убьет полная ему противоположность, иными словами, нескончаемый творческий запой. Фармера больше с нами нет. Теперь он на другой стороне. И это самый большой творческий кризис из всех, с которыми может когда-либо столкнуться любой писатель: покинуть бренный мир. Но что, если он начнет писать снова, там, на другой стороне? Творческий запой – это противоположность творческого кризиса, а противоположность кризиса – для меня смерть. Если Фармер начнет писать снова, где бы он ни находился, я могу исчезнуть… Знаю, это извращенная логика и вовсе не то, о чем стоит беспокоиться. Но я и сам странный. Помните: я пишу эту статью, хотя, по идее, я вымышленный персонаж!
Я почти чувствую, как кто-то прямо сейчас ходит по моей могиле, хотя у меня никогда не будет могилы, потому что у меня нет материального тела, чтобы его можно было похоронить, но фигура речи тут вполне уместна. И как ни странно, я могу открыть тайну, что первый раз оно официально увидело свет в «Полном собрании благородных и остроумных бесед» Саймона Вагстаффа, опубликованном в 1738 году. Нет-нет, я не ошибся. Это был другой Саймон Вагстафф, один из псевдонимов сатирика Джонатана Свифта. Вот вам и рекурсия!
И где сейчас Фармер, слышу я ваш вопрос? Если честно, не знаю. Но скажу вот что: огромное количеств некрологов рисовало его просыпающимся на берегах длинной, длиной в миллион миль реки, которая была одним из самых ярких и удивительных творений в творческой жизни, полной невероятных идей. И все же… Как я говорил ранее, Фармер был величайшим мастером в жанре, известном как Бэнгсианская фэнтези. До недавнего времени лично я даже не слышал ни о какой Бэнгсианской фэнтези. Этот жанр назван в честь изрядно забытого ныне писателя Джона Кендрика Бэнгса (1862–1922), чьей самой известной книгой был роман «Плавучий дом на Стиксе». В ней Харон вместо своей утлой ладьи обзаводится роскошным кораблем, способным одновременно вместить множество мертвых, тех, кто, между прочим, существовал в вашем мире, а не был просто плодом фантазии Бэнгса.
Что, если Фармер в данный момент находится на борту этого плавучего дома? Что, если ему удалось разжиться письменными принадлежностями? Что, если он говорит себе: «Эй, Харон, айда ко мне в соавторы! Как насчет того, чтобы накропать рассказец под именем Траута? Например, о том, что будет, когда Джонатан Свифт Сомерс-Третий умрет и проснется на берегах реки длиной в миллион миль!».
Вот это и есть моя главная тревога. Или… надежда? Я не уверен, что именно.
Послесловие. «Реальнее, чем сама жизнь: Филип Хосе Фармер, период масок»
Бессознательное и есть истинная демократия. Все вещи, все люди равны.
Филип Хосе Фармер
Было подсчитано, что Филип Хосе Фармер, грандмастер научной фантастики, написал и опубликовал пятьдесят четыре романа и сто двадцать девять повестей и рассказов. В творческом отношении труд Фармера не менее колоссален. В 1952 году он написал новаторских «Любовников», благодаря которым в научной фантастике стало возможным по-взрослому говорить о сексе. Он также создатель цикла «Мир Реки», по мнению некоторых, одного из величайших экспериментов в научно-фантастической литературе.
Считается, что именно его цикл «Многоярусный мир», в котором динамичные приключения сочетаются с карманными вселенными, полными мифических архетипов, вдохновил Роберта Желязны на создание цикла «Хроники Амбера». Поклонники Фармера часто называют «Многоярусный мир» в числе своих самых любимых книг. В начале 1970 годов он написал биографии Тарзана и Дока Сэвиджа, а также вдохновил не одно поколение одаренных мифотворцев исследовать и расширять придуманные им мифы Ньютоновой пустоши. И все же, несмотря на все эти сверкающие минареты его творчества, Фармер заявил, что за всю свою жизнь ни разу не получал такого огромного удовольствия, чем когда писал «Венеру на половинке раковины».
Думаю, роман этот не случайно относится к тому жанру, который сам Фармер назвал циклом работ «вымышленных авторов». По определению Фармера произведение вымышленного автора – это «рассказ, якобы написанный автором-персонажем художественной литературы». Многим читателям Фармера известно, что «Венера на половинке раковины» первоначально была издана под именем Килгора Траута, персонажа произведений Курта Воннегута. Однако, большинство не в курсе, что Фармер, наряду с другими писателями и, по крайней мере, одним редактором крупного журнала, задумал и претворил в жизнь дерзкую мистификацию в научной фантастике, разыгрывая читателей на протяжении большей части 1970-х.
Как и все прочие задумки Фармера, план обмана читателей был амбициозен. Предполагалось, что начиная с 1973–74 годов, целая команда писателей, работающих под руководством Фармера, будет выбрасывать на рынок рассказов творения вымышленных авторов. Архивы Фармера, к которым он любезно предоставил мне доступ, свидетельствуют о том, что его план атаки был разработан и исполнен с предельной аккуратностью.
Вставшим под его знамена писателям было сказано, что «настоящий автор нигде не упоминается; главное – сохранять невозмутимое лицо». Каждый рассказ будет сопровождаться краткой биографической справкой, создающей впечатление, будто вымышленный автор – вполне реальный человек. Однако все авторские права будут неукоснительно соблюдаться; те, кто решат писать рассказы «от имени персонажей других авторов», должны связаться с их создателями и получить разрешение.
В отдельных случаях Фармер сам писал таким создателям и, получив разрешение, затем передавал начатый им рассказ вымышленного автора коллеге-«заговорщику» для завершения. Авторы имели право пристраивать свои произведения в любое издательство, какое им понравится, хотя большинство рассказов увидели свет на страницах журнала «The Magazine of Fantasy and Science Fiction», чей редактор, Эдвард Л. Фарман, был в курсе розыгрыша. После того, как в разных изданиях выйдет приличное число таких рассказов, Фармер собирался взять на себя роль редактора-составителя и издать антологию произведений вымышленных авторов.
Занимаясь написанием рассказов-розыгрышей еще до ссоры с Куртом Воннегутом (эта история подробно описана Фармером в очерке «Почему и как я стал Килгором Траутом»), Фармер уделял большое внимание писательской этике. Даже тем авторам, чьи тексты и персонажи перешли в общественное достояние и которых Фармер и его когорта могли на законном основании использовать без выплаты роялти, были предложены пятьдесят процентов любых сумм, полученных с публикации рассказа вымышленного автора (эту оговорку, похоже, отклонили все, кто дал Фармеру разрешение). Кроме того, было заявлено, что авторы-создатели персонажей и их агенты получат авторские экземпляры опубликованных рассказов. Фармер также неизменно подчеркивал, что его просьбу написать рассказ от имени персонажа той или иной книги следует воспринимать как дань уважения к ее создателю.
Хотя подавляющее большинство авторов дали согласие на использование своих персонажей, пара человек
